— Похоже… Верно, они… — пробормотал Петер Конрад, поковыряв пятерней в своей бородище. — Уж больно задиристые. Может, уйдем от греха подальше?..
С достоинством, чтобы не потерять перед разбойниками репутацию храбреца, главарь сошел с дороги и направился в лес. За ним поплелись все остальные…
— Лихо! — сказал Франческо. — Как мы их, а?
— Дядюшка Конрад не трус! — ехидно заметил Андреас. — Он просто ленивый. Был ленивым мужиком, стал ленивым разбойником. Наш он, из Швайнфурта, первый пьяница и драчун. Пороли его чуть не каждый день, да все без толку. Сбежал в лес, легкий хлеб искать. А, видишь ли, и здесь работать надо, драться, грабить… А ему опять лень! У нас ни одна девка за него замуж не хотела…
— А ты разве из мужиков?
— Я подкидыш, понял? Меня Корнуайе подобрал.
— Понятно. Значит, Корнуайе у тебя за отца?
— Вроде того. Он хороший, только строгий…
— Порет?
— Порет, — смущенно признался Андреас. — Он, между прочим, и твоего мессира Ульриха порол, когда тот молодой был.
— И мессиру Альберту попадало?
— И ему, и Альбертине. Теперь уж, конечно, их не порют.
— Мне тоже вчера мессир Ульрих задницу надрал, — вздохнул Франческо, — до сих пор еще саднит.
— Ничего не поделаешь, даже Христа — и то бичевали. Терпеть надо.
— Это точно… — согласился Франческо, — терпеть надо… Послушай, а у тебя девчонка есть?
— Чего? — насторожился Андреас, краснея. — На что она мне сдалась?
— Как на что? Чудак! Ты что же, ни одну не пробовал?
— Как это не пробовал? — переспросил Андреас, хотя явно понял, о чем речь.
— Да брось прикидываться! Ты еще, может, в капусту веришь?
— В какую капусту? — теперь, похоже, Андреас и впрямь ничего не понял.
— Сказка есть такая для маленьких: мол, детей в капусте находят…
— Меня и в самом деле в капусте нашли… — улыбнулся Андреас, — только не в кочане, а между грядками… Так Корнуайе рассказывал.
— Ну, это-то понятно… Значит, ты еще бабу не пробовал… А я думал, ты здесь уже всех девок перепортил…
— Это почему? — с широкой улыбкой спросил Андреас.
— Да так! — Франческо подмигнул ему. — Ты парень смелый, скачешь лихо, стреляешь хорошо, лицом — так вообще…
— Брось ты! — проворчал Андреас. — Не люблю я этого…
— Руки у тебя, правда, слабоваты, — заметил Франческо, — а девки любят, когда их обнимают…
— У меня? Руки слабые? — возмутился Андреас, обрадовавшись случаю уйти от неприятной ему темы. Он съехал с дороги и, обнажив меч, подъехал к молодой, толщиной с кулак осине.
— Гляди! — крикнул он и с поразительной быстротой взмахнул мечом.
Франческо даже показалось, что лезвие меча не задело дерева, потому что несколько секунд осина стояла ровно, как ни в чем не бывало. Однако легонького порыва ветра было достаточно, чтобы деревце упало, оставив сиротливый, наискось срезанный пенек.
— Попробуй! — с гордым видом предложил Андреас. — Сможешь?
Он указал товарищу на соседнюю осину примерно такой же толщины. Франческо взмахнул своей дамасской сталью… и испустил вздох сожаления: сабля не перерубила и половины ствола.
— А ты говоришь, руки слабоваты, — усмехнулся Андреас. — Поехали!
Франческо был уязвлен своей неудачей. Все-то у этого парня выходило лучше: разбойника с дерева он снял, Перрье он уложил… Рубит он тоже лучше…
— Не сердись! — примирительным тоном сказал Андреас. — Вообще-то ты прав, руки у меня слабоваты. Твоей саблей да с твоей силой я бы, наверно, вон ту елку срубил!
Указанная елка была толщиной с талию самого Андреаса.
— Господа оруженосцы, — спросил Ганс Риттер, сидевший до этого в полном молчании и не подававший голоса даже при появлении разбойников, — скажите мне правду, в Шато-д’Ор меня казнят?
— Не думаю, — ответил Андреас. — Мессир Альберт чаще милует, чем казнит. Скорее всего он вернет тебя маркграфу, ведь ты его человек…
— Тогда я погиб… — Ганс совсем поник головой. — Маркграф-то казнит меня наверняка!
— Ну хорошо, — усмехнулся Франческо, — мы попросим мессира Альберта, чтоб он казнил тебя в Шато-д’Оре.
— Не шути так! — строго прервал Андреас. — Парень действительно влип в скверную историю…
— Не польстился бы на поместье, не влип бы! — жестко осадил его Франческо. — Он пошел на подлость, и любая участь ему по заслугам!
— Сударь, — жалобно проговорил пленник, — я пошел на это больше из страха за свою шкуру, чем из желания приобрести земли… Перрье сказал, что тот, кто откажется, потеряет не только право на награду… Это означало, что нас убьют, если мы не согласимся.
— Они бы и так вас убили, — уверенно сказал Андреас. — Всех бы убили, может, и самого Перрье. Хорошо молчат только покойники! Маркграф это знает.
— Вот я и говорю, что пропал! — горько вздохнул Риттер.
— Пожалуй, дела твои плохи… — задумчиво проговорил Андреас. — Впрочем, шанс у тебя есть…
Вскоре за поворотом дороги показались башни Шато-д’Оре. Еще около мили пути — и юноши вместе со своим пленником и добычей въезжали во двор замка. Солнце уже скрылось за холмами, быстро сгущались сумерки.
В замке уже готовились ко сну, однако появление Андреаса и Франческо вызвало огромный интерес.
— Позовите мессира Альберта! — властно распорядился Андреас, и кто-то из слуг стремглав побежал выполнять приказ оруженосца. Но через несколько секунд Альберт уже сам шел навстречу спешившимся юношам.
— Что случилось? — спросил он, нахмурившись. — Вы бились с Вальдбургом?! Он убит? — Голос его дрогнул.
— Нет, ваша милость, это оружие и плащи — подделка… Человек, которого мы взяли, — воин маркграфа!
— О Господи! — воскликнул Альберт. — Что же теперь делать?
— Мессир, — с волнением заговорил Франческо, — на нас, вернее, на мессира Ульриха, была устроена засада…
— По-моему, — перебил его Андреас, — не стоит орать об этом на весь двор.
— Ты прав, — кивнул Альберт, — нам надо поговорить в более укромном месте. Эй, люди! Коней завести в конюшню, оружие и плащи снести в оружейный зал и приставить караульного! Командуй, Корнуайе!
— Сударь, — сказал Франческо, — я думаю, что мне в вашей беседе участвовать не следует. Мне надо спешить к мессиру Ульриху, он ждет меня на постоялом дворе «Нахтигаль».
— Я тоже поеду с ним, — сказал Андреас. — Разумеется, с вашего разрешения, мессир Альберт…
— Я отправлю с вами сотню конных латников, — заявил Альберт.
— Мессир, это ведь добрая половина всех наших людей… Зачем так много? Хватит двадцати человек. А то еще маркграф подумает, что мы вознамерились взять реванш за Оксенфурт…
