Малик остановился перед высокими, резными дверями, и оглядел своего спутника с головы до ног: "Опять эта сабля. Сказать, что ли, его величеству? Но ведь у меня никаких доказательств нет. Может, это и не тот клинок, из-за которого бедному Аль-Джафару глаза смолой выжгли и голову отрубили".
Федор посмотрел на мозаичные стены передней: "А почему мы встречаемся с его величеством у вас, а не в его загородной резиденции?"
— Так удобней, — Малик поджал губы и напомнил: "Надо поклониться, месье Теодор".
Они зашли в полукруглый, выходящий окнами на океан зал. Высокий, крепкий пожилой мужчина, почти седой, рассматривал в подзорную трубу гавань.
— Семьдесят пять ему, — присвистнул про себя Федор. "Хотел бы я так выглядеть в его годы. Впрочем, я не доживу — в шахте завалит или газ, какой-нибудь взорвется".
— Очень умный механизм, — одобрительно сказал султан Марокко, на хорошем, без акцента, французском языке. "Они уже довольно далеко продвинулись. Здравствуйте, — он повернулся и махнул рукой: "Обойдемся без церемоний. Я привез из Марракеша карты той местности, садитесь, — султан повел рукой в сторону шелковых подушек, что лежали на коврах, — будем говорить. Малик, — он щелкнул пальцами, — свежего чаю".
Султан посмотрел на рыжие, коротко стриженые волосы, на упрямые, голубые глаза: "Я читал вашу книгу, месье Корнель. "Reflections sur l’age de la Terre". Очень хорошая. Только скажите мне, — Сиди Мохаммед погладил седую, пахнущую розовой водой бороду, — ведь нет никакого пути доказать настоящий возраст Земли? Даже принимая во внимание те окаменелости, о которых вы пишете".
Федор смешливо развел руками: "Пока таких методов не существует. Но, ваше величество, — он потянулся за бумагой и карандашом, — если вы, хоть раз побываете на открытом разрезе, например угольном, — такие есть во Франции, — вы увидите, что ископаемые лежат слоями. Понятно, что самый ранний слой образовался первым. И потом, — он порылся в своей суме, — смотрите, это я привез из Англии, из тамошних шахт".
Сиди Мохаммед зачарованно взглянул на два плоских камня — один с отпечатком завернутой спиралью раковины, а второй — с очертаниями тонких, перистых листьев. "Но ведь они могли образоваться совсем недавно, — хмыкнул султан.
— Это из Лайм-Реджиса, — нежно сказал Федор, — на западе Англии, в Дорсете, есть такой городок. Там рядом скалы, их называют Голубыми — известняк и глинистый сланец. Эти образцы из среднего слоя, где-то, — он задумался, — на сто футов вниз от вершины скалы. Пришлось висеть на веревке, чтобы их добыть. И потом, — добавил Федор, — вы видели, когда-нибудь, такое растение?
Султан покачал головой. "Оно, — сказал Федор, принимая от Малика стакан с чаем, — росло на Земле, когда не родились еще ни Ромул с Ремом, ни Иисус, ни пророк Мухаммед".
Малик закашлялся. Султан ворчливо заметил: "Ты послушай, послушай, что знающий человек говорит". Федор улыбнулся: "Возьмите их себе, ваше величество. Если мы найдем здесь, в Марокко, что-то подобное — не позволяйте уничтожать такие вещи, они очень важны для науки. Я вам привез подарок, — он протянул султану что-то и с удовольствием заметил восхищение в темных глазах.
— Это янтарь, — сказал Сиди Мохаммед. "Я слышал о таком чуде, — он все рассматривал небольшого, прекрасно сохранившегося паука, — но никогда их не видел. Сколько ему лет?"
Федор пожал плечами: "Это с берега моря, из Германии. Этот паук — он рассмеялся, — ползал по стволам тех самых деревьев, о которых я говорил. Потом на их месте зашумела вода океана, их смола стала янтарем, а прилепившийся к ней паук — сохранился таким, каким он был тогда. Миллионы лет назад, — сам от себя не ожидая такой смелости, добавил Федор.
— Аллах…, - начал Малик. Сиди Мохаммед вздохнул: "Ладно. Наши богословы вас бы камнями побили, а ваши, из Европы, — отправили на костер. Он полюбовался янтарем: "Надо Зейнаб показать. Потом велю вставить его в четки. Буду смотреть на него, и думать о величии Аллаха".
— Спасибо вам, — он разложил на столе карты. Федор, внимательно их, разглядывая, сказал: "Так это не в пустыне, я-то думал…"
— На южном склоне гор, — остановил его султан, — у истоков реки Дра. Пустыня оттуда видна, как на ладони, месье Теодор. У меня там касба, остановимся в ней. Берберы в тех краях давно усмирены, так что это путешествие совершенно не опасно.
— А хоть бы и опасно было, — пробормотал Федор, — все равно, — он поднял голубые глаза, — раз уж я взялся за дело, ваше величество, то надо идти до конца. Да и золото вам пригодится, — он усмехнулся.
Сиди Мохаммед помолчал: "Там, в горах, до сих пор есть львы. Устроим ночную охоту, с факелами, месье Теодор. Ну, мы обо всем договорились, — султан поднялся и протянул ему сильную, совсем не старческую руку, — недели через две отправимся. Я должен побыть с семьей, — объяснил он, увидев недоуменный взгляд Федора, — тут, в Эс-Сувейре".
— Значит, все-таки жена у него здесь, — подумал Федор, оказавшись на зеленом, ухоженном дворе рияда. Журчал фонтан. Он, присев на мраморную скамейку, хмыкнул: "Ерунда, он моей кузины на полвека старше. Хотя, если вспомнить, что мне Джованни рассказывал об этом императоре Хунли…"
— Месье Теодор, — раздался сзади шелестящий голос Малика. "Его величеству очень понравилась ваша сабля, он спрашивает — давно ли она у вас в семье?"
— Семь веков, — спокойно ответил Федор. "Видите, — он снял клинок и указал на эфес, — это руны. Такими писали люди с севера, в давние времена. "Меч Сигмундра, сына Алфа, из рода Эйрика. И да поможет нам Бог"
— И больше она ни у кого в руках не бывала? — все не отставал Малик. Федор, убрав саблю, твердо ответил: "Нет". Малик увидел ледяной блеск его глаз и вздохнул: "Не пытать же его. Нет, так нет".
Легкие, тихие волны наползали на белый песок пляжа. Изабелла сидела, рассматривая кусочек янтаря, а потом восхищенно сказала: "Удивительно, папа. Подумать только, этот паук жил миллионы лет назад. В Библии об этом не говорится".
— В Коране тоже, — рассмеялся Сиди Мохаммед, и махнул рукой. Безмолвный евнух снял с медной решетки над огнем рыбу и стал раскладывать ее по тарелкам.
— Этот месье Корнель, — султан разрезал лимон и передал половину Изабелле, — очень толковый человек. И тот итальянский инженер, отец Джованни, что гавань углубляет — такой же.
— Я его видела, — небрежно проговорила девушка, выжимая лимон. "Я была в порту, мне надо было посмотреть — где закладывать новый мол. Он ведь монах, этот итальянец".
— Да, — пожал плечами султан. Изабелла велела себе: "Вот сейчас. Он разрешит, если я как следует, попрошу. Этот отец Джованни — приятель месье Корнеля. Они разговаривали, как друзья. И я узнаю — откуда у него сабля капитана Стефано".
