– Ну? – Оливье Мердо пристально посмотрел на схваченных в саду «куаферов». – Так кто вас послал? Председатель торговой палаты? Или месье королевский прокурор? Молчать не советую – мои люди неплохо умеют развязывать языки.
Маячившие позади рожи – другого слова не подберешь – гнусно осклабились.
Пленники, как и те, кто их только что прихватил, с относительным комфортом расположились на заднем дворе в старом сарае. Оливье Мердо – а все говорило о том, что именно он и был здесь главным, – уселся на копну соломы, пленники со связанными за спиной руками стояли посередине, остальные – вдоль стен. Потрескивая, горели в воткнутом в землю подсвечнике недешевые восковые свечи, освещая кучу тряпья в дальнем углу – какие-то обрывки одежды, старые прохудившиеся башмаки, сломанную удочку с леской из конского волоса… Хлам.
– Прежде можно один вопрос, господа? – вполне учтиво поинтересовался Иван.
Оливье вскинул глаза:
– Смотря какой… Впрочем, извольте. Спрашивайте – я отвечу. Право, надеюсь, что и вы поступите так же. Оно вам же и лучше будет. Ну?
– Как вы узнали, месье, что мы вовсе не парикмахеры?
– Как? – Подросток хохотнул и зябко потер руки. – Ну, вы уж совсем меня за идиота приняли. Да проще простого! Во-первых, ваш выговор вовсе не парижский, видал я парижан, скорее так говорят южане; во-вторых, вы, молодой человек, – Оливье перевел взгляд на Митьку, – похоже, первый раз взяли в руки ножницы – честно говоря, иногда было так больно, что я еле терпел…
– Извините, – обиженно просил Митрий.
– И наконец, в-третьих, – продолжал юный хозяин. – Вы задавали множество излишних вопросов и слишком пристально осматривали дом. Теперь мой вопрос – кто вы такие?
Иван пожал плечами, прикидывая, сможет ли он резким движением ноги достать подсвечник. Выходило, что сможет… особенно если подвинуться, ну, хотя бы на совсем маленький шажок, такой, еле заметный… вот…
– Думаю, вам не стоит пытаться бежать. – Оливье с ухмылкой поднялся и переставил подсвечник поближе к двери. Могу вас заверить, наши пистолеты заряжены и – еще раз напоминаю – все мы довольно метко стреляем.
– Хорошо, – кивнул Иван. – Думаю, мы расскажем вам всю правду, но предупреждаю – вам вряд ли удастся извлечь из нее выгоду.
– Ну, это уж не вам решать, – резонно заметил подросток. – Рассказывайте!
– Начнем с того, что мы, как вы догадались, не парижане…
– Ну, это мы давно поняли!
– … и даже не французы… а русские!
– Русские?! – Удивлению собравшихся не было предела. – И можете это доказать?
– Можем… У нас здесь друзья, которым прекрасно известна наша история.
– Хорошо. – Оливье погрыз ногти. – К доказательствам перейдем позже, а сейчас поясните – каким ветром вас сюда занесло?
– Мы учились в Сорбонне…
– Ого!
– И недавно приехали в гости в Кан, к… одному нашему другу.
– Имя! – повелительно бросил Оливье. – Имя вашего друга! Имейте в виду, не скажете, так мы у вас его вырвем. Верно, Венсан?
– Да уж, ваша милость, обязательно вырвем!
Иван прищурил глаза:
– Думаю, обойдемся и без угроз. Нашего друга зовут Жан-Поль д’Эвре.
– Ах вот оно что! Слыхал про такого.
– Именно из-за него мы и проникли в ваш дом, месье Мердо. Жан-Поль, видите ли, пропал. Исчез, и мы подумали…
– А с какого боку здесь я? – неподдельно изумился юный хозяин. – Мне-то какое дело до вашего пропавшего дружка?
– Так ведь он – суконник. А таковых в городе еще трое: господин Жали, госпожа Экюлье и вы.
– А, – понятливо кивнул Оливье. – Вы полагали, что я пришил конкурента! Напрасно, смею вас уверить. Я давно уже не занимаюсь сукном… А мой бедный отец только… Впрочем, вам это знать ни к чему. – Поднявшись на ноги, подросток прошелся вдоль дальней стены. – Допустим, я вам поверил, – резко обернулся он. – Но из сарая не выпущу! По крайней мере недели две-три. Вы, господа, увидели здесь кое-что лишнее…
– Это телегу-то неизвестно с чем?
– И потому задержитесь… гм… ненадолго.
– Но как мы тогда отыщем нашего друга?
– Ваши дела.
– Тогда еще один вопрос – госпожа Экюлье, она…
– Нет, – юный Мердо ухмыльнулся. – Элен Экюлье тоже ни к чему никого убирать – предприятие у нее неплохое, все под одной крышей, как в Голландии или Англии. Сбыт давно налажен… Нет, ваш Жан-Поль ей не соперник, даже не думайте.
– Тогда где же он? – вскрикнул Митрий.
– Это вы меня спрашиваете?
Оливье рассмеялся – громко, беззаботно, совсем по-детски, после чего приказал:
– Уходим. Ты, Венсан, покуда останешься здесь – сторожить.
Кивнув пленникам, молодой господин покинул сарай вместе со своими весьма подозрительными компаньонами. Скрипнув, ударилась о косяк дверь. За ней кто-то завозился, видать, припирал бревном.
– Эко… – начал было Митрий, но Иван тут же на него цыкнул: – Тсс! Может, еще чего услышим?
Не услышали, как ни старались, слишком уж далеко отошли пленители, слишком уж тихо говорили. А интересно было бы послушать: и вопрос бородача Расилье, и – особенно – ответ юного господина Мердо.
– Они и вправду русские? Ты веришь?
– Не знаю. Да и какая разница? Все равно к утру их необходимо того… – Оливье чиркнул по шее большим пальцем. – Русские – не русские, все равно они видели и фургон, и вас. Могли слышать наш разговор, могли догадаться. Не мне вам говорить, контрабанда – дело королевского суда, а он редко выносит оправдательные приговоры. Вам очень хочется обвенчаться с петлей, господа? Вот и мне не очень. А потому эта ночь должна стать последней для русских, или кто там они есть еще.
– Как думаешь, Иван, они нас отпустят? – тихо спросил Митрий.
– Думаю, нет. Скорее всего вряд ли мы доживем до утра.
– Но почему?! Мы ж им не соперники и не враги!
– А потому, что это для них самое простое, Митька. Прирежут да кинут в реку – плывите до самого моря, или что там у них?
– Пролив Манш.
– Вот-вот – до Манша. Это контрабандисты, Митрий, целая шайка. Возят из Англии запрещенный к прямой продаже товар – ирландскую водку, виски… да хоть ту же шерсть. Дело подсудное. На плаху вполне можно отправиться.
– Я понимаю.
– Так что и насчет нас тоже пойми – зачем им рисковать?
– Тогда что же мы сидим, Иван? Надо ведь что-то делать!
– Умные слова приятно слышать. – Иван ободряюще улыбнулся, правда, улыбки его в темноте было не видно. – Делать! Делать, дружище! Только не «что-нибудь», а вполне конкретные вещи. Я, к примеру, приглядывался во-он к тому хламу…
– К какому еще хламу? Тут ведь хоть глаз коли.
