Принцесса Флавия, полная тревоги, ехала в Зенду. Маршал верхом ехал рядом с ее экипажем, умоляя ее повиноваться королю и вернуться назад; они поднялись на гору, как раз в то время, когда Фриц фон Тарленгейм с Зендовским пленником вышли на опушку леса. Я вскоре оправился от обморока и шел, опираясь на руку Фрица; подняв голову, сквозь завесу деревьев я увидел принцессу, по выражению лица своего приятеля понял, что мне не следует встречаться с нею, и быстро опустился на колени за густые заросли. Мы совершенно забыли о крестьянской девушке, бывшей свидетельницей последних событий, но она следовала за нами и не захотела упустить случая заслужить милостивую улыбку, а может быть и золотую монету; поэтому не успели мы скрыться, как мимо нас пробежала девушка, направляясь к принцессе и крича:
– Король здесь, в кустах! Не желаете ли вы, чтобы я провела вас к нему?
– Глупости, дитя мое! – отвечал старик Стракенц: – Король лежит раненый в замке.
– Да, сударь, он ранен, я знаю; но он здесь с графом Фрицем, а не в замке! – настойчиво повторила та.
– Не может он быть в двух местах сразу, разве только если существуют два короля? – заметила с удивлением Флавия. – Почему ему быть здесь?
– Он гнался за другим господином и дрался с ним, пока не подоспел граф Фриц; тот господин отнял у меня лошадь и ускакал; а король остался с графом Фрицем. Разве существует в Руритании человек, похожий на короля?
– Нет, дитя мое! – ласково сказала Флавия (мне позже рассказывали об этом), улыбнулась и дала девушке денег.
– Я пойду поговорю с этим господином! – и она встала с намерением выйти из экипажа.
В эту самую минуту Зант верхом показался по дороге из замка; увидав принцессу, он постарался скрыть свое неприятное удивление и издали закричал ей, что король вне опасности.
– Он в замке? – спросила она.
– Где же ему быть, ваше высочество? – сказал он, кланяясь.
– Эта девушка говорит, что он здесь, в кустах, с графом Фрицем.
Зант взглянул на девушку с недоверчивой улыбкой.
– Каждый господин – король для таких детей! – заметил он.
– Нет, он похож на короля, как две капли воды! – упорно вскричала девушка.
Зант оглянулся. Лицо старика маршала выражало невыговорснный вопрос. Взгляд Флавии был так же красноречив. Ими всеми овладело подозрение.
– Я поеду и посмотрю на этого человека! – сказал поспешно Зант.
– Нет, я пойду сама! – отвечала принцесса.
– В таком случае идите одна! – прошептал он.
Повинуясь странному предостережению, она попросила маршала и остальных обождать; она и Зант пешком дошли до того места, где мы скрывались; Зант знаком удалил девушку. Видя их приближение, я беспомощно опустился на землю и закрыл лицо руками. Я не мог взглянуть на нее. Фриц, стоя на коленях, положил мне руку на плечо.
– Говорите тихо! – шепотом сказал ей Зант, когда они близко подошли к нам.
Потом я услыхал восклицание принцессы, полурадостное, полуиспуганное.
– Это вы! Вы ранены?
Она кинулась на колени рядом со мной и отняла мои руки от лица; но я не поднимал глаз на нее.
– Это король! – сказала она. – Скажите, полковник Зант, что означает ваша шутка?
Никто ей не отвечал: все трое молчали.
Не обращая внимания на присутствующих, она обняла и поцеловала меня.
Тогда Зант сказал тихо, хриплым шепотом:
– Это не король. Не целуйте его, он не король!
На секунду она откинулась назад; потом, не отнимая рук с моих плеч, спросила с грозным негодованием.
– Неужели я не знаю того, кого люблю! Рудольф, любовь моя!
– Это не король! – снова сказал старый Зант; у нежного сердцем Фрица вырвалось невольное рыданье.
Это рыданье доказало ей, как далеки мы были от шутки.
– Он король! – вскричала она. – Это лицо короля, кольцо короля – мое кольцо! Я его люблю.
– Вы его любите, ваше высочество, – возразил Зант, – но он не король. Король в замке. Этот господин…
– Посмотри на меня, Рудольф, посмотри на меня! – вскричала она, поворачивая руками мое лицо. – Зачем ты позволяешь им мучить меня? Скажи, что все это значит?
Тогда я сказал, глядя ей прямо в очи:
– Да простит мне Бог – я не король!
Я почувствовал, как ее руки похолодели. Она пытливо, страстно вглядывалась в меня. Я же молча следил за тем, как на ее лице появилось сперва удивление, потом недоумение и, наконец, ужас. Потом медленно руки ее опустились: она повернулась к Занту, к Фрицу и снова ко мне; потом внезапно закачалась и упала ко мне на руки; с криком боли и отчаянья, я сжал ее в своих объятиях и поцеловал ее холодные уста. Зант дотронулся до моего плеча. Я взглянул на него и, бережно положив ее на землю, встал, глядя на нее и проклиная судьбу за то, что шпага Руперта не избавила меня от этого жгучего страдания.
Наступила ночь. Я находился в Зендовском замке, в той комнате, в которой ранее заключен был король. Большая труба, прозванная Рупертом фон Гентцау «Лестница Иакова», была снята, и через окно я видел огни, мерцающие в темноте по ту сторону рва. Все было тихо; шум и тревога битвы стихли. Я провел весь день, скрываясь в лесу, с той минуты, как Фриц увел меня, оставив Занта с принцессой. Под кровом сумерек, закрыв лицо, я вернулся в замок и заперся в темнице. Хотя в ней умерли трое людей – двое убитые мною, – их тени не беспокоили меня. Я кинулся на кровать около окна и смотрел на темную воду. Иоганн, побледневший от раны которая, впрочем, была не опасна, принес мне ужин. Он рассказал мне, что король чувствует себя лучше и виделся с принцессой; что она, король, Зант и Фриц долго оставались вместе. Маршал Стракенц вернулся в Стрельзау; Черный Майкл лежал в гробу, Антуанета находилась при нем; мне было слышно даже из часовни пение священников, служивших панихиду.
Среди народа возникли странные слухи. Одни говорили, что Зендовский пленник умер; другие, что он жив, но исчез; что он был другом короля, оказавшим ему важную услугу в Англии; другие, что он раскрыл заговор герцога и был потому схвачен им. Более хитрые люди покачивали головами, говоря, что истина скрыта от всех и что ее раскрыть может только полковник Зант.
Так болтал Иоганн, пока я не услал его; оставшись один, я стал думать не о будущем, а, как бывает с людьми, пережившими важные события, – стал перебирать случившееся за последние недели. Над своей головой в тишине ночи я слыхал хлопанье штандарта Черного Майкла, наполовину спущенного с древка, а выше его развевался королевский флаг Руритании, в последний раз надо мною. Мы скоро привыкаем ко всему, и я только с усилием отдал себе отчет, что флаг развевался не для меня.
