Ящелт предложил оставить убитых немцев диким зверям на съедение, но Пересвет воспротивился этому. Он настоял на том, чтобы не просто захоронить мертвых оруженосцев в земле, но еще и засыпать их могилу сухими ветками и опавшими еловыми иголками, сделав их совершенно неприметными. Пересвет понимал, что пропавшего рыцаря и его оруженосцев обязательно будут искать тевтонцы из близлежащих замков. Ему не хотелось, чтобы гнев крестоносцев обрушился на жителей села Вабирва, расположенного неподалеку.
Несмотря на спешку Пересвет и Ящелт потратили на захоронение убитых немцев больше трех часов, так как им приходилось рыть землю ножами и засыпать уже готовую могильную яму руками. Ополоснувшись в чистой воде небольшого лесного озерца, Пересвет и Ящелт отыскали в глубине соснового бора своих спутниц и пленника, который уже пришел в себя и всячески силился порвать путы на своих руках.
Маленький отряд двинулся в обратный путь через лес, держась северо-восточного направления. Впереди опять шла Цильда, служившая проводником. За ней шел Ящелт, тянувший за веревку пленного рыцаря, замыкающими шли Пересвет и Гертруда, ведя коней в поводу. Вся поклажа и трофеи были навьючены на лошадей.
Когда стемнело и отряд расположился на ночлег среди поваленных ветром деревьев, сидящий у сосны пленник обратился к Пересвету, сообразив, что именно он здесь главный. Дабы связанный рыцарь не запинался на каждом шагу, Ящелт еще в пути снял повязку с его глаз.
— Ты же не прусского племени, витязь, — промолвил рыцарь. — Кто ты? Что толкнуло тебя на разбой на дорогах? Почему ты связался с этим прусским отребьем?
Пересвет пожелал узнать имя пленника.
— Меня зовут Уго фон Мерк, — сказал рыцарь, горделиво приподняв подбородок. — Я племянник барона Райнварта. Тебе лучше отпустить меня с миром, витязь, иначе…
— Хочешь знать, кто я такой? — перебил пленника Пересвет, присев на корточки рядом с ним. — Изволь. Я незаконнорожденный сын папы римского. Вот, приехал из Италии в Пруссию, желая поохотиться в здешних лесах на тевтонских рыцарей. Сегодня удача улыбнулась мне! — Пересвет небрежно похлопал тевтонца ладонью по щеке.
Ящелт и Цильда, разводившие костер, негромко засмеялись после сказанного Пересветом. Гертруда, достававшая из холщовой сумки хлеб, сало и яблоки, недовольно взглянула на Цильду и тут же опустила глаза.
Пленный рыцарь был молод и безус, у него были румяные щеки, голубые глаза и светлые волосы почти до плеч. Он глядел на Пересвета настороженно и недоумевающе. Понимая, что над ним просто издеваются, Уго фон Мерк опять начал сыпать угрозами, заявляя, что его брат и дядя могущественные люди, вхожие в круг приближенных самого великого магистра.
— Поразительно! — Пересвет снова перебил пленника, хлопнув его по плечу. — Я ведь тоже знаком с Винрихом фон Книпроде. Помнится, во время нашей последней с ним встречи магистр сказал мне, что он сильно недоволен бароном Райнвартом и его тупоголовым племянником Уго. Магистр даже попросил меня прикончить барона Райнварта и тебя, приятель, коль подвернется такая возможность. — Пересвет изобразил на своем лице хмурую озабоченность, пригладив рукой растрепанные волосы на голове у пленника. — До барона Райнварта я пока не добрался, зато ты, красавчик, скоро будешь насажен на вертел и зажарен на огне, как кабан.
Ящелт и Цильда опять засмеялись, слушая болтовню Пересвета.
Пленник же слегка изменился в лице, румянец на его щеках погас, сменившись бледностью. Он уже не угрожал, но стал предлагать за себя большой выкуп.
— Замолчи! — отмахнулся от него Пересвет, отойдя к костру. — Твой дядя и брат скупцы каких мало. Они не дадут за тебя ни талера. Лучше помолись напоследок.
Укладываясь спать на попоне под развесистой рябиной, Пересвет расслышал, что молодой рыцарь и впрямь бормочет себе под нос молитву на латыни. Сторожить пленника до полуночи выпало по жребию Цильде, после полуночи ее должен был сменить Ящелт и уже ближе к рассвету выпало быть на страже Пересвету. Гертруда была избавлена от этих тягот по просьбе Цильды, которая продолжала питать к немке самые добрые чувства, несмотря на ее отчужденность.
Глава пятая
Жертвоприношение
Старец Пелузе внимательно оглядел пленного рыцаря с головы до ног, после чего со скупой улыбкой обронил:
— Бог Каус и владычица Милда останутся довольны. Уверен, кровь этого немца придется им по вкусу.
Уго фон Мерк, с которого были сняты шлем, доспехи и рыцарский плащ, смотрелся теперь не столь грозно. Пелузе надел на ноги пленнику тяжелые дубовые колодки, смастерив их с помощью топора. Он велел Ящелту и Цильде не спускать глаз с тевтонца ни днем ни ночью. Старец беспокоился не о том, что пленник сбежит, а о том, что он может покончить с собой, если догадается, какая участь его ожидает. Дабы рассеять опасения рыцаря, Пелузе хорошо кормил его и через Пересвета намекал ему о возможности переговоров с бароном Райнвартом относительно его выкупа.
От Цильды Пересвет узнал, что священный обряд будет проведен Пелузе не завтра и не послезавтра, а через несколько дней.
— Это случится не на этом острове, а в урочище Таурогине, где находятся могилы многих прусских вождей и их дружинников, — сказала Цильда. — Пелузе нужно еще встретиться с волховицей Ундой, помощь которой ему наверняка понадобится. А мне надлежит привести в урочище шесть или семь девственниц из ближайших прусских деревень, ибо без них магия обряда не обретет нужную силу.
— А ты-то будешь принимать участие в этом обряде? — спросил Пересвет, заглянув в голубые глаза Цильды.
— Конечно, буду, — без колебаний ответила Цильда, улыбнувшись краем губ. — Я же девственница.
— Как посмотрит на это твой юный жених? — не удержался от этого вопроса Пересвет. — Вряд ли ему понравится то, что его невеста лишится целомудрия во время какого-то старинного полузабытого обряда.
— Мой Станто не посмеет упрекать и тем более стыдить меня за потерю девственности, — с легким отчуждением в голосе проговорила Цильда, не спуская глаз с Пересвета. — Станто знает, что я готова жизнь отдать за избавление Пруссии от немецкого засилья, не говоря уже про свою невинность.
Цильда отошла от Пересвета с горделиво поднятой головой, повязанной красной намиткой. Глядя вслед этой хрупкой стройной девушке с длинными льняными косами, Пересвет невольно подумал, что для таких, как Цильда, рабство есть худшее из зол. И ради избавления родины от рабства Цильда, как и многие ее подруги и сверстники, действительно готова на все.
