— Об этом я могу только мечтать, но для её оборудования на современном уровне нужны большие деньги. Приборы и всякие материалы теперь дорого стоят. А кроме того, нужны сотрудники, много сотрудников.
— Ну, сколько? — спросила Дана.
— Человек сто. Тут будут и теоретики, и механики, и литейщики. Для создания таких вот игрушек… — Павел показал на сумочку, в которой лежал прибор, — нужна точная рецептура сплавов. Иногда такие сплавы, которые составляются при помощи глубоких математических проработок. В России сейчас подобных лабораторий наша новая власть не создаёт. Специалисты у нас есть, но хода им не дают.
— Вы так меня напугали… Скажите же поскорее, сколько денег потребуется на создание такой лаборатории?
— Много. Если ваших американских долларов, то миллионов тридцать, сорок, а то и пятьдесят.
Они помолчали. Судя по весёлому беспечному виду хозяйки, названные миллионы её не устрашили. Павел, любивший всё считать и анализировать, спросил:
— Сколько мест в вашей гостинице?
— В ней пятьсот мест. Каждый турист, укравший из русского банка деньги, оставляет тут пятьдесят тысяч долларов.
— Много, — сказал Борис. — Ну, а хозяйка этой гармони… то бишь «Бояна», за вычетом всех расходов себе–то кое–что оставляет?
— В Америке никто и ничего не делает бесплатно. Я как- никак, но тоже американка. А таких «гармоней», то бишь «Боянов», у меня на острове двенадцать. «Боян» из них не самый дорогой и классный.
И обратилась к Павлу:
— Вас, Павел, назначаю директором лаборатории. Сегодня же начинайте составлять смету. Звоните в Россию, сзывайте учёных — самых лучших. Положим им хорошую зарплату.
— Хотел бы знать, что означает ваша хорошая зарплата?
— А сколько платят русским физикам вашего ранга в Англии, Израиле, Австралии?
— Пять–семь тысяч долларов в месяц.
— Хорошо. Мы будем платить десять тысяч. Для начала можете пригласить пятьдесят человек. И каждому в кредит за сходную цену продадим коттедж с наделом земли.
Повернулась к Борису:
— А вы, мой друг…
Назвала его так и долго пристально смотрела в глаза; как бы ему говорила, что галдёж его малодушный она забыла. И минутную слабость духа простила. И ещё давала понять, что высоко ценит «игрушку», лежащую у неё в сумочке. Для её применения у неё уже составился соблазнительный план. Она с этой «игрушкой» чувствовала себя так, как полководец, получивший накануне боя мощное подкрепление. А сейчас Драгана решила выложить перед своими друзьями секреты, известные только ей одной, да ещё самым осведомлённым и высоким людям Америки — тем, кто теперь составил команду отца и шёл с ним на выборы очередного президента. С ними в гостиной её родительского дома, за вечерним чаем или за обедом, она не однажды заводила дружеские беседы. Это они подняли уровень её знаний до такой высокой планки.
Неуверенно, и как бы нехотя, заговорила:
— Мне нравится, что вы не заказали вина. Наука любит трезвых. Где–то я читала, что алкоголь держится в клетках организма четырнадцать дней. Всё это время у нас с вами не работают высшие разделы мозга; та часть головы, где рождаются дельные мысли, совершаются открытия. Ещё будучи в Москве, я от кого–то слышала, как один ваш учёный сказал: «Если бы русский народ был трезвым, он не позволил бы залётным проходимцам развалить Советский Союз». Так я вам скажу в утешение: Америка пьёт больше, чем Россия. Америка, сверх того, ещё и колется. У нас половина школьников посажена на иглу.
— Теперь и мы научились…
— Да, научились, но вы послушайте строгую даму–статистику: у вас попробовали наркотики десять процентов школьников, у нас же не пробуют, а уже колется каждый второй. Мальчики в школы таскают пистолеты, едва ли не половина учениц старшего класса делали аборты. Девицы не хотят заводить семью, они ищут партнёров. А дочки состоятельных родителей уже с пятнадцати лет с их разрешения заводят мальчиков.
— О–о–о!.. — взмахнул руками Борис. — Таких–то прелестей!..
— Такие прелести и к вам наползли от нас, но вы дослушайте меня до конца. Я не люблю речей, нет склонности у меня учить, наставлять, — тем более таких умных, таких важных и, может быть, даже великих мужей, как вы. На моих счетах имеются деньги, и я хотела бы поскорее вложить их в дело, по крайней мере, пока Америка и её доллар держатся на плаву. Однако я знаю, я почти уверена: век Америки недолог. К нашим берегам подбирается цунами пострашнее раз в сто того, что недавно поразил острова в Индийском океане и берега Шри Ланки. На нас цунами налетит не с моря, он ударит изнутри, поразит в самое сердце — и тогда уже не тростниковые и бамбуковые хижины будут сметены гигантской волной: тысячи небоскрёбов рухнут в одно мгновение, и никакие спасатели, никакие благотворительные фонды не придут к нам на помощь. Америку поразит Господь за всё то зло, которое она несёт миру.
— А наш славянский остров? Его–то не заденет этот страшный цунами? — не сдержал своего любопытства Павел.
Драгана ответила тихо и спокойно:
— Нет, наш остров цунами пощадит.
— Вы так уверенно говорите? — удивился Борис.
— Да, уверенно. Потому что я знаю. Цунами пошлёт на нас Бог, а Бог бережёт славян. Славяне, и, прежде всего, русские, — люди православные. Их Бог отличил от всех других народов и матерь–землю славянскую назвал Святой Русью, и поручил ей миссию продолжения рода человеческого. Русские, а вместе с ними и все славяне, оживят род людской после пришествия Антихриста.
— Ваши суждения, — сказал Борис, — звучат приятной музыкой, и мне хочется верить вам, но есть факты, говорящие против этих суждений: к примеру, русские евреи на постоянное жительство больше уезжают в Америку, чем в Израиль. А евреи в выборе страны проживания не ошибаются; у них в генах встроено чутьё климата и общественного настроения, уюта и стабильности для их племени, — так животные слышат дыхание земли и приближение землетрясений и прочих природных катастроф; они в отличие от человека заранее уходят в безопасное место, и даже змеи выползают из нор, и скорпионы, и прочие твари в такие моменты демонстрируют своё превосходство над человеком. Газеты сейчас пишут, и сообщает радио, что цунами, вздыбившее в Индийском океане волну высотой в двести метров, уничтожившее сёла, города и десятки тысяч людей… даже при такой катастрофе животных пострадало мало. И птицы, и рыбы, и слоны заранее укрылись в безопасных местах.
— Вы лучше скажите: евреи ещё совсем недавно уезжали в Америку, но теперь положение изменилось: они вновь потянулись в Россию. И теперь уже на каком–то высшем уровне сознания окончательно приняли решение: вить гнёзда в России. Они увидели: Америка почернела и пожелтела, у неё теперь раскосые азиатские глаза и чёрные, как смола, волосы. Людей, покоривших когда–то американский континент, то есть нас, белых, они теснят и презрительно называют белой молью. Их много, и волны мигрантов из Африки и Южной Америки, как часто повторяющиеся цунами, всё прибывают и прибывают. Теперь уже кандидат в наши президенты должен иметь в своей команде и чёрных, и жёлтых, иначе не соберёт голоса и не займёт место в Белом доме. Наши большие города превращаются в коктейль из племён и народностей, где люди перестают понимать друг друга. Заводы останавливаются, и доллар во всём мире теряет силу. У нас вот–вот разразится кризис, и мы с вами должны к нему подготовиться. Господь в своё время покарал людей, строивших Вавилонскую башню; он не допускает смешения народов; люди, говорящие на разных языках, затевают драки и затем уничтожают друг друга. Америка превращается в Вавилон. Объявленная война с терроризмом — это война американцев с теми, кто хочет быть американцем. Таких желающих становится всё больше. Эффект Косово — явление мировое. Один Господь может победить это зло. И об этом у нас в Штатах говорят всё больше. Люди ждут гнева Господня. Они ждут его со стороны океана, они боятся воды. Но что же им поделать, если семьдесят процентов населения в нашей стране живёт на морских берегах?
