монастырских ворот доброго десятка шагов, Кроули остановился.
— Уже припекает, — пожаловался он.
Ангел молча подхватил его под колени, подмышки и поднял.
— Ох!
— Что такое?
— Ты тяжелее, чем выглядишь.
— Груз пороков и все такое… В змеином облике я мог бы обмотаться вокруг тебя, но тогда стану еще тяжелее.
— Знаешь, Кроули, когда-то я был знаком с одним смертным по имени Лаокоон… он плохо кончил, хотя те змеи были неядовитые. Я ни на что не намекаю, но позволь все-таки нести тебя в человеческом виде.
Кроули чувствовал себя ужасно неловко. Не зная, куда деть руки, он попытался обнять ангела за шею. Тот моментально покраснел и ответил отчаянно смущенным взглядом, так что пришлось кое-как уместить руки на собственном животе. Но трудности на том не кончились.
— Подбери ноги, я в дверь не пройду. И рукава подтяни, пока я в них не запутался…
Азирафель попытался втиснуться в узкую дверь, врезанную в наглухо закрытые ворота, но безуспешно. Ни прямо, ни боком пройти не удавалось. Пришлось опять поставить демона на ноги. Он зашипел сквозь зубы и стал приплясывать на месте.
— Лезь мне на спину!
Кроули ловко вспрыгнул на ангельские закорки и так въехал на монастырское подворье.
Уже давно стемнело. Братия разошлась по кельям. Азирафель благополучно добрался до странноприимного дома и, покряхтывая, взобрался по винтовой лестнице на второй этаж, где квартировали они с Вильгельмом.
Нести Кроули, как заплечный мешок, было удобнее, но ничуть не легче. Боднув дверь в келью, ангел, пыхтя, протопал к единственной скамье, с долгим выдохом сгрузил на нее демона (тот мигом свил ноги калачом и сел прямо, держась подальше от стены и пола) — и только потом оба заметили круглые от изумления глаза старого францисканца.
— Вроде бы не поджаривает, — сообщил демон, поправляя съехавший на ухо шаперон и вытаскивая из-под себя пышные рукава упелянда. — Э-э… добрый вечер.
— Добрый… — не сразу ответил Вильгельм. — Хм, оказывается, почтовыми бывают не только голуби. Азирафель, неужели на вас уже наложили епитимью?
— Ничего на него не наложили! — Кроули обидел холодный прием. — Просто пол жжется. Да-да, для моих чёртовых копыт он хуже раскаленной сковороды!
— Вы же хотели расспросить нас обоих, — объяснил ангел, отдуваясь и обмахивая красное лицо полой сюрко. — Где-то тут был стул… Нужно, чтобы Кроули пересел, так удобней будет.
— То есть вы тащили чёрта на спине от самого входа в дом?!
— От самых ворот. Монастырская земля тоже жжется, — Азирафель вглядывался в лицо и фигуру Вильгельма, сидящего на табурете у стола. Неестественный румянец на острых скулах; шерстяной дорожный плащ плотно стянут на груди, на голову накинут капюшон. Наконец, кружка с чем-то горячим исходит паром на столе рядом с рукой в перчатке…
— Отец Вильгельм, вам нездоровится?
— Знобит что-то… Но это неважно, — старик переводил недоверчивый взгляд с Азирафеля на Кроули и обратно. — И часто вам приходится носить подобным образом своего друга?
— Мы не друзья, — быстро ответил Азирафель. Кроули саркастически хмыкнул.
— О, разумеется, — Вильгельм кивнул с самым серьезным видом. — Он просто попросил подвезти его до кельи. Такое повсеместно встречается в отношениях небесных и адских сил.
— Давайте я вам лучше о Первом всаднике расскажу, пока мое наказание все еще медлит, — предложил Азирафель, чувствуя всю двусмысленность своего положения. Он провел целый год в компании этого человека, но так и не привык к его манере шутить без тени улыбки на лице.
— Вы про стул забыли, — напомнил Вильгельм. — Для вашего ни-капли-не-друга. Думаю, вон тот, у дальней стены, подойдет. И вас никто не накажет, ручаюсь. Я ни в коем случае не осмеливаюсь толковать Высший замысел, но разве ваше пребывание здесь, на земле, не есть наказание, причем суровейшее? Вы отлучены от лицезрения Господа, скитаетесь по земле среди порока, горестей и страданий вместо того, чтобы беспечально парить в горнем свете…
— Ничего скучнее придумать нельзя, — заявил Кроули, пересаживаясь на принесенный ангелом стул и вытягивая ноги на всю длину лавки.
— Конечно, зависть — ваша стихия, господин падший ангел, — Вильгельм сделал долгий глоток из кружки. — Но не завидуйте тем, кто еще не пал.
— Я не падший! — Кроули вспрыгнул на скамью и навис над стариком, как большая и очень сердитая летучая мышь. — Я не восставал против Бога, ничего не требовал, всего лишь гулял в одной компании с Люцифером! И когда началась та заваруха с восстанием, разбираться не стали, просто скинули всех скопом в преисподнюю! Нет ангела — нет проблемы!
— Кроули, сколько раз я тебе говорил: никто тебя не сбрасывал, — Азирафель потянул его за рукава, чтобы усадить обратно, и принялся втолковывать, как ребенку: — Будь ты чуточку усерднее в положенных трудах и менее склонен к любопытству и сомнительным развлечениям… Видите ли, — обратился он к Вильгельму, — Кроули не столько пал, сколько э-э… плавно спустился.
— Угу… бульк, и ты уже барахтаешься в озере кипящей серы, — проворчал демон, возвращаясь на стул. — Ладно, дело прошлое. Падший так падший. Но имейте в виду: отправкой на землю меня не покарали, потому что мне тут нравится! — он вопросительно посмотрел на Азирафеля: — А еще я бы выпил чего-нибудь.
— И не ты один. День выдался ужасный… К счастью, у меня еще остался полный мех старого рейнского. Запасся при отъезде из Мюнхена.
Азирафель воспользовался удобным предлогом, чтобы побыть наедине со своими мыслями.
Нет, он никогда не считал свое пребывание на земле наказанием. Ну, может быть, чуть-чуть, в самом начале… Увидеть Божественный Лик ему ни разу не довелось, его всегда оттесняли в задние ряды, так что видел он лишь яркое свечение над морем голов и крыльев. А когда творение Вселенной завершилось, в Раю стало совершенно нечем заняться. Азирафель подозревал, что Люцифер взбунтовался главным образом от скуки.
Ангел давно заметил, что во время редких визитов Наверх никто из собратьев не интересовался подробностями его работы, а если он сам заговаривал о делах земных, собеседники недоумевающе пожимали плечами. Всё, происходящее внизу, с высоты Небес выглядит так мелко… Гавриил хоть и требовал с него подробных отчетов, тоже ни о чем не спрашивал, и даже не заметил, когда раза два в них были перепутаны страницы, а однажды ангел по ошибке сдал вместо отчета несколько листов папируса весьма фривольного содержания. Словом, все говорило о том, что миссия Азирафеля давно превратилась в пустую формальность. Можно заниматься чем угодно, лишь бы Наверху производить впечатление благонадежного работника… Тут Азирафель заметил, что уже довольно давно стоит в своей келье перед вмурованным в стену шкафом, где хранились разные съестные припасы. В бурдюке с вином еще
