Я ощетинился: — Я буду твоим гостем, Менхеп, или пленником?
Он ухмыльнулся: — Возможно, и тем, и другим.
Я покачал головой, отчаянно желая, чтобы у меня был какой-то другой выбор - затем вздрогнул. С вершины тропы я услышал призыв к сплочению, за которым последовали одобрительные возгласы.
— Они решили преследовать тебя, несмотря на опасность, - сказал Менхеп. — Жадность, как обычно, побеждает здравый смысл. Теперь слушай! Следуйте за мной и делайте в точности, как я. Двигайтесь с той же скоростью, что и я, не быстрее и не медленнее. Когда увидишь, что я придерживаюсь одной стороны тропы, делай то же самое. В противном случае у тебя отлетит голова или ты получишь стрелу в кишки. Ты понимаешь?
— Да! — Я услышал стук копыт и бросила нервный взгляд назад. В поле зрения появился первый из преследователей.
Менхеп развернул своего верблюда и отправился в путь, не сказав больше ни слова.
— Держись крепче, Джет, - прошептал я и последовал за ним.
Менхеп придерживался ровного темпа, ни быстрого, ни медленного. Я заскрежетал зубами от нетерпения, когда наши преследователи стали приближаться. Неужели Менхеп не понимал, что скоро они нас догоняют? Затем я услышал крик ужаса и оглянулся. Мужчина, возглавлявший отряд, слетел со своего верблюда, когда животное споткнулось о ствол пальмы, лежащий поперек тропинки.
Менхеп оглянулся. — Один ранен! - крикнул он.
Так оно и пошло. Мои навыки наездника на верблюдах были доведены до предела, когда я следовал за Менхепом, сворачивая то в одну, то в другую сторону, как можно точнее следуя его движениям, веря, что он знает все ловушки по пути и как их избежать. Нашим безрассудным преследователям позади нас повезло меньше, поскольку они поочередно сталкивались с одной опасностью за другой. Некоторые из этих опасностей были просто неприятностями – другие смертельно опасными.
Эта долгая тряска и, захватывающая дух, погоня приобрела черты вселенского кошмара. Снова и снова один из наших преследователей догонял нас и приближался так близко, что я мог бы услышать крики мужчины позади себя и отчетливо увидеть его лицо, если бы осмелился оглянуться через плечо. Снова и снова какая-то ужасная участь постигала этих преследователей.
Мы подъехали к месту, где тропинка разделялась надвое вокруг зарослей листвы, которая росла в виде острова посередине. Мы повернули налево. Наш ближайший преследователь свернул вправо - и нырнул вместе с верблюдом в неглубокую яму, скрытую пальмовыми ветвями. Верблюд взревел от боли. Всадник пролетел по воздуху.
Тропинка расширилась. Мы держались правой стороны. Преследователь, дышащий мне в затылок, проехал прямо посередине и задел спусковой крючок, отчего поперек тропы проскочил деревянный таран на шарнире, сбив верблюда и всадника на землю. Следующий преследователь, следовавший слишком близко, чтобы остановиться, столкнулся с упавшим человеком.
Поскольку это препятствие эффектно продемонстрировало смертельную опасность, преследование прекратилось, по крайней мере, на некоторое время. Менхеп воспользовался возможностью замедлить наш темп, что было своевременно, потому что опасности становились все более частыми и серьезными, и мне потребовались все мои силы и внимание, чтобы не отставать и точно следовать за его движениями.
В конце концов, путь позади нас, должно быть, был расчищен, потому что за нами с грохотом снова погнались новые преследователи. Один за другим они исчезали из поля зрения, сраженные множеством хитроумных ловушек - стрелами, выпущенными скрытыми спусковыми крючками, самострелами, срабатывающими от растяжек, - пока не остался только один упорный преследователь. Пока тропинка петляла и поворачивала, я пытался разглядеть этого человека и, наконец, мельком увидел его длинную бороду, развевающуюся, как вымпел, в пятнистом солнечном свете. Это был Хархеби.
Возможно, он был самым старым из преследователей, но, возможно, он также был самым опытным и самым осторожным погонщиком, что и объясняло его живучесть до сих пор. Но если Хархеби был настолько осторожен, почему он не отказался от преследования? Выслеживая меня и рубины всю дорогу от Канопуса и подойдя так близко к тому, чтобы схватить меня, старик, должно быть, счел невозможным отказаться от охоты. Даже мудрые люди теряют всякий здравый смысл, когда увлекаются погоней.
Если бы Хархеби добился своего, мне отрубили бы голову и отправили на Канопус в качестве трофея. Мое тело было бы осквернено, а память очернена, и кто знает, что могло бы случиться с Бетесдой или с Джетом, если уж на то пошло? У меня не было причин проливать слезы по Хархеби. Тем не менее, его судьба заставила меня содрогнуться.
Тропа расширилась. Открылся покрытый листвой туннель, и я увидел над собой голубое небо. Дорога передо мной поднималась, слегка поднимаясь в гору. Позади себя я услышал, как Хархеби что-то подбадривающе кричал своему верблюду. Его хриплый голос звучал очень близко.
Впереди меня Менхеп внезапно свернул влево, полностью сойдя с тропы. Его верблюд знал дорогу и совершил небольшой прыжок на низкий выступ скалы, не сбавляя шага. Мог ли мой верблюд сделать то же самое на такой скорости и в такой короткий срок? Казалось безумием следовать за Менхепом, но я сильно натянул поводья, чтобы резко направить верблюда влево.
Я почувствовал, что животное сопротивляется. У меня не было времени на раздумья. Я сильнее натянул поводья. В самый последний момент верблюд совершил прыжок и с грохотом помчался за Менхепом.
Хархеби, возможно, пытался проделать тот же маневр, и я слышал, как он что-то кричал своему верблюду, но если это так, то тот не смог или не захотел вовремя отреагировать и вместо этого понесся вперед.
Сразу за гребнем невысокого холма дорогу пересекала глубокая узкая траншея. Если бы верблюд шел медленнее, он мог бы вовремя заметить траншею и просто перешагнуть ее. Но хитроумное расположение сделало траншею невидимой для любого, кто ехал галопом, пока не становилось слишком поздно. Передние ноги верблюда попали в узкую траншею, из-за чего он споткнулся и сильно накренился вперед.
Хархеби был сброшен со зверя и полетел по воздуху. Он не приземлился на дорогу, потому что здесь дорога заканчивалась. Там, где должна была проходить дорога, была длинная, широкая яма глубиной в человеческий рост, заполненная деревянными кольями, поставленными близко друг к другу и остро заточенными.
Я не видел, как он приземлился в яме, но я услышал его крик, когда он пролетел по воздуху, а затем его крик, когда он напоролся на шипы, сопровождаемый звуками, пронзающими его тело во многих местах - рвущими, хлюпающими, совершенно отличными от всего, что я когда-либо слышал ранее и никогда не хотел бы услышать снова.
