это зависело от недооценки значения работ Иванова-Смоленского, доказывавших, что психопатологические явления имеют свои основания в физиологической работе мозга.
В 20-х годах появились работы В. П. Протопопова, пытавшиеся соединить психопатологические, биохимические исследования больного с исследованиями особенностей его условно рефлекторной деятельности. В 1939 г., работая в лаборатории В. М. Бехтерева, В. П. Протопопов описал в своей диссертации методику получения условного двигательного (защитного) рефлекса на электрическое раздражение лапы собаки. Особенно широко развернулась работа В. П. Протопопова и его сотрудников, когда в 1923 г. он переехал в Харьков, заняв должность директора Института психиатрии. В Харькове В. П. Протопопов вначале выступал как представитель бехтеревской рефлексологии: в 1924–1926 гг. изданы его книги «Введение в рефлексологию» и «Психология, рефлексология и учение о поведении», кроме того, он принимал деятельное участие в журнале «Украiнскi Вiстник экспер. педагогiкi та рефлексологii».
Позже его физиологические воззрения приближаются к воззрениям Павлова, и он теснее увязывает их с клиникой, биохимическими исследованиями обмена.
Сохранял В. П. Протопопов и связь с психологией и понимал необходимость изучения высшей нервной деятельности у животных в условиях свободных (не в станке) и занимался изучением навыков. Для изучения он применял метод стимула и преграды, причем формы навыков определяются, по Протопопову, не характером стимула, а особенностью преграды и ее устройством. Важным следствием гибкости связи между стимулом и навыком является возможность перенесения приобретенного опыта на другую, более или менее сходную ситуацию. Были изучены также условия, препятствующие и способствующие прогрессу научения и образования навыков. Само образование новых навыков происходит таким образом, что в процессе проб и ошибок неадекватные действия исчезают, а адекватные закрепляются по типу образования положительных и отрицательных рефлексов [200].
С 1924 г. В. П. Протопопов приступил и к систематическому изучению патологической физиологии шизофрении. Первые же исследования двигательных оборонительных рефлексов у шизофреников показали отсутствие, слабость или быстрое истощение оборонительного рефлекса, склонность больных впадать в состояние сна при перегрузке их раздражениями; при исследовании сосудистых реакций у шизофреников было обнаружено, что у них изменена обычная плетизмографическая кривая (невыраженность колебаний); при исследовании сосудистых условных рефлексов по методу Протопопова [201] обнаружилось отсутствие этих реакций, парадоксальность их. Исходя из этих данных, В. П. Протопопов пришел, согласно с И. П. Павловым, к заключению, что функциональная сила и работоспособность нервных клеток у шизофреников чрезвычайно ослаблены и высшая нервная деятельность у них протекает по типу гипноидного состояния. Малоподвижность больных Протопопов рассматривал как «охранительное» торможение и устранение его посредством внешних стимулов (например, принуждение острых шизофреников к работе) считал вредным. Как лечение он предлагал помещать таких больных в отдельные, абсолютно тихие комнаты и удлинять часы (до 12–18 часов) ежедневного сна больных («парциальный длительный сон») путем дачи небольших доз (не больше 0,7 г в день, а в среднем 0,3 г в день) снотворных.
Сотрудники В. П. Протопопова, занимаясь биохимическими исследованиями обмена, обнаружили в крови кататоников остаточный азот и повышение азота аммиака (Лещинский), увеличение количества ароматических соединений в крови и моче, усиление выделения с мочой парных и уменьшение роданистых соединений (Полещук), т. е. низкое стояние окислительных процессов, накопление азотистых шлаков, что и является причиной слабости клеток. При этом на основании клинико-психопатологического исследования Протопопов стремился выделить различные формы и фазы течения шизофрении, связанные с различными обменными и физиологическими особенностями. Лишь всестороннее физиологическое, биохимическое и клиническое, соматическое и психопатологическое исследования могут привести к постановке диагноза и правильному лечению — учил Протопопов. Физиологическое исследование является лишь объективным доказательством существования именно того или иного психотического состояния для диференциации его от сходного, но другого генеза.
Мы не можем подробно останавливаться на всех исследованиях русских физиологов, относящихся к изучению деятельности центральной нервной системы. Несомненно, что влияние всех этих исследований не только на теоретические, но и на клинические концепции психиатров быстро растет. Если прежде говорилось о неврологическом (главным образом анатомическом), биохимическом, конституциональном направлении в психиатрии, то теперь надо говорить о целостном физиологическом, клинико-патогенетическом направлении, которое на основе марксистско-ленинской теории познания и дает правильное понимание сущности психозов и их динамики.
Поэтому, изложив учение о высшей нервной деятельности великого Павлова, мы кратко упомянем и о работах других русских физиологов в области исследования нервной системы, о которых также должен знать клиницист-психиатр.
В Ленинграде широко развернулась работа университетской кафедры физиологии, которую последовательно занимали И. М. Сеченов, Н. Е. Введенский, А. А. Ухтомский [202]. Здесь с 1932 г. был организован большой Физиологический институт. Если лаборатории В. М. Бехтерева, И. П. Павлова разрабатывали в основном идеи только их руководителей, то Физиологический институт при Ленинградском университете имел в виду охватить физиологическую деятельность организма (главным образом нервной системы) комплексно. В нем в 1938 г. имелись: 1) лаборатория физиологии центральной нервной системы (А. А. Ухтомский), изучавшая главным образом: а) учение о парабиозе и лабильности, б) об усвоении ритма, в) учение о доминанте; 2) лаборатория биофизики; 3) рефлексологическая лаборатория, изучавшая гуморальные рефлексы (К. М. Быков); 4) лаборатория физиологии труда (М. И. Виноградов), изучавшая процессы утомления; 5) лаборатория физиологии клетки (Д. Н. Насонов); 6) лаборатория физиологической гистологии (А. В. Немилов — эндокринные железы); 7) лаборатория обмена веществ (Е. С. Лондон); 8) лаборатория белков, жиров и углеводов (В. С. Садиков); 9) лаборатория биохимии (В. С. Энгельгардт).
В Москве X. С. Коштоянц с сотрудниками занимается сравнительной физиологией передатчиков нервного возбуждения, применяя к анализу механизмов деятельности нервной системы эволюционный метод.
В Харькове Д. Е. Альперн разрабатывал вопросы связи вегетативной нервной системы с физико-химическими изменениями тканевой среды, трофических функций вегетативной нервной системы, а также значение медиаторов в рефлекторной деятельности, в передаче нервного импульса в центральные синапсы.
В 1933 г. открылся Всесоюзный институт экспериментальной медицины имени Горького. В этом институте было организовано отделение физиологии и патологии органов чувств (зав. Н. И. Гращенков) [203]. Здесь велось изучение и нейро-гуморальных связей, и механизмов в функции рецепторного аппарата, выяснялась роль центра и периферии в рецептивном функционировании.
При ВИЭМ существовало также биофизическое отделение, которым руководил с давних пор занимавшийся биофизикой П. П. Лазарев [204]. После Великой Отечественной войны при преобразовании ВИЭМ все эти отделения объединились в Неврологический институт Академии медицинских наук.
Здесь прежде всего надо отметить исследования С. В. Кравкова по функции зрения [205], П. П. Лазарева по адаптации [206] и его же работы по ионной теории возбуждения.
Исследование обмена, биохимические и биофизические исследования велись и в других психоневрологических и физиологических институтах. Идеи и методы физики и химии все глубже проникали в психоневрологию.
С 1929 г., когда во главе Института мозга имени Бехтерева стал В. П. Осипов, помимо отделов
