Ознакомительная версия.
«Нет! – кричал в его душе внутренний голос. – Сыны Солнца никогда не склонятся перед губителями душ!»
Вереница мучительных, мрачных мыслей проходила траурным кортежем в голове юноши. Когда человек пребывает в полном отчаянии, даже самая тяжкая боль, камнем лежащая на душе, может превратиться в уютную пещеру, в убежище, приносящее облегчение…
Первый рассвет в заключении Анкор встретил глядя сквозь маленькое зарешеченное окошко наверху. Впервые за долгое время юный Посвященный не мог совершить утренний обряд жертвоприношения Солнцу и мог лишь все свои мысли устремить к высшим планам сознания.
Вскоре после полудня два меднокожих воина спустились по деревянной лестнице и приказали пленницам отдраить палубу.
– Шевелитесь, белые собаки! Сегодня ночью мы прибываем в порт, на невольничий рынок! Корабль должен блестеть, надо показать, что мы – люди могущественные, – донесся через головы солдат грубый, резкий голос Мопы.
Одна за другой пленницы поднимались по трапу – все, кроме двух бедных девушек, избитых накануне, которые в ужасном приступе лихорадки лежали в одном из грязных углов трюма.
– Ты тоже, ободранный монашек! – закричал Мопа, увидев, что Анкор остался неподвижен.
Юный Сын Солнца стал молча и медленно подниматься на палубу, но его лицо было бледным от возмущения, которое ему с трудом удавалось сдерживать.
– Если мы посадим тебя на весла и прикажем грести, ты не выдержишь, так что, раз уж от тебя как от мужчины нет никакой пользы, – будешь еще одной женщиной, – съехидничал Мопа, ударив Анкора.
Корабль пошел на всех парусах, стремительно разрезая волны; гребцы изо всех сил налегли на весла. Пираты боялись, что их догонит какое-нибудь другое судно, пиратское или принадлежавшее военному флоту правителей южных земель, и отнимет у них добычу.
Резкий морской ветер освежил Анкора и придал ему сил. Он понял, что эта пиратская галера была одним из самых скоростных и прекрасно оснащенных судов своего времени. Но внимательно осмотреть корабль ему не удалось: два пирата подвели юношу к деревянному ящику с грудой канатов и мочалок, сделанных из водорослей, и заставили мыть палубу. В это время Мопа, гроза всех пленных и рабов, жестоко издевался над своими жертвами:
– Что с вами, белые собаки? Ворочаетесь, как киты! Мои люди хотят видеть красоту и грацию! А ну-ка, мойте, будто танцуете, или я вас всех перережу! – бесновался Мопа, приставив меч к телу ближайшей пленницы. – Быстро всем раздеться, танцуйте обнаженными! – кричал он. Подходя к несчастным, он срывал с них лохмотья, которые и так едва прикрывали грязные, покрытые синяками тела.
Чаша терпения Анкора переполнилась. В порыве негодования он выбросил свою мочалку за борт и поднялся во весь рост. Огненным взглядом глубоких зеленых глаз он впился в мутные глаза пиратского главаря. Ухмыляясь, Мопа приближался к Анкору с обнаженным мечом в руке.
– Кажется, господину монаху опостылела его телесная оболочка! – угрожающее прорычал пират. – Я заставлю тебя танцевать! Танцуй или умри!
Угроза не испугала Анкора, он не отрывал от главаря пристального взгляда. Их столкновение привлекло внимание всего экипажа, от матроса до капитана. Уязвленный в своем неимоверном тщеславии, Мопа набросился на юношу и одним движением сорвал с него белую тунику. И тут произошло нечто, чего ни солдаты южных земель, ни сам капитан не смогли понять.
Могучий Мопа, не знавший страха, едва увидев изображение змеи – татуировку на груди Анкора, – пронзительно закричал, бросил меч и в неописуемом ужасе закрыл ладонями лицо. Он словно сошел с ума. Попятившись, тряся головой, словно пытаясь отогнать от себя страшное видение, главарь смог только выдавить из себя несколько невнятных слов:
– Анкор! Божественный ребенок Анкор! – вот и все, что он успел прохрипеть, прежде чем броситься в море, навстречу неизбежной смерти. Бывший офицер королевской гвардии отца Анкора унес с собой образ своего принца – последнее, что перед гибелью запечатлели его глаза.
После случая с Мопой Анкор получил особый статус – к нему стали относиться с исключительным уважением. Когда судно бросило якорь в небольшом заливе, юношу спустили в шлюпку, и десять гребцов быстро доставили его к маленькой пристани.
Портовый город, не очень крупный, но многолюдный, окружали полуразрушенные крепостные стены и ров, который давно превратился в свалку. В городе обосновались два десятка пиратских главарей из южных земель; во время войны они превратили этот городок в огромный рынок. Когда война закончилась, бывшие солдаты, став морскими разбойниками, занялись мародерством и грабежом и вели весьма прибыльную торговлю. В порт съезжались купцы из самых разных стран, и даже правительство Посейдониса извлекало из этого определенную выгоду.
Шестеро солдат под командованием офицера провели Анкора через крепостные ворота и вышли на главную улицу тысячелетнего города. Он был создан для оживленной торговли, повсюду здесь пестрели витрины магазинов и лавок, где можно было купить все что угодно – от приворотного зелья до юных красавиц-рабынь, закованных в кандалы. По улицам сновали торговцы из всех уголков мира: египтяне, нубийцы, арийцы из Малой Азии, индусы, маньчжуры, жители Западного материка. Среди этой бурлящей и суетливой толпы прокладывали себе путь паланкины, колесницы, повозки, вооруженные эскорты и отряды солдат.
Юного ученика усердно охраняла стража, да и капитан не спускал с него глаз. Руки Анкора были связаны за спиной, а на плечи накинут потертый красный плащ. Пройдя метров шестьсот по главной улице, конвой свернул в проулок, который вел к внешней крепостной стене, и остановился перед домом, на вид обычным, но, похоже, самым большим и ухоженным во всем городе.
Один из конвоиров ударил щитом по бронзовому полумесяцу, подвешенному у входа. Двери тут же открылись, и рослый нубиец, появившись на пороге, поклоном приветствовал капитана пиратов. Тот с презрением оттолкнул его и вошел в дом, за ним последовали Анкор и шестеро солдат.
В гостиной, обставленной на восточный манер, их дожидался человечек с миндалевидными глазами, скорее всего родом из Сиама. Так показалось Анкору, когда он рассмотрел убранство комнаты и одежду обитателей дома.
Человечка охраняли четыре солдата, тоже восточного происхождения. На коленях у каждого лежал меч с невероятно широким изогнутым лезвием.
– Привет тебе, Тиехонгчи! Мой пленник – ученик из Храма Кума. Сдается мне, эти собаки-жрецы отвалят за него кругленькую сумму, достаточную, чтобы снарядить целое судно. Я хочу, чтобы ты охранял его и позаботился о нем до моего возвращения.
Ознакомительная версия.
