— Остановитесь, Марешаль! — крикнул Сергей на ходу, слыша тяжёлое, хриплое дыхание француза.
Ответ был неожиданный:
— Охотно!
Француз действительно остановился. Неторопливо повернувшись, засмеялся. Мерзкий был смех, безумный. Неторопливо пошёл к Сергею, снимая на ходу пиджак.
Ну, вот мы и вдвоём, — сказал весело, почти ласково, словно не смертельному врагу, а возлюбленной. — Вы приказали остановиться, и я остановился. Видите, какой я послушный… И что вы теперь будете со мной делать?
Сергей опешил. При всей простоте вопроса он не сразу нашёлся с ответом.
— Лично я ничего, — сказал наконец мрачно. — Прибить бы тебя, да нельзя. С тобой ещё беседы беседовать. Насчёт ордена и вообще… А вот что сделает французское правосудие за убийства и всё остальное… ну, ему виднее. Пока что вернёшься вместе со мной в гостиницу. Передам жандармам.
— Да какие там жандармы, — скучно сказал Марешаль. — Один убит, другой покалечен, а старик Мартен уже ни на что не годен… Нет ли варианта поинтересней?
— Ничего, и этот сгодится. Посидишь в кутузке, а там люди из Орлеана подъедут.
— Да ты рехнулся! Ты что, всерьёз решил, будто я безропотно сдамся и сяду в кутузку?
— А куда ты денешься! — проскрежетал Сергей с прорвавшимся гневом. — Не пойдёшь добром, приволоку силой. И не таких вязал.
Марешаль вздохнул.
— Таких ещё не вязал, русский, — заверил, оскалившись. — Всё будет по-другому. Ты думаешь, зачем я выпрыгнул в окно? Чтобы убежать? Чёрта с два! В этой деревушке мне бежать некуда. Я всего лишь хотел тебя выманить. И ты, дурачок, побежал следом. А теперь я тебя убью — прямо здесь. Плохо ли? Спокойно, тихо, никто не мешает… — Отбросил пиджак. — Потом вернусь в гостиницу. Кончу Семёна, да и Бориса в придачу, у него и так уже рёбра сломаны. Убью Мартена, жандарма не забуду… И тайна ордена умрёт вместе с вами, будьте вы все прокляты!
Налетевший ветер с визгом скомкал и унёс последние слова Марешаля. Но всё и так было ясно.
— Да ты рехнулся, француз, — выкрикнул Сергей с омерзением. — Тебе бы палачом в своём ордене трудиться, куда там Лавилье…
И быстро шагнул к Марешалю. Оставалось одно — драться.
Долгов, не уступавший французу в силе и ловкости, проиграл потому, что допустил фатальную ошибку. Нельзя было драться на дистанции, которая позволяла Марешалю вовсю работать ногами. Теперь следовало свести расстояние к минимуму и буквально задушить "орла" в объятьях… не до смерти, конечно.
Хороший был план, однако Марешаль успел быстрее. Не успев приблизиться, Сергей отшатнулся и зарычал от резкого удара в левое бедро. Машинально отступил. Нога мигом онемела.
Умолкшая было гроза вернулась с новой силой. Чудовищный раскат грома сотряс чёрное небо. Росчерк молнии высветил силуэт Марешаля, за спиной которого фоном вырисовывалась туша замка.
— Говорят, в ночь смерти императора была такая же гроза, — прокричал француз. — Жертвоприношение всё-таки состоится, русский, уж прости…
Новый удар пришёлся в живот. И хотя Сергей успел отскочить, всё же носок ботинка больно ткнул в солнечное сплетение, да так, что перехватило дыхание. А Марешаль наступал. Его ноги били то слева, то справа, и казалось даже, что их не две, а четыре. Сергей отчаянно отмахивался, руками отводя удары. Но долго так продолжаться не могло — слабел. Дьявольская сила савата, умноженная боевым мастерством француза, была сильнее его.
Неожиданно Сергей вспомнил Жанну, которая в эту минуту, быть может, умирала в гостинице. Неужто несчастная девушка пожертвовала собой зря? Неужели проклятый Марешаль всё же возьмёт верх, а он, Белозёров, бывший гусарский офицер, сильный мужик, позволит себя просто-напросто забить?
Ошпаренный этой мыслью, взревел дико, неожиданно для себя, невольно. Мощь яростного вопля была столь велика, что француз невольно отшатнулся.
— Будет тебе русский медведь! — заорал Сергей, перекрывая визг ветра.
С этими словами он рыбкой кинулся в ноги Маре-шалю, рискуя получить удар в лицо. Вцепился в них мёртвой хваткой. Рывком опрокинул француза на траву. Навалился сверху.
Однако лишённый главного оружия, придавленный врагом, Марешаль сдаваться не хотел. Он чувствительно ударил Сергея в скулу, потом раскрытыми ладонями крепко хлестнул по ушам. От боли из глаз, кажется, посыпались искры. И неё таки ситуация уже изменилась полностью. Теперь Марешалю конец. Допрыгался. Лишь бы не прибить до смерти…
Удар за ударом, сверху вниз, изо всех сил… Слева, справа… В нос, в лоб, в рот, — куда придётся… Бил кулаками, мокрыми то ли от дождя, то ли от крови…
— Это тебе за Крым, сволочь! — крикнул Сергей.
Почему сейчас вырвались эти слова?.. Может, ненависть подсказала. А может, про отца вспомнил.
Очередная молния вспышкой осветила разбитое лицо Марешаля, да не лицо уже, а кровавую маску. Однако бешеный взгляд француза говорил, что враг не сломлен. Он ещё махал кулаками и даже пытался сбросить Сергея. Но где там! Медведь на то и медведь — добычу не выпустит…
Пора было кончать. Добавив пару ударов и приподнявшись, Сергей резко перевернул француза на живот. Заломил руки за спину. Сорвав с себя рубашку, скрутил врага накрепко. И лишь потом кое-как поднялся на ноги со стоном. Досталось так, славно живьем пропустили через камнедробилку. Хорошо ещё, что холодный ливень, щедро лившийся с неба, смягчал туманившую сознание боль.
Схватив за шиворот, Сергей заставил Марешаля встать.
— Finita la commedia [41], милейший! — гаркнул французу в ухо сквозь шум ветра. — Пошли.
— Куда? — безучастно спросил француз.
— Как это куда? В гостиницу. Сдам тебя Мартену.
— Не пойду. Здесь кончай.
— Размечтался! Ты мне живой нужен. Говорить будем. Про орден, про старших адептов, про ваши планы…
Марешаль презрительно скривил разбитый рот.
— Это ты размечтался, русский, — произнёс, еле шевеля губами. — Ничего я тебе не скажу. Скорее сдохну, будь ты проклят.
Сергей окончательно рассвирепел. Жестоко встряхнул Марешаля.
— Расскажешь, как миленький! — сказал с угрозой. — Никогда не пытал пленных, но для тебя сделаю исключение. Русские — добрые… пока до белого каления не доведут. Считай, уже довёл. Прямо сейчас говорить будешь или…
— Пытай, — с издевательской улыбкой предложил Марешаль.
Он, конечно, Сергею не поверил. И тот очутился в глупом положении. Пытать француза он не собирался, не палач же, но как иначе разговорить? Разве что взять Марешаля за боевые конечности и так волочь до гостиницы. Побьётся головой об землю версты полторы, — глядишь, молчать и передумает…
Стремительный порыв урагана тяжело ударил в грудь, чуть не сбив с ног. И в этот миг…
В этот миг замок взвыл.
Шум дождя, визг ветра, плеск волн — всё разом утонуло в этом нечеловеческом вое. Терзая слух, пронзительные, нечестивые звуки причиняли почти физическую боль. От запредельного ужаса мутился разум. Казалось, вот сейчас, вслед за леденящим воем, во всём блеске загробного величия явится прародитель зла и увлечёт за собой в адскую бездну…
Чувствуя, что сердце останавливается, Сергей зажал уши ладонями.
А Марешаль со связанными руками перед этим воем был беззащитен. Оглянувшись, Сергей увидел выпученные, безумные глаза француза.
— Бежим! — закричал тот и сделал шаг.
Сергей пинком сбил Марешаля на землю.
— Бежать команды не было! — гаркнул бешено. — Мы с тобой ещё не поговорили!
— Ты спятил! Какой сейчас разговор? Ты же видишь, — небеса разверзлись… Хочешь самого дьявола дождаться?
— Да и пусть! Утащит в преисподнюю — туда тебе и дорога с твоим орденом.
— А тебе?
— А мне там делать нечего…
Словно подтверждая опасения побелевшего Марешаля, замок взвыл с новой силой. Чудовищный вопль рвался из глубин каменной громады, сотрясая землю, воду и воздух. Древний замок будто оплакивал… но что? Или кого? Неисчислимые легионы воинов, павших при защите его стен за долгие века? Свою забытость и обветшание?
