Зигмунд испытывал нескрываемую гордость за сына. Король несколько раз пытался выяснить: что же заставило Родерика с такой ненавистью наброситься на Зигфрида, покуда вездесущий сенешаль не шепнул своему господину, что воин, погибший в поединке, был мужем наложницы принца, и та умерла родами, дав жизнь очередному бастарду.
Петроний, перед тем как взойти на корабль и покинуть Кастра Ветеру, навестил принца, преподнёс дорогие подарки на прощанье и выказал пожелания скорейшего выздоровления. Хитрый бургунд выразил надежду, что вскоре встретится с ним в Ворбетамагусе.
На что наследник трона ответил:
– Не сомневайся, друг мой, я намерен отправиться в Бургундию, как только заживёт моя рана. Думаю, в конце лета я смогу воочию лицезреть красоту принцессы Кримхильды.
Петроний почтительно поклонился.
– Я подготовлю вам достойную встречу, – пообещал советник. – Лилею надежду, что Кримхильда оценит ваши таланты по достоинству…
На том принц и бургундский советник расстались. Первый остался залечивать рану, второй же спешно отправился в Ворбетамагус, дабы поделиться с королём Гунтаром своими впечатлениями. А их было немало. К тому же Зигфрид передал щедрые подарки бургундскому дому…
Прошло несколько недель, прежде чем Зигфрид начал ходить, но рана ещё давала о себе знать. Не успели гости разъехаться по своим королевствам, как уже начали присылать Зигмунду всевозможные дары. Королева Зиглинда ликовала: она добилась главного – Зигфрид завоевал признание, а возможно в дальнейшем, и поддержку сопредельных королей.
Король, утомлённый суетой празднеств, покинул столицу, отправившись в латифундию, сгорая от нетерпения насладиться своей наложницей. Он не стал торопить сына с выбором невесты, решив, что время в данном случае – хороший советчик. К тому же Зигфрид не видел ни одной из предполагаемых невест, полагаясь лишь на описания их внешности. А описания эти могут быть порой обманчивыми. В любом случае рана принца должна зажить, а затем он уж сам решит: какое из близлежащих королевств ему посетить. И, разумеется, его выбор пал на Бургундию.
Узнав об этом, королева тот час же отправила гонца в латифундию, где наслаждался жизнью её супруг, сообщив в коротком письме о решении сына. Зигмунд отреагировал сдержанно, рассудив, что Блитхильда, дочь короля франков, была бы, конечно, предпочтительнее, ибо военный союз с независимыми франками позволил бы осуществить экспансию на земли римской Белгики. Однако, родство с влиятельным и сильным бургундским домом также будет полезен Фризии. Поэтому он отписал супруге: пусть сын поступает так, как подсказывает ему сердце и разум, добавив в конце латинскую фразу:
Nie volenti difficile est (что в переводе на язык фризов означает: нет ничего трудного, если есть желание).
Наступили августовские Idus[57], посвящённые богу Юпитеру. По преданию в дни августовских ид flamen dialis, жрец служивший культу верховного бога, приносил в жертву овцу.
Несмотря на то, что официальной религией Римской империи считалось христианство, легионы, дислоцирующиеся в отдалённых провинциях, по-прежнему почитали Юпитера и Митру[58], божество покровительствовавшего воинам.
Прошло почти пятьдесят лет с тех пор, как император Константин в 187 году эры Цезаря запретил поклонения Юпитеру, Митре и всем древним богам. По его приказу префект Рима, Гракх, уничтожил все храмовые пещеры, посвящённые культу Митры, расположенные около Рима, Медиоланума и Равенны. В результате этой реформы – пещеры были засыпаны, жертвенники разбиты, а монеты, посвящённые Deo Soli Mithrae, божественному солнечному Митре, изъяты из обращения и переплавлены с новым штампом – портретом императора.
Но культ Митры и Юпитера настолько сильно укоренились в легионах, что почитались и поныне. И потому многие легионеры из «Ульпия Виктрикс» в первый день ид отправились в храм, располагавшийся на одном из холмов за пределами Триценсимы, места дислокации легиона, дабы присутствовать при жертвоприношении и вознести молитву Юпитеру. После чего по традиции легионеры направлялись в одну из окрестных пещер, приспособленных под служение культу Митры. В обряде принимали участие лишь избранные – в храм Митры, митрениум, могли войти только посвящённые.
После поединка с Родериком, Зигфрид снискал уважение среди легионеров, поклонявшихся Митре, и они предложили принцу вступить в их общество. К тому же прозорливый легат намеревался обезопасить почитаемые религиозные культы от возможных гонений. Несмотря на то, что Зигфрид официально исповедовал арианство, он согласился, предложение легионеров польстило его самолюбию, ибо он знал – неофитами Митры становятся только истинные воины. И потому в первый день ид он присоединился к группе из двадцати легионеров, направлявшихся к культовой пещере. Ни один из поклонников Митры не выказал сомнения в том, что Зигфрид достоин посвящения. К тому же легат, всячески поддерживавший древний культ в противовес арианству, а тем более – догматическому римскому христианству, надеялся на поддержку принца, опасаясь, что король таки прикажет покончить со святилищем, как некогда поступил император Константин. Зигфрид же был не только храбрым воином, но и наследником трона Кастра Ветеры. А значит, рано или поздно он станет королём.
Однако, опасения легата были напрасны…
Королевская чета Вёльсунгов исповедовала арианство, однако проявляло завидную веротерпимость по отношению к поклонникам пантеона древних римских и германских богов, не намереваясь чинить препятствия верующим оправлять свой культ.
…Митреум, построенный ещё первыми легионерами, ступившими на землю Фризии, представлял собой подземное прямоугольное помещение с куполообразным потолком, в котором могли поместиться не более двадцати человек. В западной части храма располагался вход, в центре виднелась апсида[59], на ней алтарь, украшенный рельефом, изображающим Митру, пронзающим кинжалом быка. Алтарная надпись подле изображения Митры гласила: Petrae genetrici, что означает на латыни «Камню, бога рождённому». Ибо по одной из легенд Митра родился из камня.
Стены и потолок храма также украшали культовые росписи. Внимание Зигфрида привлекло несколько изображений Митры, выполненных на стене, отчетливо освещённых факелом. На первом – божество вонзало нож в тело быка. Животное умирало, извергнув семя, затем его фаллос отгрызал скорпион. На втором – мёртвое тело быка давало жизнь. Из его мозга произрастало зерно, дающее хлеб, а из крови – виноградная лоза. По замыслу художника: всё имеет своё продолжение… даже смерть.
