— За все — то, что мои спутники положили в эту шляпу.
Четверо бандитов обменялись удивленными взглядами.
— Все, что вам понадобится сделать, — продолжал тем временем молодой человек, — это разрядить ваши мушкеты вон в ту стаю птиц, и я тотчас передам вам вашу добычу. В противном случае берегитесь: при малейшем признаке сопротивления я сверну шею вашему капитану или полковнику — чины мне безразличны, когда я сворачиваю шею стервятникам, — а потом перебью его трупом вас всех — каждого в свою очередь, говоря словами моего достойного наставника, священника из Локмариа.
Во время этой тирады несчастный Корбюфф являл собой предельно жалкое зрелище. Куда только подевалась его циничная и зловещая усмешка! Маска хвастливого забияки упала, представив на всеобщее обозрение злобного труса. Тщетно извивался он в железных руках своего противника, которые, словно щипцы, по-прежнему держали его, защищая грудь бретонца от пуль грабителей. Последние совещались вполголоса.
— Ладно, по рукам, — заявил наконец Взломщик, сделав знак своим товарищам, после чего все четверо одновременно выпалили из мушкетов в воздух.
— Берите деньги, — сказал Жоэль, пнув шляпу носком сапога.
«Лейтенант» проехал вперед, спешился и схватил шляпу. Снова поспешно сев на лошадь с той же скоростью, он однако не вернулся к друзьям, поджидавшим его с жадными взглядами, а дал шпоры коню, свернул налево, перескочил канаву, отделяющую дорогу от луга, и поскакал прочь по полям.
— Мошенник! Предатель! Держите его! — завопили Вор, Грабитель и Карманник, протестуя таким образом против присвоения общего достояния, после чего, повинуясь внезапному импульсу, одновременно поскакали в погоню.
— Отдай наши деньги, ворюга! — хором орали охотники на человека.
— Наши деньги! — словно эхо, вторили им нотариус, судовой поставщик и торговцы сардинами, глядя, как похититель шляпы и ее содержимого, а также его преследователи исчезают за горизонтом.
Тем временем Жоэль поставил на ноги доблестного рыцаря большой дороги Корбюффа, все еще корчившегося в его руках.
— Теперь, мой капитан головорезов, покажите нам вашу шпагу. Не хочу убивать вас, не позволив защищаться.
— Господин Жоэль, прошу выполнить одно мое желание.
Услышав голос прекрасной путешественницы, юноша быстро обернулся. Так как это обращение сопровождалось благодарным взглядом, сердце нашего победителя затрепетало в груди, а щеки покрылись румянцем волнения.
— Буду счастлив выполнить любое ваше желание, — горячо отозвался он, с почтением сняв шляпу.
Настала очередь дамы покраснеть и опустить глаза.
— Позвольте ему уйти, — указала она на королевского мародера. — Я прошу об этом, как о любезности.
— Этому плуту? — воскликнул наш герой, качая головой. — Но, мадемуазель, ведь негодяй оскорбил вас, и я должен расправиться с ним у ваших ног.
— Вот как? — прервал Корбюфф, пытаясь держаться вызывающе. — Вы, очевидно, думаете, что если вам удалось внезапно стащить меня с седла, то… — Не договорив, он положил руку на эфес шпаги, но медленно и без особого энтузиазма, видя, что его противник уже наготове.
— О, не сражайтесь! — снова вмешалась Аврора.
— А почему? — возразил молодой человек.
— Разве вы не дали мне слово?
Но наш герой был упрям, как все бретонцы.
— Будьте уверены, — сказал он, — что если бы речь шла обо мне одном, я б подавил гнев, но ведь оскорбление нанесено даме. Старый солдат, который воспитал меня, часто повторял: если кто-нибудь обращается с женщиной без должного уважения в присутствии дворянина, его шпага должна сама собой выскакивать из ножен, и не возвращаться в них, покуда не будут принесены извинения.
— Так значит, вы отказываете мне?
— О, пожалуйста, просите меня о чем-нибудь другом.
— В настоящий момент это моя единственная просьба. Скажите, вы дворянин?
Помедлив, юноша с гордостью ответил:
— Я дворянин со стороны отца.
— А я, — Йоланда Анриетта Аврора дю Трамбле, дочь барона Луи Максимилиана дю Трамбле, бывшего почетным советником и представителем маршалов Франции в провинции Анжу, где мы сейчас находимся. Именем моего отца и моим собственным, а также суда чести, который он представлял, и всего дворянства, подчиненного его юрисдикции, я запрещаю вам скрещивать шпагу с этим забиякой-капитаном…
— О! — запротестовал Корбюфф.
— И заметьте: это уже не оказание мне любезности, ибо то, что я сказала, обязывает вас повиноваться так же беспрекословно, как если бы сержант полиции коснулся вашего плеча своим увенчанным короной жезлом, — я обращаюсь к вам именем короля и именем чести. Поставить себя на одну ногу с подобным субъектом означает лишиться дворянской чести, потерять самоуважение и достоинство, завещанное вам вашими предками, наконец, нанести сословию, к которому мы оба принадлежим, оскорбление, в сто раз более ужасающее, чем то, за которое вы так упорно стремитесь отомстить, — оскорбление, — закончила девушка, — которое я не прощу, покуда буду жива!
Едва Аврора напомнила Жоэлю о его дворянской чести и знатных предках, лицо юноши покрылось румянцем, он был удивлен и смущен эффектом, который произвели на него эти слова. С другой стороны, он имел слабое представление о знаменитом трибунале по вопросам чести, учрежденном в прошлое царствование с целью предотвращать дуэли между имеющими право носить шпагу и часто прекращавшем ссоры после рассмотрения жалоб.
— Согласен, — сказал Жоэль, выслушав девушку, и впечатленный ее решительным тоном, вложил шпагу в ножны. — Убирайся! — обратился он к Корбюффу, — и благодари даму за то, что я позволил тебе уйти целым и невредимым!
Пока юноша беседовал с Авророй, разбойник успел сесть на коня. Остальные путешественники не обращали никакого внимания ни на него, ни на разговор молодых людей. Они все еще глазели туда, где скрылись их «бедные денежки», благодаря заботам изобретательного Взломщика, которого тщетно преследовало на своих тощих клячах трио других бандитов.
Что касается возницы Пакдрю, то он рылся в пыли, надеясь найти хоть одну из украденных монет.
Ответом на обращение Жоэля был радостный крик Корбюффа, который, очутившись в седле, взял уздечку в зубы и вытащил из каждой кобуры по пистолету.
— Так вы проявили ко мне милосердие, дорогие голубки? Но я не собираюсь отвечать вам тем же!
Прицелившись, он одновременно выстрелил из обоих пистолетов. Но молодой человек с быстротой молнии закрыл собой девушку. На лбу его появилась полоска крови; пошатнувшись, он прижал руку к груди. Аврора громко вскрикнула.
