вдохновленные примером галла, батавцы теперь быстро расправлялись с врагом. Мост стал скользким от крови. Половина фургонов конвоя, как увидел Фигул, была уничтожена. Остальным трем не угрожала непосредственная опасность, но было жизненно важно, чтобы солдаты перехватили инициативу и продержали врага на достаточном расстоянии определенное время, чтобы успеть переправить фургоны на другую сторону моста.
Он перевел взгляд обратно на мост как раз вовремя, чтобы увидеть воина, бросающегося на него с маниакальным криком. Фигул отреагировал мгновенно, вонзив меч в пах воина. Британец, спотыкаясь, отступил на шаг, прежде чем свалиться с моста в реку среди разбитых фургонов, вода там сразу же окрасилась его кровью. Фигул призвал своих людей к атаке, и бритты начали отступать с моста, когда поняли, что ход битвы решительно поворачивается не в их пользу.
- За ними, вперед!- зарычал Фигул на своих товарищей, указывая мечом на отступающих бриттов. - Убить их всех!
Раздался хор восторженных криков, когда ауксилиарии последовали примеру Фигула и устремились вперед через мост, рубя убегающих британцев, пытавшихся спастись. Отчаянные крики разорвали воздух, когда раненых дуротригов зарубали на месте. На гребне холма командир друидов что-то гневно кричал своим последователям, приказывая им продолжать бой. Но его воины, столкнувшись с решительным и организованным противником, потеряли мужество, и теперь большинство из них повернулось спиной к мосту и побежало вверх по лесистому склону в отчаянной попытке спастись от кровожадного безумия.
- Прикажите своим людям очистить мост, господин! - крикнул Фигул Амбусту. - Нам нужно доставить эти фургоны в форт!
Центурион кивнул, затем отдал приказ четверым своим людям. Они начали лихорадочно расчищать трупы, блокировавшие фургоны. Расчистив неровный путь через бойню, погонщики начали вести волов через мост, громкое фырканье животных сопровождалось стонущим скрипом плохо смазанных осей транспортных телег. Группы туземных воинов держались на безопасном расстоянии от солдат. Некоторые все еще обстреливали солдат из пращей и метали копья, но их эффективность была слабой, и большинство снарядов вообще не попали в цели. Несколько ауксилариев бросились вперед, намереваясь преследовать бегущих вверх по склонам бриттов, но Фигул крикнул им, чтобы они держались подальше и прикрывали уцелевшие фургоны, пока они катились по мосту.
Как только последний фургон пересек мост, Амбуст отозвал своих людей. Солдаты повернулись и поспешили назад к форту, оставив полузатопленные в ледяной воде разбитые повозки. Фигул бежал рядом со своими товарищами,позвякивая своим тяжелым снаряжением, от его дыхания перед его лицом затуманивался воздух. Он сильно вспотел так, что его толстая зимняя туника под доспехами уже стала приклеиваться к коже. Фигул остановился, задыхаясь, и оглянулся через плечо, чтобы увидеть, как несколько бриттов, неожиданно придя в себя, бросаются в погоню по мосту в последней попытке уничтожить как можно больше своих ненавистных врагов. В этот момент горстка батавских вспомогательных войск, оставшихся защищать форт, выпустила множество стрел и дротиков с зубчатых стен над головами своих товарищей. Их меткие снаряды сбили троих туземных воинов, а остальных заставили отступить обратно по мостику.
Через несколько мгновений Фигул и его люди вошли в форт за последним из фургонов. Ауксиларии на зубчатых стенах громко приветствовали их и своих батавских товарищей. Когда за ними закрылись ворота, мужчины в изнеможении рухнули на землю. Фигул сорвал с себя шлем, его мускулы болели от физического напряжения битвы, а сердце все еще колотилось в груди. Вдалеке он мог слышать гневные крики бриттов, которые становились все слабее по мере того, как они отступали обратно в лес. Затаив дыхание, он наблюдал, как со стороны госпиталя к воротам пробежали три пары санитаров, неся носилки, чтобы помочь раненым в бою. Быстрый подсчет показал оптиону, что все его люди остались живы. Однако несколько ауксилариев отсутствовали. Их товарищи сидели на земле, их лица и снаряжение были забрызганы туземной кровью.
Рулл вытер пот со лба и хмыкнул: - Горячая была работа, господин.
Фигул кивнул: - По крайней мере, мы сохранили зерно.
- Вернее, то, что от него осталось, - коротко ответил ветеран.
Мужчины замолчали, когда центурион Амбуст отдал приказ отвезти оставшиеся фургоны в амбар и разгрузить их. Половина припасов конвоя была потеряна. Только три фургона добрались до форта целыми и невредимыми. Фигул тяжело сглотнул. Три фургона, ценой жизни десятков ауксилариев из гарнизона и колонны сопровождения. Припасов хватило бы людям в форте на пропитание еще на месяц. Но поскольку запасы продовольствия уже были истощены, у префекта не было иного выбора, кроме как еще больше сократить жалкие пайки туземцев поселения.
Горькая ярость сжала сердце Фигула. Перспективы жителей Линдиниса были мрачными. Многие умрут от голода предстоящей зимой. Если больше ни одному конвою с зерном не удастся добраться до Линдиниса, и без того беспокойное население станет все больше задумываться об открытом восстании. Фигул сморгнул пот со своих глаз, наблюдая, как раненых солдат уносят на носилках, внезапно почувствовав жгучую боль в шее. Он коснулся рукой своей раны и вздрогнул. Рулл смотрел на него.
- Вам следует спуститься в лазарет и проверить эту травму, господин. - усмехнулся Рулл. – А то вы умрете из-за нас и пропустите все самое интересное, не так ли?
- Нет, - мрачно ответил Фигул. – Не дождешься.
Он оставил Рулла присматривать за своими людьми и побрел к лазарету, в голове его роились мрачные мысли. Дуротриги оказали яростное сопротивление там, на мосту. И они были хорошо вооружены. Пока их сопротивление Риму не сломится, на этой земле не будет мира.
- Сидите спокойно, Оптион. Будет больно.
Фигул сидел на табурете в маленькой комнате госпиталя и смотрел, как медикус макает окровавленную тряпку в миску с грязной водой. Болезненные крики раненых эхом разносились по госпиталю, а санитары продолжали прибывать с солдатами, получившими ранения в схватке за воротами.
- Это просто рана на теле, - ответил он, в отчаянии сжав челюсти. Солдат лежал ничком на кровати напротив, его лицо побледнело, пока он ждал оказания помощи. Фигулу было стыдно за то, что ему уделяли внимание, когда были другие, которые явно нуждались в помощи больше него.
Хирург погрозил ему костлявым пальцем: - Ах, но даже в малейшую ранку можно занести инфекцию. Это не займет и минуты. Я промою ее и зашью, и вы встанете на ноги раньше, чем успеете это заметить.
- Просто покончи с этим, химеры тебя забери, - прорычал Фигул. Он боялся иголок, и перспектива наложения швов приводила его в ужас. Но он ничего не сказал и вместо этого сжал губы, пока
