— Ну и что мы теперь будем делать? — прозвенел у него над ухом голос Полины.
Не желая тратить времени на ответ, траппер неопределенно пожал плечами и продолжил уплетать яичницу.
— Ты что, — только что по-доброму звеневший голос вдруг наполнился гневными обертонами. — Ничего не помнишь? Совсем-совсем ничего?
— Угу, — прожевав очередной кусок, Алексей развалился на спинке стула. — А чего я должен помнить?
— Ничего, значит, не помнишь, — зловеще шипя, повторила Полина. — Да ты теперь, как настоящий джентльмен должен…
— Жениться?! — в ужасе разинул рот Пелевин. — Э….этого не может быть! Просто не может быть! Всю сегодняшнюю ночь я провел вместе с Бирюшем!..
— А-ле-ксей! — еле сдерживаю ухмылку, отчеканила девушка. — Меня совершенно не интересуют твои…эротические фантазии! Мне совершенно наплевать на то, что буквально вчера ты мечтал повести под венец Фею, а нынешнюю ночь провел с собакой! Мне абсолютно всё равно с кем, где и как ты проводишь время! Меня интересует, когда и каким образом ты собираешься везти меня в Преторию?
— К-какую Преторию? — с очевидно заметным облегчением выдохнул Алексей. — Ни в какую Преторию я н-не еду.
— А вчера клялся, что меня отвезешь, — упрямо склонила голову девушка. — И не просто так, а всеми святыми!
— Ну, это враки, — полупрезрительно оскалился траппер. — Я? Да святыми? Да ни в жисть!
— Ты сказал, что клянешься именем деда Колывана, — ехидно ухмыльнулась Поля. — И что это имя для тебя дороже всех святых…
— Д-дедом? — поперхнулся куском яичницы Алексей. — Дедом мог. Уй-ёё, чего же я натворил-то? Чего я тебе наобещал?
— Ничего особенного, — пожала плечами Полина. — Сопроводить меня в Преторию и только. Оплату за моё спасение и новый рейд мы собирались оговорить сегодня.
— Плату за спасение оставь себе, — скривился траппер. — Ничего ты не должна. А вот за эту…грёбаную Преторию, я с тебя три, нет, четыре шкуры сдеру! — Он перегнулся через стол и заорал. — Все расходы по подготовке экспедиции за твой счёт! Все! Ты слышала меня? Все!
— А вот кричать на меня не надо! — обиженно поджала губы Полина. — Я всё отлично слышу. Все так все. Сколько?
— Изя-я-я-а!!! — сложив ладони рупором, снова заорал Алексей. — Изя! Ты что, провалился там что ли?
— Ну шо ви так кричите, шо ви кричите? — Коули, высунувшись из-за занавески разделяющей кухню и зал, преуморительно сморщился. — Шо ви таки хотите от бедного еврея? Водки? Таки она кончилась. Денег? Таки их у меня никогда не было. Может ви хочите сказать слов за мою жизнь? Таки можете брать ёё даром, потому шо разве это жизнь…
— Изя! Ты помнишь, что я делал вчера? Нет? Досадно, — потер саднящий висок Пелевин. — Вот и я не помню… Ты нам не залежалый товарец всучивай а, рассчитай, во что обойдется вояж для Претории на…на одного человека, одну собаку и двух змей.
— И таки тебе надо срочно шо просто вчера? — плаксиво скуксился торговец, но увидев грозное выражение лица приятеля, скулить перестал и скрылся за занавеской. — А фургон считать? — раздался через некоторое время его голос. — А лошадок, а фураж, а время ожидания?
— Какое ожидание? — протянули в унисон Пелевин и Полина и удивленно переглянулись. — Зачем ожидание?
— Таки ловите ушами моих слов за тот гешефт, — Коули вновь высунулся из-за занавески. — Плюсов для тебя шобы да, таки нет. Не понимаешь? Таки я объясню… Обоз из Стомбвилля таки доплетется сюдой только дней через десять, а если Рыжий Том таки нашел слов шобы помириться с красоткой Сью, то еще позже. Всё эти скучные дни ты таки не будешь жить на улице, а придешь до мине. Десять дней умножаем на две бутылки…или на три?… плюс закуска… плюс ночлег… плюс… — Коули продолжал бормотать что-то себе под нос, споро загибая пальцы. — Таки я скажу тебе Алекс! Это очень дорогая идея! Может, ты желаешь чего-нибудь попроще и дешевле? Алмаз королевы или таки… власяницу Спасителя?
— Мы желаем в Преторию! — жестко отрезала девушка, сделав упор на «мы». — Так что, господин Коули, не стройте воздушных замков и скажите — сколько?
— Изя! — уныло обронил Алексей. — Не нужно считать ожидание. Для меня не нужно. А для Поли рассчитай на…три дня и что там еще в дорогу понадобится. Я сам смотаюсь в Стомбвилль за фургоном и обратно.
Алексей повернулся к Полине и, немного помолчав, смущенно пробормотал.
— У тебя эти… женские хвори когда начнутся?
— Уже… — густо покраснев, прошептала Полина. — Но ты не переживай, они скоро пройдут!
— Да не переживаю я, — краснея не меньше Полины проворчал Пелевин. — Пока я туда-обратно сбегаю, ты уж поправишься. Отдохнешь пока, сил наберешься, а тетя Роза заодно твой костюмчик ушьет…
На следующий день он вышел из блокгауза еще до восхода солнца, и едва перешагнув порог, застыл в изумлении: на крыльце сидели Полина и Фея.
— Ты ведь вернешься? — не поднимая глаз, прошептала девушка.
— Ну а что мне еще остается? — вздохнул траппер. — Вернусь. Конечно же, вернусь.
Фея, соскочив с рук хозяйки, вдруг подбежала к Бирюшу, смачно лизнула его в нос, и тут же, не дожидаясь ответной реакции обалдевшего пса, улепетнула обратно к Полине.
Алексей еще раз задумчиво вздохнул, ободряюще улыбнулся Полине и, кликнув пса, решительно зашагал за ограду. А девушка и котенок еще долго смотрели вслед, уходящим в рассвет, мужчинам. Смотрели даже тогда, когда их силуэты уже растаяли в утреннем тумане. Они ждали. Они надеялись. Они верили.
3 марта 1900 года. Капская колония.Дождя, или какой другой благодати в этих краях не видали уже давненько, и потому каждый шаг по старой дороге выбивал из вельда легкое облачко жесткой пыли. Шагающих было много, и красноватые сгустки слились в тучу, нависшую над караваном. Спасаясь от её удушающих объятий, небольшой отряд из полутора десятков всадников и одного фургона, растянулся почти на полмили. Заветная цель еще далека, а зеленые заросли буша, обещающие небольшое послабление, пока что только маячат впереди, и сколько до них еще топать, известно лишь проводнику, командиру и может быть — Всевышнему.
Проверяя порядок движения, Бёрнхем отъехал в сторону от основной колонны и остановил свою лошадь на ближайшем взгорке.
На первый взгляд проблем на ближайшее время не обнаружилось. На второй, что радовало, их тоже не наблюдалось. Все было как обычно.
Впереди колонны неторопливо трюхал на старенькой лошаденке нанятый в Питермарнцбурге проводник, вечно унылый ойтландер из старожилов. Чуть поодаль от него степенно вышагивала пара битюгов, тащивших на себе отрядных здоровяков — Картрайта и Хоста. Приятели хоть и повязали лица шейными платками на бандитский манер, но пыль из под копыт ойтландеровского одра глотали исправно. Парни, регулярно обмениваясь мрачными взглядами, синхронно кивали друг другу, но продолжали двигаться на прежней дистанции. Походный ордер подобен святому писанию, и мелкие проблемы отдельно взятой личности никого не волнуют, сказано — наблюдать за проводником и дорогой, так ты пыль хоть вместо воды и хлеба глотай, а дело делай. Утешает только, что после привала (Господи, скорей бы!) место в авангарде выпадет кому-то другому.
