Он не посмотрел на нас, не сразу. Если кто и перевел на нас взгляд, то тот огромный, бородатый мужчина со сложенными руками, терпеливо стоявший по правое плечо от него, такой же неподвижный, как статуи во дворе, но в десять раз более каменный.
Я тут же его узнал, разумеется. Днем ранее я видел, как он отправил трех пиратов на смерть; более того, в то утро я прикинулся, будто приводил для него проституток. Это был тот испанец, Эль-Тибурон, и хотя к тому моменту я уже свыкся с тем, что меня внимательно изучали хозяева, его глаза, казалось, сверлили меня насквозь. Какое-то время, когда на мне застыл его взгляд, я был уверен не только в том, что он говорил со стражниками Кастильо, но и в том, что они дали точное описание, и что в любой миг он поднимет дрожащий палец, укажет им на меня и потребует рассказать, почему я был в крепости.
— Верховный магистр Торрес.
Это Роджерс нарушил тишину.
— Прибыл мистер Дункан Уолпол.
Торрес поднял глаза и начал разглядывать меня поверх своих очков. Он кивнул, затем передал письмо Эль-Тибурону, и слава Богу за это, потому что наконец-то Эль-Тибурон оторвал от меня взгляд.
— Вас ожидали неделю назад, — сказал Торрес, но не слишком раздраженно.
— Прошу прощения, губернатор, — ответил я. — На мой корабль напали пираты, и он затонул. Я прибыл лишь вчера.
Он вдумчиво кивнул.
— Какая жалость. Но удалось ли вам забрать у этих пиратов предметы, что вы обещали мне?
Я кивнул, думая: "Одна рука протянет тебе сумку, другая возьмет деньги", и вытащил из робы маленькую охотничью сумку, потянулся и подбросил ее на низкий столик у колен Торреса. Он пустил клубы дыма из трубки, затем открыл сумку и извлек карты. Я их видел, само собой, и для меня они ровным счетом ничего не значили. Как и кристалл, впрочем. Но для Торреса они имели важное значение. В этом я не сомневался.
— Невероятно, — сказал он с изумлением в тоне. — У Ассассинов больше ресурсов, чем я предполагал…
Он взял кристалл, с прищуром взглянул на него сквозь свои очки и перевернул его в ладони. Орнамент, или что бы это ни было… в общем, для него это был не просто орнамент.
Уложив бумаги и кристалл назад в сумку, он согнул руку для Эль-Тибурона, который шагнул вперед и принял ее. Затем Торрес потянулся, чтобы пожать мою руку, и энергично тряс ее, пока мы говорили.
— Очень рад, что наконец встретился с вами, Дункан, — сказал он. — Идемте, джентльмены. — Он указал остальным. — Нам многое предстоит обсудить. Идемте…
Большой дружелюбной компанией мы покинули террасу.
Все еще ни слова о моей проклятой награде. Дерьмо. Я погружался глубже и глубже во что-то, чего я не хотел.
Мы стояли вокруг большого круглого стола в приватной комнате в главном здании: я, Торрес, Эль-Тибурон, ДюКасс и Роджерс.
Эль-Тибурон, который остался по правую руку своего хозяина, держал длинную, тонкую коробку, как из-под сигар. Мне мерещилось, или он постоянно смотрел на меня? Он, что, как-то увидел сквозь меня или был начеку? "Сэр, странный человек в робе недавно искал вас в крепости".
Хотя я так не думал. Кроме него все остальные в комнате, казалось, были расслаблены, принимали напитки от Торреса и дружелюбно болтали, пока он наливал себе. Как любой другой радушный хозяин, он сначала налил полные бокалы гостям, но я задумался, почему он не поручил заняться этим прислуге, а затем вроде понял ответ: это из-за цели нашего собрания в комнате. Атмосфера была расслабляющей — по крайней мере, на время — но Торрес не забыл выставить караульного, затем закрыл дверь жестом, который как бы говорил "Все, что будет сказано в этих стенах, предназначено только для наших ушей", от него я чувствовал себя все менее уверенно с каждым мигом, и мне хотелось, чтобы я обратил внимание на строку в письме о моей поддержке их "тайной и благороднейшей цели".
"Стоит запомнить на случай, если я еще раз прикинусь кем-нибудь," — подумал я — обходи благородные цели стороной. Особенно, если это тайные благородные цели.
Но у нас в руках уже были напитки, и Торрес произнес тост:
— Наконец мы собрались, да еще в каком составе… Англия, Франция, Испания… Граждане печальных и извращенных империй.
По знаку Торреса подошел Эль-Тибурон, открыл коробку, которую держал, и поставил ее на стол. Я увидел внутреннюю обивку из красного бархата, из которой поблескивал металл. Что бы то ни было, оно выглядело значимо, и таковым и оказалось; Торрес с угасающей улыбкой, сменив естественный блеск в глазах на что-то на порядок серьезнее, начал то, что оказалось церемонией некой важности.
— Теперь вы тамплиеры, — сказал он. — Тайные и истинные правители мира. Протяните руки, пожалуйста.
Дружелюбная атмосфера стала неожиданно торжественной. Напитки поставили на стол. Я быстро отошел в сторону, видя, как остальные встали по очереди вокруг стола. Дальше я сделал как меня попросили и протянул руку, думая: "Тамплиеры — так вот кто они такие".
Это кажется странным сейчас, но я расслабился — расслабился в вере, что они были не страшнее, чем обычное тайное общество. Дурацкий клуб, как и любой другой дурацкий клуб, полный заблуждений, напыщенных дураков, чьи грандиозные цели ("тайные и истинные правители мира" не меньше!) были пустой болтовней, просто предлогом для споров насчет бессмысленных титулов и безделушек.
"Что за ерунда не дает им покоя?" — подумал я. Потом понял, что мне было плевать. В конце концов, а с чего бы это? Будучи пиратом, я отказался признавать любые законы, кроме пиратских; я был абсолютно свободен. Я подчинялся правилам, конечно, но то были правила моря, и следовал я им из нужды, чтобы выживать, а не ради статусов и павлиньих лент с побрякушками. "Из-за чего они повздорили с ассассинами?" — подумал я, и потом понял, что мне было до фени и на это.
Так что, да, я расслабился и не принял их всерьез.
Торрес надел первое кольцо на палец ДюКасса. "Отметь и запомни нашу цель. Направлять все заблудшие души до тех пор, пока они не найдут свой путь."
Второе кольцо надели на палец Роджерса. "Направлять все заблудшие страсти, пока пылкие сердца не охладеют."
Пустая болтовня, как по мне. Ничего, кроме пустых и бессмысленных заявлений. У них не было никаких целей, кроме того, чтобы наградить говорящего незаслуженным авторитетом. Смотрю на них, съевших это, как будто это что-то значит. Дураки, настолько введенные в заблуждение чувством собственной важности, что они не в состоянии увидеть, что это распространяется не дальше стен особняка.
