Летчики — армейцы, прошедшие Афган, боевые ребята. Я вас не утомил еще этими подробностями? — спросил Сергей.
Илья Маркович только замотал головой и затряс рукой, мол, продолжай, я весь во внимании.
— Так вот, полевые работы были начаты 1 марта 1988 года со стыка трех государств: Ирана, СССР и Афганистана. Об этом стыке я уже упоминал. А вот теперь самое интересное начинается. Где и когда работать, решала Совместная советско-афганская комиссия на уровне МИДа. То есть все планы и график работы знали афганцы. Учитывая же обстановку на границе, погоду и много других факторов, куда и когда ехать в конкретный день, в конечном итоге решал я. Командир дал мне право этот вопрос решать самостоятельно. Главное, чтобы своевременно и качественно выполнялся общий объем работ.
На равнинные участки и туда, куда можно было добраться на машинах, мы выходили колонной на две—три недели и работали. Технология работ простая. Сначала выходит боевая группа для прикрытия от всяких неожиданностей. Ведь война еще продолжалась. Затем выходили саперы и проводили инженерную разведку места работ. Прежде всего искали мины. А уж потом работали топографы и инженеры по восстановлению знаков. В одно место приходилось выезжать по нескольку раз: для определения, установки, отделки знака, потом нужно было время, чтобы знак высох, затем грунтовка, сушка, покраска. Сложнее всего было с труднодоступными участками. Все группы доставлялись, высаживались и снимались вертолетами. Кроме приданных армейских, привлекались и наши, пограничные вертолеты. Короче, работы очень трудоемкие. Как мы работали, можно отдельную книгу написать. Но речь сейчас не об этом.
Месяца через полтора—два с начала проведения работ за нашей группой началась охота со стороны душманов. Им якобы не нравилось, что мы в целях развития геодезической сети единые тригонометрические вышки на их территории ставим и новые пограничные — на границе. Но это предусматривалось договором. Басмачи же думали, что мы переносим границу. Во всяком случае, так наши разведчики сообщали. Приходилось постоянно идти на хитрость, меняя район работ. Участок отряда у нас был очень протяженный, более 600 километров, поэтому несколько знаков я делал то с одного фланга, то с другого, потом в центре… Даже если главари бандитов и общались между собой, то не смогли бы понять мою схему. Ее просто не было. Решение, куда лететь или ехать, я принимал в самый последний момент перед вылетом, или выездом. Как говорится, когда колеса были в воздухе или уже крутились. Это на случай утечки информации от «своих» афганцев…
А потом начались подрывы нашей, вернее заставской техники. То есть техники линейных пограничных застав. Причем там, где, по мнению душманов, мы должны были работать в тот или иной день. Но мы-то в это время работали совсем в другом месте, километров за 200—300.
На одном из совещаний командования пограничного отряда начальник разведывательного отдела меня даже обвинил, мол, это ты, Шебалин, должен на тех минах был подрываться… Я же только разводил руками. Помню, командир быстро тогда его осадил: «Для этого ему и дана голова, чтобы не подрываться и в засады не попадать, а ваше дело своевременно уберечь от этого пограничные заставы…»
Потом Сергей еще часа два говорил о событиях тех лет. В заключение он сказал:
— Короче говоря, работы мы выполнили качественно и сдали в срок. Когда я подписал акты у афганцев и доложил командиру, тот все удивлялся. Как это мне удалось сделать? Мол, по его данным, афганской стороне было дано указание, акты ни под каким предлогом не подписывать. Всех, кто принимал участие в работах и их обеспечении, я представил к орденам и медалям. И сам за это получил орден, кстати, очень похожий на тот, который мне вручали во сне… Вот такая история.
— Хм, стало быть, в этом регионе на вас, пограничников, велась охота, — проговорил Илья Маркович задумчиво, когда Сергей закончил свой рассказ.
— Не знаю, за кем конкретно, за моими людьми, за боевой техникой, летчиками…
— Или за вами, Сергей, — перебил Илья Маркович.
— Бросьте, конкретно я зачем бы был им нужен, — возразил Сергей и махнул рукой.
Погода разладилась окончательно. Проводить опыты с машиной ученый в этот день не планировал. Поэтому, проговорив еще часа два, оживленно обсуждая с Ильей Марковичем рассказанную историю, Сергей поехал в Москву.
Глава 16
Ричард Хелмс собрался уходить домой, когда раздался звонок телефона. Сняв трубку, он услышал голос шефа:
— Хелмс, хорошо, что еще не ушел, зайди ко мне.
«Плохо, что не ушел», — подумал Ричард. Он был озадачен таким вызовом.
В ЦРУ Хелмс работал седьмой год и давно привык к различным вводным. Он считался очень хорошим и главное — везучим специалистом. Дело в том, что Ричард Хелмс был полным тезкой бывшего главы их ведомства в 70-х годах прошлого века, и только. Все прямые начальники Хелмса знали это. Но многие считали его родственником знаменитого шефа ЦРУ и свои отношения с нынешним Ричардом строили соответственно. Однако все задания и поручения руководства исполнялись им с неизменным успехом. Учитывая это, со временем их ведомству стали подбрасывать самые неперспективные дела.
Но дело было не в везучести и не в громком имени. Просто Хелмс обладал аналитическим складом ума, имел энциклопедический кругозор, феноменальную память, а главное — фантастическую работоспособность. Свободно владея семью языками, он легко работал в любом регионе мира. Но основное, за что его ценило руководство, — Хелмс не только докапывался до сути проблемы, раскладывая все по полочкам, но и предлагал несколько обоснованных вариантов решения этой проблемы и долгосрочный прогноз по тому или иному результату. Хелмс давно научился предвидеть ситуацию в рамках задач, которые выполняло его ведомство. Поэтому неплановый вызов удивил его. Одно он знал наверняка — по пустякам его беспокоить не будет даже директор ЦРУ. Управление, в котором работал Хелмс в последнее время,
