Как и Гатамандикс, он носил странные сандалии, украшенные кисточками и бисером. Его пальцы ног, поросшие золотистыми волосками, были необычайно большими.
Разговор зашел о путешествиях — путешествиях Посидония в Галлию и путешествиях галлов в Грецию, о наблюдениях различий между двух культур. Иногда Антипатр тоже что-то говорил, но я в основном молчал, как и Виндовикс. Клеобул тоже почти ничего не говорил. Молодой ученик, казалось, был в плохом настроении и недолюбливал галлов.
На протяжении всей трапезы я чувствовал, что наш хозяин наблюдает за нами со странной и необъяснимой напряженностью. Я заметил, что его взгляд постоянно перемещался с Антипатра и меня на Виндовикса и обратно, как будто он ожидал, что мы каким-то образом отреагируем на присутствие молодого галла. Наконец за блюдом из кальмаров в анисовом соусе Посидоний не мог больше сдержаться.
— Зотик и Гордиан, -когда вы смотрите на Виндовикса, что вы видите?
Антипатр склонил голову набок: — Он очень красивый молодой человек.
Посидоний кивнул: — Его собратья-галлы наверняка так и сказали бы. Но не согласитесь ли вы с тем, что черты его лица несколько резковаты, скажем так, по греческим меркам?
Антипатр пожал плечами: — Идеалы красоты различаются у разных народов. Молодой человек, безусловно, подтянут. И довольно крупного телосложения.
— Крупного телосложения? У него телосложение бога! — заявил Посидоний. — Что касается его ростаа, я соглашусь, что он крупнее любого грека, которого я знаю, но на самом деле он немного ниже среднего галла. Что сказал Аристотель? «Красота заключается в большом теле; маленькие мужчины могут быть грациозными и хорошо сложенными, но не красивыми». Плохие новости для нас, греков, а, Клеобул? — Посидоний рассмеялся, а его ученик - нет. — Да, Виндовикс крепкий экземпляр по любым стандартам. Но разве ты больше ничего не видишь, когда смотришь на него, Зотик? Нет? А ты, Гордиан?
Я наморщил лоб: — Теперь, когда вы упомянули об этом, он почему-то стал выглядеть так, как будто я его где-то уже видел.
— Правда? И где же ты мог видеть его раньше?
— Я не могу даже представить. Я точно никогда не был в Галлии. И я не думаю, что он когда-либо был в Риме, не так ли, Виндовикс?
Галл улыбнулся, сверкнув идеально белыми зубами. Его глаза были полузакрыты, как будто он все еще просыпался. У него был сильный акцент, а грамматика была немного неестественной, но, с другой стороны, то же самое было и с моим греческим, когда я говорил на нем, хотя мне нравилось думать, что я его немного улучшил. — Нет, Гордиан, я никогда не был в Риме. Указательным и большим пальцами он медленно погладил кончики своих усов. — Если я появлюсь там, ты позволишь мне переспать с тобой?
Я засмеялся: — Мне кажется, ты имеешь в виду становиться у меня на ночь. Конечно.
Посидоний прочистил горло: — А теперь подумай, Гордиан, — сказал он. — Посмотри на лицо Виндовикса и скажи, не напоминает ли оно тебе что-нибудь… может быть, что-то, что ты видел совсем недавно здесь, на Родосе.
— Ну…— Я в упор посмотрел на Виндовикса, и меня немного нервировало то, как он, улыбаясь, полузакрытыми глазами, смотрел на меня. — Он немного похож… но трудно сказать из-за его усов…
Посидоний поднял бровь: — Как я и говорил тебе, Виндовикс, тебе придется сбрить свои усы, если ты хочешь, чтобы кто-нибудь увидел сходство.
Молодой галл вздохнул: — Виндовикса без усов сложно представить. Как много девушек в Галлии расплакались бы, если бы услышали эти слова. Но хорошо, может быть, я сбрею их завтра. Ты поможешь мне, Клеобул? — Он искоса взглянул на низенького родосца.
Клеобул скривился: — Я не парикмахер и не космет, — сказал он. — У нас есть рабы для таких вещей.
Виндовикс тихо рассмеялся. Казалось, ему нравилось дразнить Клеобула: — А может быть, если я просто прикрою рот одной рукой, вот так, наклонюсь в сторону, и немного отверну лицо…—
Виндовикс уставился на меня одним бледно-голубым глазом, и вдруг я узрел лицо Колосса, как я впервые увидел его, когда я плыл в гавань, с его единственным глазом, уставившимся на меня.
— Невероятно! — прошептал я.
Антипатр наклонился вперед, нахмурив брови: — У него лицо Колосса! Как такое может быть?
Клеобул поморщился и покачал головой.
— Смешно даже подумать об этом, — пробормотал молодой родосец. — Они ничуть не похожи.
Но наш хозяин остался доволен. Он хлопнул в ладоши и рассмеялся.
— Посидоний, объясни, пожалуйста, — сказал Антипатр.
— Очень хорошо. Теперь, когда мой небольшой эксперимент завершен, я поделюсь своей историей. Когда я гостил у Гатамандикса в Галлии, он часто расспрашивал меня о других местах, которые я видел в своих путешествиях, и о моем доме на Родосе. Видите ли, я был первым греком, посетившим это племя, и никто из них никогда не выезжал за пределы Галлии. Каково же было мое удивление, когда, когда я начал описывать ему достопримечательность, которой наиболее известен Родос, оказалось, что он уже многое знал о Колоссе. Он даже знал, что его зовут Колосс, и то, что он олицетворял Бога Солнца. В некоторых вещах он ошибался — например, он не знал, что Колосс упал, и имел довольно преувеличенное представление о его реальной высоте, думая, что он буквально возвышается над гаванью, имея по ступне с каждой стороны; Ну, никакая статуя не может быть такой большой. Но такие искаженные детали неизменно возникают, когда слухи распространяются на большие расстояния. Что меня поразило, так это то, что он вообще что-то знал о Колоссе.
— Как он узнал об этом? — сказал Антипатр.
— Возможно, мне следует позволить самому Гатамандиксу объяснить это.
Друид кивнул: — Как я уже говорил Посидонию, о существование великого Колосса было известно сегурам на протяжении многих поколений, потому что предок Виндовикса позировал статуе.
У меня отвисла челюсть. Я уставился на Виндовикса, который рассмеялся и хлопнул себя по обтянутой кожей коленке. — Да, это был мой пра-пра-пра-прадедушка. Его также звали Виндовикс.
— Но как такое возможно? — сказал я.
— Это все не так, — сказал Клеобул, стиснув зубы. — В то время, когда создавался Колосс, нога ни одного галла еще не ступала на Родос.
— Хотя, — сказал Посидоний, — это возможно. Дело в том, что о галлах греки впервые узнали, когда галльский вождь по имени Симбаул совершил набег на македонцев чуть более двухсот лет назад — как раз в то время, когда Харес начал работать над Колоссом.
— Я думал, что галлы впервые вторглись в Грецию лет на двадцать позже, когда они дошли до Дельф, — сказал Антипатр.
— Это было второе галльское вторжение, — сказал Посидоний. — Все слышали об этом, потому что галлы принесли столько ужаса и разрушения. Но было и более раннее вторжение — или, я бы сказал, попытка вторжения, потому что набег Симбаула был решительно отбит македонцами и он так и не достиг Эгейского моря.
— А этот Симбаул был из того же племени, что и Гатамандикс и Виндовикс? — спросил Антипатр.
— На самом деле это не так, — сказал Гатамандикс. — Но среди его воинов, кажется, был как минимум один сегур по имени Виндовикс. А когда Симбаул был разбит, этого Виндовикса захватили в плен и сделали рабом…
— Но он не умер в рабстве, — сказал Виндовикс. — Он был еще молод и силен, когда вернулся в Галлию — достаточно молод, чтобы жениться и родить сына, моего прапрапрадеда. У этого Виндовикса было много историй о его пребывании среди греков, историй, которые передавались из поколения в поколение, пока мой отец не рассказал их мне. Самая удивительная из этих историй была о его пребывании на большом острове, который он назвал Родос, где создатель статуй использовал его в качестве модели для самой гигантской статуи из когда-либо созданных, которую греки назвали Колоссом. В течение многих дней его заставляли стоять обнаженным, с короной из солнечных лучей на голове и факелом в одной руке, в то время как скульптор создавал уменьшенную версию статуи, которая затем использовалась для изготовления большой. Мой предок никогда не забывал день, когда был создан Колосс, и он увидел свое собственное изображение, возвышающееся над жителями Родоса. В тот самый момент он понял, что ему никогда не суждено было умереть рабом, поэтому он прыгнул в воду, доплыл до материка, а оттуда с боем пробился домой, в Галлию.
