— Вы добрый и честный англичанин! Верный слуга короля! — сказал Атос.
— Когда я пришел в себя, я все еще лежал на том же месте. Я дотащился до двора. Король и его конвой уехали. Целый час, быть может, я употребил на то, чтобы добраться сюда. Но тут силы оставили меня, и я снова лишился чувств.
— Ну а теперь как вы себя чувствуете?
— Очень плохо, — отвечал раненый.
— Можем ли мы чем-нибудь помочь вам? — спросил Атос.
— Помогите мне лечь в постель. Я думаю, это облегчит меня.
— Есть ли с вами кто-нибудь, кто бы мог за вами ухаживать?
— Моя жена в Даргеме, я жду ее с минуты на минуту. Ну а вам-то самим, не нужно ли вам чего?
— Мы, собственно, заехали к вам с намерением подкрепиться.
— Увы, они всё взяли! В доме нет ни куска хлеба.
— Слышите, д’Артаньян? — сказал Атос. — Нам придется искать обеда в другом месте.
— Мне теперь все равно, — сказал д’Артаньян, — я больше не голоден.
— И я тоже, — сказал Портос.
Они перенесли раненого на постель и позвали Гримо, который перевязал рану. На службе у четырех друзей Гримо приходилось столько раз делать перевязки и компрессы, что он приобрел некоторый опыт в хирургии.
Тем временем беглецы вернулись в первую комнату и стали совещаться о том, что им делать.
— Теперь, — сказал Арамис, — мы знаем самое главное: король и его стража проехали здесь; значит, нам надо направиться в другую сторону… Согласны вы с этим, Атос?
Атос не отвечал; он был погружен в размышления.
— Да, — сказал Портос, — поедем в другую сторону. Следуя за отрядом, мы нигде уже не найдем съестного и в конце концов умрем с голоду. Что за проклятая страна эта Англия! Первый раз в жизни я остаюсь без обеда. Обед — любимейшая из моих трапез.
— А как вы думаете, д’Артаньян? — сказал Атос. — Согласны ли вы с мнением Арамиса?
— Отнюдь нет, — сказал д’Артаньян. — Я держусь противоположного мнения.
— Как, вы хотите следовать за отрядом? — сказал испуганный Портос.
— Нет, ехать вместе с ним.
Глаза Атоса заблестели от радости.
— Ехать с отрядом! — воскликнул Арамис.
— Дайте высказаться д’Артаньяну; вы знаете, что он хороший советчик, — сказал Атос.
— Без сомнения, — сказал д’Артаньян, — нам следует ехать туда, где нас не будут искать. А никому не придет в голову искать нас среди пуритан. Потому примкнем к пуританам.
— Отлично, мой друг, отлично! Великолепный совет! — сказал Атос. — Я только что хотел его подать, но вы опередили меня.
— Значит, вы с этим согласны? — спросил Арамис.
— Да, они будут думать, что мы хотим выбраться из Англии, и станут искать нас в портах. Тем временем мы успеем доехать с королем до Лондона, а там нас уже не разыщут. В городе с миллионным населением нетрудно затеряться. Я уж не говорю, — прибавил Атос, бросив взгляд на Арамиса, — о тех возможностях, которые предоставляет нам такое путешествие.
— Да, — сказал Арамис, — понимаю.
— А я решительно ничего не понимаю, — сказал Портос, — но это не важно: если д’Артаньян и Атос оба за это, значит, ничего лучшего не придумаешь.
— Однако же, — спросил Арамис, — не вызовем ли мы подозрений у полковника Гаррисона?
— Черт возьми! — сказал д’Артаньян. — На него-то я и рассчитываю. Полковник Гаррисон — наш приятель. Мы видели его раза два у генерала Кромвеля. Он знает, что мы были присланы к нему из Франции самим Мазарини. Он будет видеть в нас друзей. К тому же он, кажется, сын мясника, не правда ли? Ну, Портос покажет ему, как убить быка одним ударом кулака, а я — как повалить вола, схватив его за рога. Этим мы приобретем его полное доверие.
Атос улыбнулся.
— Вы лучший товарищ, какого я встречал, д’Артаньян, — сказал он, протягивая руку гасконцу, — и я очень счастлив, что вновь обрел вас, мой дорогой сын.
Как известно, в приливе дружеской нежности Атос всегда называл д’Артаньяна сыном.
В это мгновение Гримо вышел из комнаты. Рана была перевязана, и больной чувствовал себя лучше.
Друзья простились с ним и спросили, не даст ли он им каких-нибудь поручений к брату.
— Попросите его, — отвечал этот честный человек, — передать королю, что меня не совсем убили. Хоть я и маленький человек, я уверен, что его величество сожалеет обо мне и упрекает себя в моей смерти.
— Будьте покойны, — сказал д’Артаньян, — он узнает об этом сегодня же.
Маленький отряд продолжал свой путь. Сбиться с дороги было невозможно, так как следы ясно были видны на равнине.
Часа два они ехали безмолвно; вдруг д’Артаньян, бывший впереди, остановился на повороте дороги.
— Ага! — воскликнул он. — Вот и они.
Действительно, большой отряд всадников виднелся в полумиле от них.
— Друзья мои, — сказал д’Артаньян, — отдайте ваши шпаги Мушкетону; он возвратит их вам, когда будет нужно. Не забывайте, что вы наши пленники.
Затем они пришпорили утомленных коней и вскоре нагнали конвой.
Окруженный частью отряда полковника Гаррисона, король ехал впереди, бесстрастно, с достоинством, как будто добровольно.
Когда он заметил Атоса и Арамиса, с которыми ему не дали даже времени проститься, и прочел в их глазах, что в нескольких шагах от него находятся друзья, то — хотя он считал их тоже пленниками — все же взор его загорелся радостью, и краска залила бледные щеки.
Д’Артаньян опередил отряд, оставив своих друзей под наблюдением Портоса, и поравнялся с Гаррисоном. Тот действительно узнал его, припомнил, что встречался с ним у Кромвеля, и принял его настолько любезно, насколько это мог сделать человек его звания и характера. Как и предполагал д’Артаньян, у полковника не возникло, да и не могло возникнуть ни малейшего подозрения насчет наших друзей.
Вскоре сделали привал, чтобы король пообедал. На этот раз, однако, против попыток побега были приняты особые меры. В большой зале гостиницы накрыли маленький стол для короля и большой для офицеров.
— Вы обедаете со мной? — спросил Гаррисон у д’Артаньяна.
— С большим бы удовольствием, — отвечал д’Артаньян, — но со мной мой друг дю Валлон и еще два пленника, которых я никак не могу оставить, а всех нас слишком много, чтобы сесть за ваш стол. Лучше сделаем так: прикажите накрыть для нас отдельный стол, вон там в углу, и пришлите нам с вашего стола что пожелаете, а то мы рискуем умереть с голоду. Все равно мы будем обедать вместе, в одной комнате.
— Отлично, — сказал Гаррисон.
Все устроилось, как хотел д’Артаньян. Когда он вернулся от полковника, король уже сидел за своим столиком; ему прислуживал Парри. Гаррисон и его офицеры расположились за своим столом, а в углу были приготовлены места для д’Артаньяна и его друзей.
