Подошла к нему, сказала на ухо:
— Я могу вас поцеловать?
— Конечно, но боюсь, как бы я не умер от счастья.
Драгана поцеловала его в щёку. Борис поднял на неё глаза — она в одно мгновение заметно покраснела. Он сказал:
— А мне позволите?
— Не…сомненно.
Услышав: не… Борис испугался, но когда она произнесла всё слово: несомненно, обрадовался и нежно чуть коснулся щеки губами.
— Меня ещё ни один парень не целовал.
— Могу ли я сметь?.. — растерянно прошептал Борис. Но быстро привлёк её и крепко поцеловал в губы. Оба они покраснели до степени спелого помидора.
Драгана села возле него.
— Вы меня презираете?
— Да за что же? Что вы?.. А только сам–то я, конечно же, никогда бы не посмел.
— А я вот посмела. Девчонки и вообще–то смелее ребят, мы хуже вас, развязнее.
Она смотрела на кружево стеклянных трубок, где кипел и шипел воздух, творились какие–то химические процессы. Драгана заговорила снова:
— Я много встречала интересных ребят, и многие мне нравились, но вы — эталон нашей, славянской мужской красоты. Так я и хотела первый свой поцелуй подарить лучшему из парней, которых я когда–либо встречала.
— Спасибо за такие лестные слова, да только я думаю, что вы смеётесь надо мной. Я не вашего круга человек, такие–то зачем вам нужны?
— Что, что–о–о? Какой–то ещё круг придумали! Это в наше–то время, да ещё в Америке, где один только круг и существует: деньги!..
— Вот–вот, я и говорю: ваш круг. Да на такую красоту, как ваша, да на такое могущество и величие… да только за то, чтобы мельком взглянуть на вас, большие деньги надо заплатить.
— Да, надо! Да только не вам. Вы смотрите на меня сколько угодно, и я буду смотреть на вас, а то вот возьму да и ещё раз поцелую.
Обхватила Бориса и прислонилась щекой к его плечу.
— Люблю я вас, — залепетал Простаков, — давно люблю, как только увидел, так и полюбил. И это заметил мой врач Ной Исаакович. И сказал мне:
— Эй, парень! Знайте вы: девица она непростая, а пожалуй, другой такой и в свете нет. И у деда, и у отца она единственная наследница, а там миллиарды. Слышите: миллиарды! А вы знаете, что такое миллиард? Нет, вы не знаете, что это такое — миллиард. И не можете знать. И я не знаю, потому что сила эта неземная, запредельная, но лишь в том случае, если она законная, а не как у ваших олигархов — краденая. Миллиард — это когда три цунами вместе, пять водородных бомб и в придачу к ним три таких эскадры, какой командовал адмирал Ян. Это как если бы в центре Нью — Йорка рванул из–под земли Везувий и разметал все дома. И банки тоже. И конторы, и всё, что там копошилось живого. Вот что такое миллиард!..
Драгана кивала головой, смеялась. А когда Борис закончил пересказывать то, что ему наговорил доктор Ной, заметила:
— Ной вам скажет. Вы его только слушайте. Я давно ищу средство отлучить его от вас, да держит его Иван Иванович. А этот человек имеет силу тайную — такую, что и отец мой, и даже дедушка со своими друзьями из Совета Богов совладать с ним не могут. Я так думаю, что он приставлен к вам от мирового правительства. Оно где–то там, в Палестине, возле Гроба Господня гнездо себе вьёт. Ну, да мы ещё посмотрим, кто кому шею свернёт. Скоро я сама за них возьмусь. И им обоим — Ною и Иванычу — вот этой по башке…
Она потрогала сумочку, где у неё лежал их заветный приборчик. Сказала:
— Вы за Додди наблюдаете? Я его назначила к вам на усадьбу садовником.
— Да, мы с ним приятели. Вот уже сколько месяцев прошло, а он из заданного ему состояния не выходит. И даже наоборот: становится всё мягче, добрее. Часть своей зарплаты отдаёт беспризорным негритятам; есть на острове такие.
— Да, есть. Немного, но есть. Я их хочу на материк в дом призрения отправить.
— За Додди я наблюдаю. Думаю, он не скоро выйдет из своего благостного умиротворённого состояния, а, похоже, и совсем не выйдет. Вот тогда можно будет сказать: мы вторглись в святая святых человеческой природы и научились исправлять её несовершенства. Вот только неизвестно, как отнесётся Всевышний к нашей такой дерзости.
— Думаю, Бог благословляет ваши старания. Иначе он бы не позволил вам довершить их.
Драгана поднялась, ласково кивнула Борису и скорым шагом направилась к двери. И вышла, но потом снова зашла. Сияя от счастья, сказала:
— Когда придёте ко мне, я спою для вас романс Есенина «Над окошком месяц, под окошком ветер, облетевший тополь серебрист и светел…»
Борис пытался вспомнить, на чём он прервал свой опыт. Воздух в пробирках недовольно шипел и клубился.
Вечером Простакова позвали на ужин к адмиралу. Дядюшка Ян, как только он вошёл, захватил его за плечи и повёл к камину, где на креслах, друг против друга, сидели два незнакомых человека: один мужчина лет пятидесяти, тщательно выбрит, ухожен, в костюме от самого дорогого портного и в туфлях, сиявших лаковым глянцем. Держался он просто, однако же и с едва заметным высокомерием, явно подчёркивая какое–то особенное своё положение, дававшее ему право держаться от людей на почтительном расстоянии. Другой был стар, одет небрежно и на Бориса смотрел с явным, почти детским интересом. Он, едва завидев адмирала и Бориса, подался к ним вперёд и протянул руки к Борису.
— Ну–те ка, молодой человек, ну–те, я на вас посмотрю. Силён ли, надёжен ли человек, в чьи руки попадёт моя единственная, моя ненаглядная внучка.
Как раз в эту минуту из другой комнаты вышла Драгана и как–то испуганно, громко вскрикнула:
— Дедушка! Мы ещё ни о чём не договорились, а вы уже…
— А тут не о чем и договариваться, парень мне нравится, и это самое главное, а если я ему не понравлюсь, так это мы оба с ним как–нибудь переживём. Да, внученька, пора, пора тебе и замуж выходить. Выбор твой одобряю. Молодец, малышка. Я знал: ты с кем зря–то водиться не станешь. Наша порода, славянская, мы свой интерес под землёй видим.
И — к своему соседу:
— Что скажешь, сын мой? Нравится тебе этот Илья Муромец? За него ты хлопотал передо мной или за кого?
Сын старика, — Борис понял это, — губернатор, отец Драганы. Он поднялся и подал Простакову руку.
— Рад встрече. Надеюсь, мы поладим с вами.
Сердце Бориса стучало от внезапно прихлынувшей радости; он понимал: здесь, в эту минуту решалась судьба его и Драганы. Он взял её за руку и по славянскому обычаю подошёл с ней к старейшине рода. Низко поклонился деду, сказал:
— Благословите нас.
Дед Драган поднялся и поочередно перекрестил их, и каждого поцеловал. Затем такое же благословение молодые люди получили от отца Драганы и от её дяди.
Адмирал пригласил всех к столу.
