Жан-Батист Ламбер сел за стол, с заметным удовольствием потирая руки. Локтями он, сам того не замечая, мял разложенные на столе бумаги. Затем поднял голову, внимательно посмотрел на внушительную фигуру флибустьера и сказал:
– Капитан Ив Лефор! Похоже, вы чем-то недовольны. Надеюсь, вы видели его величество. Говорили с ним. Вы не удовлетворены?
Сен-Нектеру почудилось, что в лице секретаря промелькнула насмешка. Но он подумал, что такой упрямец, как Ив, пожалуй, и не станет отвечать. Он решил заговорить вместо него и произнес:
– Его величество соблаговолил уделить несколько минут капитану Лефору.
– Надеюсь, король исполнил пожелания капитана?
– Вам известно, господин Ламбер, что сказала принцесса Палатина о своем августейшем девере? Когда король хочет милостиво обойтись с кем-нибудь, он держится на редкость доброжелательно. Его величество говорил так ласково, что капитан Лефор несомненно был этим польщен…
Терпение Лефора лопнуло.
– Дьявольщина! – не выдержал он. – Как же вы рассказываете об этом деле! Словно и не стояли рядом со мной!
– Эта встреча очень расстроила нашего друга, – поспешил прибавить мушкетер.
– Расстроила! – подхватил Ив. – И было от чего расстроиться! Всем придворным, обращавшимся с прошениями, его величество отвечал: «Увидим». А меня пригрозил разжаловать, так как же мне не расстроиться?
– Разжаловать?! – не поверил Ламбер. – Как?! Час назад предлагал вам чин полковника, а сейчас говорит о разжаловании? Признайтесь, что не многие офицеры имеют столь стремительное продвижение по службе. Скоро вам останется лишь получить маршальский жезл. Хотя бы тогда вы успокоитесь и станете проводить свои дни в постели!
Сен-Нектеру все больше казалось, что Ламбер шутит, забавляясь гневом Лефора.
– Тем не менее, – продолжал мушкетер, – его величество весьма холодно отвечал нашему другу, который заговорил с королем о госпоже Дюпарке и посте генерал-губернатора Мартиники. Король не желал об этом и слышать!
– Таков уж король! – не спеша выговорил Ламбер. – Если он что-нибудь решил, то редко возвращается к тому же вопросу. А он сам уладил спорные пункты этого дела.
– Знаю! – выкрикнул Ив. – И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться: двор такое место в королевстве, где зарождаются и зреют самые подозрительные интриги и планы! Я уверен, что шевалье де Виллер имел встречу с кардиналом. Шевалье де Виллер, пользующийся покровительством короля, смог добиться назначения для разбойника, предателя Мерри Рулза и смещения госпожи Дюпарке! Однако шевалье де Виллер унесет свою услугу в могилу. Это говорит вам капитан Лефор, возможно, уже разжалованный. Виллер может быть уверен, он получит пять дюймов стали в живот, потому что я убедился: он – лицемерный негодяй, и ничего больше!
– Напрасно вы сердитесь, капитан, – все так же ласково продолжал Ламбер. – Вы забываете, что его величество никогда не ошибается! Король разбирается во всем! Он сам заявил, что для него звание француза столь же дорого, сколь и титул короля, а превыше всего – слава отечества.
Ламбер увидел, что на губах Ива мелькнула сардоническая ухмылка, но и бровью не повел. Он забавлялся, наблюдая за простодушным великаном, со всей страстью заботившимся о справедливости и чести.
– Вот почему, – продолжал он, – я получил касательно вас приказ его величества.
Лефор вздрогнул. Он снова подумал о галерах. Что значило разжалование по сравнению с пожизненным заключением? Он тяжело вздохнул и про себя решил, что так просто его не возьмешь. Какого черта! У него есть шпага, и он уложит пятерых-шестерых гвардейцев, прежде чем его успеют схватить.
Ламбер стал суетливо перебирать на столе бумаги; но, перерыв все, что возможно, он заметил, что бумага, столь дорогая его сердцу, лежит у него под самым носом. Он мельком ее просмотрел, широко улыбнулся и, положив на место, перевел взгляд на Лефора.
– Сударь! – объявил он, видя, что тот спал с лица от беспокойства. – Его величество, как вы уже слышали, полагает, что править островом – не женское дело.
Ив помертвел.
– Однако, – продолжал Ламбер, – его величество делает исключение для госпожи Дюпарке в благодарность за услуги, оказанные ею колонии, а также королю и королевству. Эта дама останется на посту, куда ее назначил Высший Совет Мартиники до тех пор, пока ее деверь, господин де Водрок, брат генерала Дюпарке, не прибудет на Мартинику и не займет место генерал-губернатора этого острова.
У Ива закружилась голова. Он раскрыл было рот, но не смог издать ни звука.
– Позволю себе прибавить, – вполголоса проговорил Ламбер, – что господин де Водрок, кажется, не слишком рад оказанной ему чести. Вполне вероятно, что он покинет Париж не раньше, чем через год-два… У него здесь дела поважнее, – заключил он странным тоном.
– Я очень благодарен его величеству, – пролепетал Ив и приготовился встать.
Его охватило сильнейшее волнение, ему было необходимо побыть одному. В конечном счете он своего добился. Мерри Рулз и шевалье де Виллер проиграли. А больше Лефору ничего не было нужно…
– Минуту, капитан! – остановил его Ламбер. – Мне еще необходимо сообщить вам нечто весьма важное, имеющее касательство до вас лично.
– До меня? – повторил он, и в его душе снова зашевелилось беспокойство.
– Да, капитан. Король принял во внимание совершенные вами подвиги как на Подветренных островах, так и в Париже, о чем говорится в бумаге, которая лежит у меня перед глазами, «его величество выражает свое удовлетворение и принимает следующее решение: в виде исключения разрешить капитану Иву-Гийому Лесеркею, по прозвищу «Силач», поднять квадратный флаг на грот-мачте своего корабля, а также четыре сигнальных фонаря – на корме, находясь и в гавани, и в открытом море…».
Лефор вскочил и заорал:
– Сударь! Сударь! Это же права адмирала!
– Совершенно верно, капитан! – согласился Ламбер. – Но также и исключительная привилегия для вас. Позвольте, однако, мне договорить. В этой грамоте еще говорится:
«Передаем в ведение капитана Лефора все договоры о морских перевозках, фрахтовании или аренде судов, коносаментах или погрузках; перевозках и фрахтах; найме и оплате матросов, поставках продовольствия для них во время снаряжения судов; страховых полисах, обязательствах по дальним плаваниям и возвращению в гавань, а также и все связи, касающиеся морской торговли, невзирая на любые обязательства и привилегии, противоречащие этой грамоте…»
Лефор дышал учащенно, как пес, пробежавший десять лье.
– Я продолжаю, – молвил Ламбер. «Капитану Лефору надлежит присутствовать на смотрах жителей тех приходов, что обязаны участвовать в сторожевом обходе на море; в его обязанности также входит разрешать все споры по вопросам дозора, как и правонарушений, совершаемых сторожевой охраной, пока она несет службу.
