покончит с делом Аргуна, то в области Эсфераина перебьет также всех эмиров. Раз так, то что же будет, ежели мы нынче, когда подвернулся удобный случай, не устроим свое дело”».
Став ильханом, Аргун назначил Буку визирем, а тот, где только можно, расставил своих родичей и соплеменников. Бука рассчитывал на то, что Аргун станет проводить свои дни в удовольствиях, а дела правления поручит ему, и поначалу так оно и было, но к концу 1288 года влияние Буки заметно ослабло, потому что у ильхана появились другие фавориты. Лишившись части своих полномочий, Бука составил заговор, целью которого было свержение Аргуна. К столь важному делу он отнесся легкомысленно и был выдан своими же сторонниками. Казнили Буку позорно, с мучениями и пролитием крови – сначала вырезали из спины полосу кожи, а затем отрубили голову. Снятую с головы кожу набили соломой и выставили «чучело» на всеобщее обозрение «у перекрестка четырех базаров». Сыновей Буки, а также других участников заговора, тоже казнили. Дело было в начале 1289 года. Не доверяя больше монголам и имея основания для того, чтобы опасаться мусульман, Аргун-хан назначил визирем еврейского купца Сад ад-Даула, который расставил на ключевые посты своих соотечественников.
С одной стороны, дела государства улучшились, поскольку Сад ад-Даула не путал казну государства со своей мошной, как это делал Бука, и был приверженцем строгого порядка. С другой стороны, евреи были ненадежной опорой для ильхана, которого знатные монголы возненавидели за то, что он отдалил их от себя, отдав предпочтение чужакам, а мусульмане ненавидели за «заигрывание» с христианскими правителями, к которым Аргун-хан отправил несколько посольств с призывом о совместном выступлении против мамлюков. Ильхан был готов предоставить крестоносцам до тридцати тысяч лошадей и брался обеспечивать их продовольствием, но до похода дело так и не дошло. Европейским правителям, еще не забывшим недавнее нашествие монголов, была выгодна вражда между ильханатом и мамлюкским султанатом – пусть лучше «нехристи» грызутся между собой, чем воюют с нами. Скорее всего, ни римские папы Гонорий IV и Николай IV, ни английский король Эдуард I, ни французский король Филипп IV, и уж тем более ни византийский император Андроник II Палеолог, вообще не собирались помогать монголам в борьбе против мамлюков, а переговоры с ильханами вели только для того, чтобы держать их на коротком поводке и не дать договориться с мамлюками, как хотел тот же Султан Ахмед.
Антимусульманская политика, проводимая Аргун-ханом, а также казнь эмира Буки спровоцировали в 1289 году восстание в Хорасане, которое возглавил эмир племени ойрат Новруз, принявший ислам монгол. Восстание было быстро подавлено, после чего Новруз бежал к правителю чагатайского государства Хайду-хану. До конца 1294 года эмир Новруз оставался постоянным источником беспокойства для ильханата, а затем сдался на милость Газан-хана, речь о котором пойдет в следующей главе. С Чагатайским государством у ильханата сложилось такое же равенство сил, как и с мамлюками – угли вражды тлели, но победа никому не светила.
«Аргун-хан очень верил бахшиям [знахарям] и их правилам и постоянно оказывал этим людям покровительство и поддержку, – пишет Рашид ад-Дин. – [Однажды] из Индии пришел некий бахши и уверял, что он долговечен. У него спросили, каким же образом жизнь тамошних бахшиев становится долговечной. Он ответил: “Особым снадобьем”. Аргун-хан спросил: “Это снадобье здесь водится?”. Бахши сказал: “Водится”. [Аргун-хан] велел, чтобы он его составил. Бахши приготовил месиво, в котором были сера и ртуть. Около восьми месяцев [Аргун-хан] его принимал, а в довершение сорок дней соблюдал пост в Тебризской крепости… Когда Аргун-хан вышел из уединения, он отправился на зимовку в Арран, и там стряслась беда с его здоровьем. Лекарь ходжа Амин-ад-довлэ неотлучно находился при нем, лечил его и старался с помощью других врачей, пока через некоторое время здоровье не стало поправляться благодаря их отличным приемам. Вдруг однажды вошел один бахши и дал Аргун-хану три чаши вина. Так как оно проникло [в кровь], болезнь опять возвратилась и недуг стал постоянным, а врачи не знали, чем помочь. Через два месяца недомогания эмиры стали поговаривать и доискиваться причины болезни. Некоторые люди говорили: “Причина-де дурной глаз, надобно раздать милостыню”, – и [много денег роздали нуждающимся]. А некоторые рассказывали: “Шаманы-де, погадав на [бараньей] лопатке, говорят, что причиной недомогания является колдовство”. Заподозрили в этом [колдовстве] Тугачак-хатун [дочь Султана Ахмеда]. Под палкой и пыткой ее допрашивали на суде, и в конце концов эту хатун со многими женщинами бросили в реку. Это событие произошло 16 числа месяца мухаррама 690 года [19 ноября 1291 года]».
Снадобья, якобы дарующие бессмертие, обычно содержали в своем составе то свинец, то мышьяк, то еще что-то столь же вредное для здоровья. Начавшаяся болезнь одолевала Аргун-хана так, что, по словам Рашида ад-дина, «эмиры отчаялись в его жизни». Слова «Государь от сильной хвори уже давно не может говорить» наводят на мысль о последствиях инсульта.
Болезнью ильхана воспользовались противники визиря Сад ад-Даула, объединившие свои усилия для того, чтобы свергнуть ненавистного временщика. Сад ад-Даула обвинили в стремлении обратить находящуюся в Мекке исламскую святыню Каабу в святилище идолопоклонства и предали смерти 5 марта 1291 года. Родственники Сад ад-Даула были проданы в рабство, и его ставленников постигла столь же незавидная судьба – одни были убиты, другие стали рабами.
Через пять дней после казни визиря умер ильхан Аргун, не назначивший себе преемника. В качестве таковых рассматривались единокровные братья Аргуна Гайхату и Байду, а также девятнадцатилетний сын Аргуна Газан, бывший наместником Хорасана и Мазандерана.
«В четверг 12 числа месяца раби’-ал-авваль [15 марта]… Кабана-ахтачи [138] послали в [Хорасан] за царевичем Газаном, а на другой день Тайтака, сына Кубая, который был молочным братом Абага-хана и начальником ставки Ахмеда, отправили в Багдад за царевичем Байду, а Легзи в Рум за царевичем Гейхату… – пишет Рашид ад-Дин. – Поскольку Байду был царевичем скромным и серьезным, не распоряжался эмирами и войском и не злоупотреблял властью… многие, которые возбуждали смуту и боялись величия и могущества Газана, желали [на царство] Байду… В пятницу 26 числа месяца раби’-ал-ахыра [28 апреля] эмиры собрались вместе в ставке и отпустили гонцов, прибывших от царевичей… В среду 22 числа месяца джумада-л-уля [23 мая] царевич Сукей, а из эмиров Чобан и Курумиши сын Алинака двинули ставки хатун в путь в сторону Аладага с намерением служить Гейхату… По этой причине предприятие Байду разбилось. Это дело было надумано Урук-хатун. На другой день в местности Койбулдаг в округе Сугурлука эмиры прибыли на служение к царевичу Байду, а ночью 25 числа [26
