Ознакомительная версия.
– Вот это да! – воскликнул лейтенант Сэдли. – Роджер, ты слыхал о чем-либо подобном? Он вдобавок еще и грамотный! Может, это и не матрос вовсе, а переодетый принц?
– Ну что ты, Ричард! – ответил ему второй офицер. – Где же ты видел грамотных принцев? Зачем им лишняя головная боль! Грамоту учат только небогатые дворяне, вроде нас с тобой, поскольку вынуждены пробивать себе дорогу в жизни собственным умом и шпагой.
– Тогда, может быть, он – испанский шпион?
– Родственник Фроула, за которого тот ручался, как за самого себя, не может быть испанским шпионом. Если бы Фроул был связан с испанцами, несколько наших фрегатов сейчас покоились бы на дне морском, а над парочкой наших фортов на островах в Карибском море развевался бы испанский флаг! Ясно, что капрал этот, как и его родственник, – из обедневших русских аристократов, или как они там называются. Он, подобно многим нашим дворянам, младшим сыновьям небогатых родов, отправился за море в поисках счастья и удачи. Не так ли, капрал?
– Ваша проницательность не знает границ, сэр.
– Хорошо, капрал, можешь взять книгу. Не сомневаюсь, что весьма скоро мы будем присутствовать при твоем производстве в офицеры!
– Благодарю вас, сэр! Разрешите идти, сэр?
Прошли-пролетели еще десять дней, заполненных интенсивной боевой учебой. Впрочем, после Лесного Стана нагрузки, принятые в Ее Величества флагманской морской пехоте, казались Михасю разновидностью активного отдыха. Он с жадностью впитывал новые знания, поражал командиров любознательностью и старательностью. Подчиненные, появившиеся у Михася после его производства в капралы, на него тоже не жаловались: новоявленный капрал не кичился новеньким серебряным галуном, не задирал нос, наоборот, помогал матросам выполнять различные упражнения и маневры, доходчиво разъяснял непонятные вещи. Возможно, эти его положительные качества были бы менее заметны и сержанты и матросы не так бы восхищались душевностью, добротой и справедливостью капрала Майка, если бы он не превосходил всех мастерским владением рукопашным боем, а также боем на ножах, фехтованием и стрельбой. То есть с новоявленным капралом шутить было весьма опасно.
В общем, Михась с успехом заменил во флагманском экипаже уже ставшего легендой Фрола, и иногда морские пехотинцы, кто в шутку, а кто и всерьез, обращались к нему: «Сержант Фроул!» Словом, Михась пользовался всеобщим уважением, и никого не удивило, когда в один прекрасный день вахтенный офицер объявил в рупор: «Капрал Майк Русс! Явиться к адмиралу!»
Адмиральская каюта поразила Михася невиданной роскошью. Он никогда не думал, что в одном месте может быть собрано столько золота, драгоценностей и украшений. В скромных жилищах начальников Лесного Стана он ничего подобного не видел. Михась понимал и ценил красоту окружающей природы, особенно родного леса, озер и рек. Он мог восхищаться своеобразной красотой оружия. А драгоценности, ковры, мебель и посуда никогда не привлекали его внимания.
Совершенно равнодушный к подобным вещам, Михась искренне удивился, не понимая, зачем перегружать боевой корабль всякими безделушками.
Адмирал Дрейк по-своему истолковал изумление, написанное на лице Михася, и тут же дал ему по-отечески мудрое наставление:
– Вот, капрал, все, что ты здесь видишь, завоевано личной доблестью. Служи усердно Ее Величеству, и ты со временем добьешься того же!
– Как прикажете, ваше превосходительство! – дипломатично ответил Михась.
– Первый шаг к будущему своему благополучию ты сможешь сделать уже послезавтра. Ты, очевидно, помнишь, что я тебе говорил на стрельбище о своем приятеле, именующем себя и своих друзей спортсменами. Так вот, его имя – сэр Эдуард Блумсбери, и послезавтра в его замке Блумсбери начнутся состязания этих самых спортсменов. В программе состязаний – стрельба, скачки, фехтование. Я хочу, чтобы ты поучаствовал в стрельбе и показал этим штатским господам и примкнувшим к ним сухопутным офицерам, что такое флагманская морская пехота. Чтобы они не ухмылялись у меня за спиной, я представлю тебя русским аристократом, прибывшим в Англию в поисках счастья. Кстати, твой родственник, Фроул, был, кажется, родом не из простых смердов, а из каких-то детей воинов свиты вашего местного принца?
– Так точно, сэр! Мы – боярские дети, то есть младшие воины княжеской дружины – гвардии нашего принца.
– Вот-вот, что-то подобное, сложное для произнесения. В общем, твоя задача – сбить спесь с этих высокомерных господ, считающих себя отличными стрелками. Жаль, что ты не сможешь скакать верхом, но что поделать: мы – моряки, и в конных состязаниях неминуемо должны уступить сухопутным.
– Я вообще-то могу и на лошади, сэр, – с некоторым колебанием произнес Михась, продолжавший в глубине души испытывать комплекс неполноценности перед лихими наездниками Южной тысячи.
– Вот как? Ну что ж, тогда мы с тобой поедем в замок не в карете, а верхом, и я посмотрю, каков ты в седле. Это была бы отличная шутка: морской пехотинец опережает в скачке офицеров-кавалеристов! Эти спортсмены имели наглость несколько раз состязаться с нами в парусных гонках, плавании и гребле. Конечно, они неизменно проигрывали, но каждый раз с усмешкой предлагали нам провести конные соревнования, намекая на то, что они, дескать, не боятся бросить нам вызов на воде, а вот мы якобы стесняемся поднять перчатку на суше! Мы, конечно, гордо отвергали их инсинуации, но в скачках так и не участвовали… Ладно, капрал, возвращайся к несению службы, а завтра после подъема флага будь готов сопровождать своего адмирала в замок Блумсбери.
– Есть, сэр!
На следующее утро адмирал Дрейк, передав командование флагману, отбыл в замок Блумсбери в сопровождении адъютанта, двух вестовых и капрала Майка Русса. Маленькая кавалькада по команде адмирала сразу тронулась с места в карьер и пошла широкой рысью. Адмирал скакал впереди, адъютант и Михась держались чуть сзади, а вестовые, проклиная все на свете, тряслись в хвосте, явно отбивая себе зады и стирая в кровь ляжки. В конце концов адмиралу надоело оборачиваться на своих незадачливых подчиненных, и он, велев вестовым добираться в замок самостоятельно, хоть шагом, пришпорил коня и понесся вскачь, не обращая внимания на встречных и поперечных.
Михась, успевший непосредственно перед отъездом подтянуть слишком низкие стремена, быстро освоился в несколько непривычном, но удобном седле, твердо и умело правил поводьями и шенкелями, не злоупотребляя шпорами и хлыстом. Его конь, сразу почувствовавший опытного наездника, слушался почти идеально и после мягкой плавной рыси охотно поднялся в резвый галоп.
Ознакомительная версия.
