Ознакомительная версия.
Сандра сочувственно кивнула.
— Очень больно, когда твое творчество не находит понимания. Не волнуйтесь, я прочту ваше произведение, но для этого нужно некоторое время. Позвольте мне взять рукопись домой, а потом мы встретимся и побеседуем.
— Вы мой добрый ангел, сударыня!
В этот момент дверь отворилась, и горничная доложила, что кофе подан. Но Сандра вдруг заторопилась домой, уверяя, что ее нога уже не болит. Вызвали извозчика, и актриса с помощью слуг села в коляску. Полина и мадемуазель Корваль вышли ее проводить.
— Сама судьба послала мне вас, милая Сандра! — с признательностью сказала Сероглазка.
— Мы скоро снова увидимся! Через несколько дней я извещу вас письмом!
— Буду ждать с нетерпением!
Когда коляска скрылась за поворотом, Полина обернулась к мадемуазель Корваль. Новые радостные впечатления переполняли юную княжну. Ей не терпелось излить кому-то свои чувства, и, обняв гувернантку, она прошептала:
— Сандра прекрасна, правда? И как умна! Поскорей бы снова встретиться с ней!
К удивлению Полины, мадемуазель Корваль не высказала ни малейшего сочувствия ее восторгу. Чуть отстранившись, француженка холодно отчеканила:
— Княжна! Вам не пристало общаться с людьми подобного сословия. Дружба с актеркой может повредить вашей репутации!
Услыхав эти слова, Сероглазка отшатнулась, лицо ее стало пунцовым.
— Актерка? Что ты себе позволяешь! Это гениальная актриса, которой рукоплещет весь Петербург!
— Одно дело — наблюдать за ее игрой, сидя в зрительном зале, и совсем другое — встречаться с ней лично.
— Луиза…
В голосе Полины прозвучали слезы. Сердце гувернантки дрогнуло, но все-таки она твердо стояла на своем.
— Пойми, моя дорогая девочка, я сама люблю театр. Признаюсь тебе по секрету: когда-то в молодости мне хотелось сбежать из дому с бродячими комедиантами. Но сцена — одно, а жизнь — совсем другое. Люди должны жить и поступать сообразно своему статусу!
— А я всё равно встречусь с Сандрой! Нет ничего дурного в том, что она прочитает мой сценарий и даст дельные советы.
— Предупреждаю, что буду обязана доложить князю о вашем намерении.
Сероглазка вздрогнула. В глубине души она понимала, что отец ни за что не разрешит ей встретиться с актрисой. Луиза права, в общественном мнении Сандра была всего лишь дамой полусвета. Но что же делать? Жгучее желание вновь увидеть примадонну, поговорить с ней о театре и своем творчестве заставило Сероглазку ответить жестко:
— Ладно… Ступай, доложи, если ты такая злая. А ведь я не рассказала отцу, как нас чуть не сбили лошади в Летнем саду! Ты просила меня молчать, и я промолчала. Теперь думаю, что напрасно!
Мадемуазель Корваль не ожидала такого выпада со стороны своей воспитанницы, обычно доброй и ласковой, и не на шутку перепугалась.
— Бог с тобой, Сероглазка, — пробормотала она. — Не сердись, что-нибудь придумаем. Ты права, не стоит беспокоить князя по пустякам.
В ночь на первое сентября Репнин находился в Каменноостровском дворце. Именно отсюда Александр Павлович должен был выехать в Таганрог. Елизавета оставалась в Петербурге еще на неделю. Таково было решение государя, который пожелал лично всё подготовить к приезду жены. Слуги и багаж уже были отправлены несколько дней назад. Вчера в Таганрог выехали немногочисленные придворные. К общему удивлению, среди них не было Аракчеева. Верный вассал царя уединился в своем имении Грузино, сославшись на болезнь и депрессию. Позже стало известно, что дворовые люди Аракчеева убили его любовницу — Настасью Минкину, злобную садистку, по доносам которой запороли насмерть десятки рабов. Минкина была толстой, глупой и некрасивой бабой из крепостных, но Аракчеев странным образом был по-собачьи привязан к ней. Потеряв любовницу, он стал дико мстить своим крестьянам. Пытаясь дознаться, кто убил Минкину, он подверг изощренным истязаниям множество людей. Топчан в конюшне не просыхал от крови. Конечно, в таком удрученном состоянии граф не мог сопровождать царя.
— Вот вам и «без лести преданный»! — съязвил Милорадович, узнав о горе Аракчеева. — При первом же испытании пал духом и бросил своего «батюшку» на произвол судьбы.
Государь пожелал ехать инкогнито, без шума, без охраны, со стариком-камердинером Семеном и одним сопровождающим из придворной знати. Время отправления царской кареты постоянно менялось, выезд назначался то на семь, то на девять часов. Не было известно также и о том, кто будет сопровождать особу государя — доктор Виллие или князь Репнин. Потом выяснилось, доктор нужен Елизавете. Когда Репнин заговорил с государем о необходимости вооруженной охраны, тот вдруг вскипел и заявил, что ничего не желает об этом слышать.
Князь решился обратиться к Елизавете, в надежде, что та уговорит императора обеспечить свою безопасность. Но государыня, улыбнувшись, заметила:
— Капризничает? Это похоже на него.
Действительно, такое поведение было в манере Александра. Обычно осторожный и подозрительный, он иногда вдруг проявлял настоящее безрассудство. Репнин вспомнил, как однажды императору прислали анонимное письмо с предупреждением о готовящемся покушении на его жизнь. Вместо того чтобы затаиться под каменными сводами дворца, Александр несколько дней нарочно ездил по петербургским улицам верхом, без охраны, в белом мундире, представляя собой отличную мишень для пули.
В ночь перед отъездом императора Репнин не мог сомкнуть глаз. Ему не раз доводилось выполнять секретные, иногда опасные поручения царя, но на этот раз какое-то неясное тревожное предчувствие не давало уснуть.
Было около четырех утра, когда он, устав бороться с бессонницей, оделся и, отодвинув занавеску, бросил взгляд в окно. То, что он увидел, мгновенно отрезвило его мысли и привело в бешенство.
— Ах ты, черт побери! — невольно вырвалось у него.
Возле подъезда стояла черная карета, запряженная тройкой вороных. На козлах сидели кучер и старый лакей Семен, а по мощеной дорожке, зябко кутаясь в серую шинель, к карете направлялся император.
Схватив плащ, саблю и револьвер, Репнин буквально скатился с лестницы.
— Ваше императорское величество! — задыхаясь, воскликнул он, когда царь уже поставил ногу на откидную ступеньку кареты.
Александр обернулся. Слабая улыбка скользнула по его губам.
— Так и знал, что догонишь. Ну что же… Садись, коли явился. Поехали!
Удобно усевшись на упругое кожаное сиденье крытой коляски, Александр почувствовал приятное расслабление. Наконец-то в путь! В путешествиях он находил отраду и отдых. В молодости царь много колесил и по России, и по Европе. Его называли незаурядным дипломатом, более талантливым, чем Талейран. Он любил послевоенные Венские конгрессы, с их бесконечными балами и маскарадами. Но иногда он не мог не признаться себе, что езда сама по себе доставляла ему огромное удовольствие и порой была важней, чем цель поездки. «Государь управляет Россией из почтовой коляски», — шутили досужие остряки.
Ознакомительная версия.
