Когда запас воздуха в легких иссяк, он перевернулся на спину и всплыл, но так, чтобы над поверхностью воды были только рот и нос. Вдохнув полную грудь воздуха, он снова нырнул и продолжил путь к деревянному настилу. Ему казалось, что прошла вечность, пока рука его не коснулась шершавого настила. Он тотчас же всплыл и к своему восторгу увидел, что находится прямо под проходом, недоступный взору стража и его подруги.
На берегу позади себя он слышал сердитое рычание обманутой кошки. Его заинтересовало, не вызвал ли его прыжок в воду усиленное внимание и осторожность часового. Но судя по тихой беседе над головой, к которой он внимательно прислушивался, этого не произошло. Прекрасно! Они все еще миловались там, не думая о близкой опасности.
Ну страстно хотелось, чтобы они, наконец, уже расстались. Пока женщина там наверху, он к задуманному приступать не хотел. В течение часа, стоя по пояс в воде, он ждал, но наконец ее шаги стали удаляться. Он подождал, чтобы она дошла до хижины, а затем с кошачьей ловкостью влез по скользкому столбу и схватился за край настила. Он осторожно подтянулся так, чтобы глаза его оказались вровень с ним.
Шагах в десяти от него часовой медленно шел в сторону берега подложить веток в сторожевой костер. Он был спиной к Ну и находился примерно посередине между ним и берегом. Лучшего и желать было нельзя.
Пещерный человек быстро вскарабкался на платформу и осторожно легкими шагами последовал за стражем. Часовой подошел к куче хвороста около костра и наклонился над ним, чтобы взять охапку дров, и в этот момент Ну бросился на него сзади. Ну бросился на него с целеустремленностью и скоростью нападающего льва и как лев бросился всем телом. Он обеими руками сжал горло стража, чтобы тот не смог позвать на помощь, а зубами впился в мышцы позади ключицы, чтобы его было не так просто стряхнуть.
Часовой, ошеломленный нападением, боролся, чтобы оказаться сверху врага. Он вцепился в пальцы, сжавшие ему горло, чтобы хоть чуть-чуть ослабить хватку и позвать на помощь, но сжимавшие его тиски одолеть не удавалось. Тогда жертва нападения попыталась протянуть правую руку, чтобы достать нож. Ну этого ждал. Тотчас же правая рука его на горле разжалась, и он сделал движение столь стремительное, что его пальцы сомкнулись на пальцах часового на ноже практически в одно и то же время.
Так что теперь лезвие вылетело из ножен, вытянутое двумя руками, и началось испытание на силу и ловкость, которое должно было решить исход борьбы. Обитатель Озера попытался вонзить нож в тело напавшего на него сзади. Ну удалось отжать нож вверх и в сторону. Вновь страж направил нож назад. На этот раз Ну не стал резко изменять его траекторию. Просто его могучие мышцы тихонько стали одолевать противника, да и левая рука все еще мощно сжимала горло часового. Ну медленно, но верно отводил его руку с ножом вверх. Сначала до груди, потом до плеча, и все это время волосатый великан пытался вонзить нож в тело противника, находящегося сзади.
В тот момент, когда рука с ножом находилась на уровне плеча стража, Ну внезапно толкнул ее влево вниз и удержал на уровне сердца оборонявшегося, затем сделал движение в противоположном направлении, лезвие, ведомое обоими, вонзилось в сердце Обитателя Озера. Ну молча вылез из-под навалившегося на него тела врага. Борьба окончилась, все было тихо. Ну, не задерживаясь, собрал желанное оружие с тела поверженного противника, и молча и беззвучно, как привидение, исчез в темноте в направлении леса и гор.
Грон, оставшись одна в пещере, погрузилась в задумчивость. Ее тело охватывало то отчаяние при воспоминании о ребенке, то праведный гнев при мысли о подлости и несправедливости Тура. Пальцы ее сжимались будто на горле этого жестокого животного. Она все время сравнивала его с Ну и каждый раз при сравнении понимала силу новой страсти к чужестранцу. Страстная любовь внезапно разразилась с такой силой, что невольно причиняла боль. Она перебирала в памяти мелкие эпизоды, где проявились его доброта и поддержка, к чему она была совершенно непривычна. Среди ее народа подобное поведение мужчины было бы воспринято как проявление слабости, но Грон уже знала, что за поведением благородного воина не лежало и тени слабости.
Она долго сидела, напрягая зрение и слух, чтобы не пропустить первых звуков его возвращения. Но он не возвращался и ее начали охватывать опасения. Он ушел абсолютно безоружным в поисках оружия в совершенно чужой дикой стране. Он мог уже погибнуть, но все же Грон не верилось, что кто-то в состоянии одолеть такого силача.
К утру, однако, она пришла в отчаяние и свернувшись клубочком на траве, которую Ну принес для нее, уснула. Лишь спустя несколько часов после наступления рассвета ее разбудил какой-то звук, идущий извне. Это копье царапало по поверхности скалы, поскольку его тащил карабкающийся наверх человек.
Грон вскрикнула от радости, увидев кто идет, счастливая, что он сумел преодолеть все тяготы и опасности рискованного предприятия. Ну посмотрел наверх, улыбаясь, и продемонстрировал добытое им оружие. Он заметил, что женщина встречает его с совершенно иным выражением лица — она просто-таки сияла от приветливой радостной улыбки. Раньше он как-то вообще не замечал внешности Грон, а теперь был поражен, что она оказалась молодой и весьма миловидной. Но все это не шло в сравнение с тем, что последовало. Как только он ступил в пещеру, Грон бросилась ему на шею, и прежде чем он успел что-либо сообразить, прижалась губами к его губам.
Ну со смехом освободился. Он не любил Грон — сердце его было занято Нат-ул, и все помыслы его были заняты планами продолжения поисков ее после возвращения в свою страну, поисками той, что станет спутницей его жизни. Все еще смеясь и поддерживая Грон, чтобы она не свалилась с узкой закраины пещеры, он сказал:
— Я принес немного еды, и после того как немного посплю, мы вернемся к морю. По дороге я смогу поохотиться — у меня теперь есть оружие. Но теперь я должен поспать, я вымотался. Посторожи, пока я посплю.
Обнаружив, что у столба у места казни никого нет, Ну, вождь, и Нат-ул удивленно и вопросительно посмотрели друг на друга. Мужчина принялся внимательно изучать столб.
— Он не обгорел, — произнес он, — следовательно, и Ну не мог сгореть. А вот, — указал он, — и ремни, которыми он был привязан.
Он поднял один из них, изучая.
— Они перерезаны! Кто-то пришел до нас и освободил Ну, сына Ну.
— Кто же это и куда они направились? — спросила Нат-ул.
Ну покачал головой. — Я не знаю, да и не могу оставаться здесь, чтобы выяснить, потому что мои воины преследуют чужаков, а я должен быть с ними, — и с этими словами Ну, вождь, перескочил через не вполне потухший костер вслед за вопящими воинами, догонявшими врага.
