Два снаряда он швырнул через выбитое окно на улицу, громко захохотав, как только во дворе грохнули взрывы:
– Што, нахрапом взять меня захотели? Но это уж хрен!
– Хосподи, оне ведь тожа кидаться бомбами станут! – причитала перепуганная насмерть Стеша. – Оне же…
– Не скули, лучше в окно выглянь! – крикнул ей брат. – Как там «наши», погляди! А заодно как уходить отсель будем, кумекай!
– В подпол надо. Как Анна, – выкрикнул Аверьян. – Оне ведь не знают про второй выход.
– А что проку в том? – огрызнулся Игнат, вынимая из сумки еще гранаты. – Изба окружена, и выход в чулане не поможет. Ежели бы ход куда подальше вел, тогда стоило бы попробовать! Хотя…
Еще пара гранат полетела в окно. Взрывы и крики, донесшиеся с улицы, подсказали, что и на этот раз они достигли цели. С улицы загремели ответные выстрелы. Пули залетали в окна, но, к счастью для обороняющихся, не причиняли им вреда. Хотя Аверьян, Стеша и Игнат хорошо осознавали всю тяжесть своего положения: долго такое везение продолжаться не могло.
Брынцев взял в руки последние гранаты.
– Айдате к окну поближе. Кады громыхнет, мы из окна разом сиганем и поползем огородами: я первым пойду, а вы за мной. На улице уже темно, и, глядишь, зараз выберемся.
Воспользовавшись сгустившимися сумерками и небольшой дымовой завесой после взрывов, беглецы, друг за другом, переползли через лаз в плетне на соседний двор. Сзади по-прежнему гремели выстрелы, но их никто не преследовал. Видимо, дерзкий побег из осажденного дома пока оставался незамеченным.
Неожиданное произошло в какую-то долю секунды… Глухо щелкнул винтовочный выстрел.
– Игнат, братик! – крикнула вдруг Стеша и как-то странно рванулась вперед.
Голова женщины припала к груди брата. Он обхватил ее руками, прижал к себе и быстро осмотрелся. Один из чекистов выглянул из-за плетня и вскинул винтовку. Игнат выпустил обмякшее тело Стеши и выстрелил из маузера. Чекист, взмахнув руками, с простреленной головой рухнул за плетень.
Игнат упал на колени подле Стеши и вгляделся в ее лицо.
– Стешка, будя дурить-то, вставай, – затормошил он ее безвольное тело, не сразу заметив на груди алое пятно. – Господи, Стешенька, да что с тобой?! – К его глазам подступили слезы, а к горлу горький ком. – Ты што, сеструха, будя дурить-то, не время сейчас!
Игнат лихорадочно соображал, что дальше, и вдруг взгляд его упал на стоявшего рядом Аверьяна.
– Слухай меня, вдовец, – сказал он, всхлипнув. – Сестру на тебя оставляю. Схорони по-людски.
– А ты? – вытерев слезы, спросил Аверьян. – Она же твою пулю на себя приняла, паршивец!..
– Некогда мне, – огрызнулся Игнат. – Ты муж, ты и хорони ее. Могилку потом покажешь.
Словно позабыв про опасность, чекист бросился бежать в сторону от дома, оставив убитую сестру на попечение растерянного Аверьяна.
* * *
Где-то рядом грохнул взрыв.
Лежа ничком, Калачев не ощущал своего тела. Он хотел поднять правую руку, но не смог. Кровавый ручеек, выбивающийся где-то в области затылка, проложил себе путь до бровей и, переливаясь через левый глаз, устремился по щеке вниз, к шее. «Наверное, я ранен», – удивился Аверьян, будто играл в «войнушку» и не думал о смерти, а вроде бы сейчас самое время думать о ней, когда рядом свистят пули, а его жена лежит мертва в десятке метрах от него.
Он попробовал приподняться, но не сумел даже пошевелиться. И все-таки надо доползти до Стеши! Они не разведены, а потому он просто обязан предать ее тело земле. Собрав последние силы, взбадривая себя и понукая, Аверьян пополз с надеждой: «Стеша, может, ещё жива, а Игнат обознался?». Слух улавливал топот ног и незнакомые голоса, но Калачев не был уверен, слышит ли он их или это ему только мерещится:
– Хватайте Игната живьем! Только живьем, мать вашу!
Аверьяну почудилось, будто его хватают вместо Игната и резко переворачивают с живота на спину. Он не понимает, что с ним. Нигде не болит, только глаза не открываются. А ухо различает тот же голос, который требовал хватать Игната живьем:
– Не Игнат это! Мертвяк, кажись.
– Не тратьте на него времени! Гада и предателя ловите! – потребовал другой голос.
– А с этим-то что делать, Маркел? – крикнул кто-то.
– Да пусть себе возле мертвой бабы валяется. Кто-нибудь все одно из сострадания похоронит.
Уже несколько часов они провели вместе в лавке, за запертой дверью, прежде чем почувствовали необходимость выговориться. Диалог быстро перерос в отчаянную попытку девушки отвлечься от всепоглощающей тревоги.
Она рассказала Аверьяну, какой была её жизнь с Ивашкой: унижения, обманы, ощущение, что она знала его и себя саму лучше, чем ей это казалось раньше. Аверьян, в свою очередь, рассказал ей, что похоронил Стешу, но Анна была слишком рассеяна, чтобы сочувствовать.
– Мне нужно уезжать, Аверьян.
– Севодня?
– Чем скорее, тем лучше.
Он ждал, что Анна обратится к нему с просьбой, и заранее ломал голову, как ей помочь.
– Я боюсь, что этот сдуревший Игнат найдет меня, – сказала она.
– Мне тожа не по себе от энтова, – признался Аверьян.
– Он требует от меня невозможного!
– Шуряк сыскал в избе деньги, но их находка токо обозлила ево до крайности.
Мысли Аверьяна снова и снова возвращались к пережитой неделю назад трагедии, когда на дом Стеши напали чекисты. Воспоминания ужасали. Он чувствовал, может быть, первый раз в жизни, что в его душе православная вера, которую он вынужденно отвергал, вдруг возродилась с новой силой. Но какая-то часть его души все же почти умерла. Ему хотелось разобраться, кто за это в ответе. Игнат?
– Игнат найдет нас и убьет, – сказала Анна, будто читая его мысли. – Этот сумасшежший где-то рядом, я кожей чую его.
Сейчас он и Анна, оба они, стали беглецами от обезумевшего Игната. А того, в свою очередь, озлобленные чекисты ищут по всему городу.
– Мне придется раздобыть коня и подводу, – сказал Аверьян, вздыхая.
– Так ищи, – почти приказала она. – Господи, да не тяни же ты время! – в сердцах воскликнула она.
Девушка очень сильно изменилась за последнюю неделю. Кожа стала отливать нездоровой желтизной, живой огонек в глазах угас, появился блеск унылого отчаяния. От волнения на лбу появились капельки пота, а ее руки нервно вздрагивали.
Аверьян нахмурился.
– Ежели покупать коня с подводой придется, то быть как?
– Покупай, но только надежных, – сказала Анна уже тише. – Деньги вот, возьми. На…
Она вложила в ладонь Аверьяна несколько золотых монет.
– Этих денег за глаза хватит, – оживился тот. – Я прямо щас пойду. Есть казак… не сумлевайся. А может, от греха подальше со мною пойдешь?
