— Твой пропуск, солдат, — останавливает меня стражник.
— У меня нет пропуска, — честно отвечаю я. — Но я, наверное, могу и не идти дальше. Кто тут у вас старший?
— Ну, я, — сообщает невесть как оказавшийся рядом сержант. — Что у тебя?
— Я должен увидеть сэра Оливера. Королевского капитана. У меня для него весточка.
— От кого?
— От друга.
— Капитан захочет знать, кто ищет встречи с ним. Хотя бы имя.
— Верно… — Я развожу руками: мол, не обессудь. — Загвоздка в том, что мне нельзя называть имен.
— Ты нравишься мне все меньше, — откровенно заявляет сержант.
— Я ж не девушка, чтобы тебе нравиться, — парирую я. — Вот если ты мне не доверяешь, это другой разговор. Тут я согласен, основания налицо. Но я же прошу не так много, верно? Можешь взять мой меч и связать мне руки, но передай капитану, что его ждет послание.
— Ладно, — соглашается сержант. — Ты мне не нравишься, но твои условия — другое дело. Пойдем.
Караулка пуста. В столице спокойно, делаю я вывод. Но пропуска?…
— Меч, — напоминает сержант.
Я стаскиваю перевязь, бережно кладу ножны на стол и отступаю на два шага назад.
— Руки.
Разворачиваюсь, утыкаясь носом в стену, и завожу руки за спину.
— Соображаешь, — одобрительно бросает сержант, накрепко стягивая мне запястья. — Тут у нас кладовочка есть, запру пока тебя.
— Столько предосторожностей, я же невесть что о себе возомнить могу, — усмехаюсь невесело. — Запирай, только сначала пошли кого-нибудь за капитаном.
— Пошлю, — кивает сержант, — а как же.
Он высовывается в узкое окошко и переливчато свистит. Через пару мгновений в караулку влетает пацан лет двенадцати, спрашивает заполошно:
— Чо?
— Дуй к капитану, — приказывает сержант. — Скажешь: его ждет воин без пропуска со срочным сообщением.
— Воин без пропуска со срочным сообщением, — четко повторяет мальчишка. — Понял, бегу.
— Давай! — Сержант коротко улыбается вслед. — Ну, доволен?
— Еще бы, — соглашаюсь я, — все честно. Где твоя кладовочка, запирай.
В тесной каморке горой навалены тюфяки, одеяла, зимние куртки.
— Ух ты, — восхищаюсь я, — мягко. Можно рухнуть?
— Валяй, — разрешает сержант.
Я пристраиваюсь на мягкой куче, отвернувшись от двери, и думаю, почему сержант послал мальчишку просто «к капитану». Или сэр Оливер теперь отвечает за ворота самолично, или сержант — из его людей. Или он обманул меня. Конечно, второй вариант слишком хорош, чтобы быть правдой. Но вдруг?..
Голос сэра Оливера отвлекает от раздумий, я с горем пополам поднимаюсь и прошу сержанта:
— Развязал бы, а?
Но сержант выводит меня пред капитановы очи связанным, и я стою тихо-смирно, пока сэр Оливер всматривается в мое обезображенное лицо.
Молчание затягивается. Капитан хмурится все сильнее, вслед за ним мрачнеет сержант. Ну, с этим ясно, я снова активно ему не нравлюсь. А сэр Оливер просто пытается меня вспомнить; и поскольку я уверен, что он вспомнит, решаюсь поторопить события и подаю голос:
— Сэр Оливер…
Само собой, от моего голоса его осеняет; но, вместо ожидаемого интереса, он рычит:
— А, так ты продался нелюди, — и, не вставая с лавки, впечатывает каменный кулак в мой вовсе даже не железный подбородок.
— Эй, за что такая встреча, — протестую я, силясь подняться с пола. — Хоть бы выслушали сначала!
— Я бы поверил твоим словам и твоим ожогам, если бы не крашеные волосы, — презрительно выплевывает сэр Оливер. — За последнее время я многое узнал о гномьих штучках.
— Особенно за последние пару дней, верно? — кидаю я пробный выстрел. Королевский капитан может знать о послании гномов? Он знает.
— А, вот оно что, — цедит он сквозь зубы, и меня настигает новый удар. — Мразь! Да я тебе за Карела…
— Капитан, выслушайте, — прошу я. — Все не так!
Вместо ответа он метит сапогом мне в лицо. И это — старой закалки рыцарь? Можно ж так озвереть…
Я уже не пытаюсь подняться, только голову отворачиваю: он все метит по лицу. Я жду возможности вставить слово… Хотя нет, это уже не получится… Значит, буду ждать, когда он вспомнит о своей работе и решит допросить меня, как положено.
К сожалению, мысли о службе приходят в его голову не слишком быстро. И, хуже того, вспомнив о долге капитана, старый рыцарь морщится и цедит брезгливо:
— Пусть тобой королевские палачи занимаются, а я не хочу…
— Охолони, — шепчу я. Свет Господень, ну и голос… он хоть слышит? — У меня послание для королевы. Если в дело впутается король, Карелу не жить.
— Что ты сказал? — Капитан хватает меня заворот и рывком поднимает на ноги, и я с ужасом думаю: неужели снова?! Пожалуй, я и так заполучил лишнего! Но я повторяю, стараясь произносить каждое слово внятно и отчетливо:
— В игре мы с Карелом и вы с королевой. Не король. Вмешательство короля приведет к смерти принца. Или Карел ошибается, считая вас другом?
Капитан бледнеет, и я вдруг понимаю — это не гнев!
— Так Карел жив?
Тут уж наступает моя очередь вытаращить глаза.
— А почему нет? Конечно, жив, куда б он делся!
— Что-то я тебе не верю, — снова мрачнеет капитан.
— А что тут верить, — морщусь я. Говорить больно, губы огнем горят, но мне хочется уязвить его, и я продолжаю: — Могли б уже и воочию убедиться.
— Послание?…
— От Карела, — подтверждаю я.
Сержант, развязывая мне руки, бросает:
— Он не очень-то почтителен, капитан.
Но голос его совершенно счастлив, и я понимаю — он любит своего принца, и он тоже думал, что Карел мертв.
— Если его вести правдивы, мы с тобой простим ему это, — отвечает сэр Оливер, задумчиво меня разглядывая.
— «Мы простим», видали вы! — возмущаюсь я, осторожно потряхивая руками и вслушиваясь в ощущения. — Да вы меня так отделали…
— Послание! — прерывает капитан.
Руки не слушаются, и я бормочу:
— На груди, возьмите сами, сэр. Можно я сяду?
Капитан не успевает ответить. Ноги уже не держат меня, и я оседаю прямо на пол. Боль наваливается вся разом, старый рыцарь и в самом деле здорово меня отделал… но сейчас он вдруг оказывается рядом со мной на коленях, заглядывает в лицо:
— Что, так плохо? Ты прости, парень…
— Бывало и хуже, — хриплю я. Поднимаю руку — с трудом, через силу, стиснув зубы накрепко, но поднимаю! — ничего, живой… Стаскиваю через голову мешочек. В глазах темнеет, но капитан — вот он, мимо не пронесу. — Желтый ваш.
Сержант сует мне кружку с вином. Пью. Кисло. Капитан вытряхивает на ладонь три драгоценных камня.
— Желтый ваш, — повторяю я. — Загляните.
Придется объяснить, думаю я… но нет, он знает. Берет ограненный восьмигранником золотистый камень и подносит к глазам.
Я расслабляюсь: дело сделано. Я не знаю, что дальше. Обсуждая мою вылазку, мы дружно сочли, что так безопаснее: чего не знаешь, того не выдашь, а я не рискну тягаться с заклятием правдивости. Мое дело маленькое: если не смогу выйти на капитана, нужно найти способ передать красный камень королеве. А зеленый — тоже для капитана, но об этом ему должно растолковать послание. И все. Я свою игру сыграл. Теперь командовать будет сэр Оливер. Я гляжу на него и невольно улыбаюсь сквозь боль: он весь там, в камне, и он счастлив, он рад до безумия, и сержант сияет, глядя на него. Нам везет: эти двое за нас.
