Стоило ему взглянуть на вошедших, как он разгадал их, хотя они и понацепили на себя изрядно кумача. Юрочку он раньше не встречал, а высокого видел у полковника Рубасова и знал, что это уголовник, вор и убийца Сашка Бондарь, только что освобожденный из тюрьмы по приказу все того же полковника Рубасова. Обручев хорошо его запомнил.
Увидев, что бандиты ушли в столовую и не взяли с собой винтовок, он в первое мгновение даже глазам не поверил — такой невероятной показалась ему удача! Им овладела мысль — захватить винтовки. Обручев стал ждать подходящего момента, и такой момент наступил. Когда Бондарь, настроив гитару, рванул струны, поручик бесшумно спустился вниз, схватил оружие и через несколько мгновений был уже снова наверху. Торопливо проверил патроны — в карабине ни одного, в винтовке полная обойма. Теперь, в случае чего, просто так его не возьмешь!
Увидев, как из столовой выполз Василий и, пошатываясь и заплетаясь ногами, побежал к выходу, Обручев подумал, что это неспроста.
Но вот Надя бросилась прочь от бандитов, стала звать на помощь, Обручев решил, что больше медлить нельзя.
Бондарь потребовал, чтобы им вернули винтовки, и за это обещал никого в доме не трогать. В ответ Обручев предложил бандитам сдаться, иначе он перестреляет их. Если они согласны, то пусть сложат возле лестницы все имеющееся у них оружие и отойдут в дальний угол. Вместо ответа Бондарь и Юрочка разразились новым потоком брани и, подбадривая друг друга, ринулись к лестнице. Первым, с револьвером в вытянутой руке, на лестницу ступил Юрочка, но сверху грянул выстрел, пуля ударила в револьвер Юрочки и рикошетом угодила в середину трюмо. Зеркало звякнуло, и осколки стекла брызнули во все стороны. Юрочка взвизгнул, выронил револьвер и кинулся наутек.
В это время дверь широко распахнулась, и в нее ворвалось несколько вооруженных красногвардейцев. Среди них был и Семен Маликов. Из-за косяка соседней комнаты выглядывал Василий.
— Что за стрельба? Прекратить! — властно приказал невысокий человек с бородкой клинышком, в простой солдатской одежде. На его шапке алела кумачовая полоска. Такие же ленты были и у остальных.
— А ты что за тип? Чего надо?! — держа маузер наготове, нагло спросил Бондарь.
— Нужна квартира!
— Квартира занята. Так что айдате, мотайте, — все более распаляясь, заорал Бондарь.
— Кем занята? — не выдержал Семен Маликов.
— Самим комиссаром красного отряда, — подскочив к Бондарю, отрапортовал Юрочка.
Человек с бородкой понимающе глянул на своих спутников.
— Каким же это комиссаром? — спросил он.
— А самим Кобзиным! Это тебе не кто-нибудь!
— Интересно получается, — улыбнувшись в усы, сказал человек с бородкой. — И где же этот твой комиссар?
— Раскрой гляделки! — прорычал Юрочка. — Не видишь, что ли?
— Ты? — спросил Бондаря человек с бородкой.
— Вроде, — не совсем определенно ответил Бондарь.
— А я тоже комиссар Кобзин, — сказал человек с бородкой.
Кто-то из его спутников рассмеялся. Бондарь все это понял по-своему и весело заулыбался.
— Тоже подставной? — легонько хохотнув, спросил он. — Эта шпана, полковник Рубасов, три штуки комиссаров Кобзиных, шкура, исделал. — Бондарь протянул человеку с бородкой руку. — Здорово, тезка!
Но тот ему руки не подал.
— Нет, я не подставной, я настоящий. Два подставных уже арестованы, ты третий. Руки вверх! — приказал он. На Бондаря и Юрочку в упор глянули винтовки красногвардейцев. — Ни о места! Маликов, забери у них оружие.
Поняв, что сопротивление бесполезно, Бондарь охотно отдал Семену свой маузер.
— Хорошая машина, — непринужденно сказал он.
— Пожары — ваше дело? Жгли? — спросил Кобзин.
Бондарь покашлял в кулак.
— Боже упаси! Мы работаем по золоту!
— Красные банты нацепили, — не скрывая ненависти, сказал Кобзин. — Посдирайте с них! Завтра вас ревтройка судить будет. Расстреливать таких надо без жалости.
— За что, товарищ комиссар? — вдруг поняв, насколько опасно его положение, взмолился Бондарь. — Мы же ничего, поверьте совести! Нас выпустили за это самое...
— А вы рады стараться? — И, отыскав глазами Василия, Кобзин спросил: — Они? О них ты говорил?
— Как перед богом! — Василий перекрестился.
— Гад! Га-ад! — неожиданно завопил настороженно озиравшийся Юрочка и кинулся на Василия. Юрочку схватили несколько крепких рук. Тогда он упал на пол, стал биться всем телом и орать во весь голос: — Я псих! Я припадошный!
К нему метнулся Бондарь и, изловчившись, обеими руками вцепился в волосы.
— Падло! — скрипнув зубами, крикнул он. — Вставай!
Юрочка всхлипнул и покорно поднялся.
— Не дрожи, падла, будь человеком, — снова прикрикнул на него Бондарь. — Советская власть никого не обижает.
Приказав увести бандитов, Кобзин спросил у Семена, где хозяйка, и тут же увидел Надю. Она стояла на верху лестницы, обеими руками опершись на перила, вся подавшись вперед, и, казалось, готова была разрыдаться. Позади нее, все еще с винтовкой, стоял Обручев.
Семен Маликов кинулся к ним и, взяв обоих за руки, повел вниз к Кобзину.
— Вот она, Петр Алексеевич, Надя Корнеева. А это — тот самый студент Сергей Шестаков.
— Здравствуйте, — сказал Кобзин и пошел навстречу. Он протянул Наде руку, она хотела было подать свою, но вместо этого прижала ладони к лицу, чтобы скрыть вдруг покатившиеся слезы.
— Надя, Надь, ты что? — забеспокоился Семен. — Теперь все! Это же наши. Понимаешь?
Надя вытерла по-детски, кулаками, слезы и обратилась к Кобзину:
— Возьмите меня к себе.
— В отряд?
— Да.
— Такую кислую? — пошутил он и, посерьезнев, продолжал: — Успокойся, успокойся, дружок... Не плачь. Слезой дорожить надо, она много стоит. А насчет отряда — подумаем. Ты твердо решила? У нас жизнь тревожная и опасная.
— Я не из нежных.
— Знаю, мне Маликов о тебе рассказывал. Не обижайся на мои слова: нам действительно сейчас трудно, очень трудно. Не каждый сможет выдержать. Вот и хочется, чтоб человек знал, на что идет, чем рискует.
— Я, что хотите, буду делать — стирать, стряпать. Я же все умею, — настойчиво просила Надя.
— В отряде, помимо стирки и стряпни, дел всяких дополна, — заметил Семен Маликов. — Только успевай поворачиваться.
Кобзин, соглашаясь с Семеном, утвердительно кивнул и сказал:
— А в общем-то ты молодец, правильно решила!
— Значит, Петр Алексеевич, дела у нас пойдут в гору, ежели и женский пол за оружие возьмется, — проговорил басом пожилой красногвардеец и, положив руку Наде на плечо, добавил: — Ты, девка, гордись — первая в отряде красногвардейка! Вот какой у тебя чин. Медицина из женского полу есть, а вот чтоб, как говорится, рядовой — нету!
