Звуки ночи окутали их, путники расседлали лошадей и разбили лагерь, подложив под спины седла, словно импровизированные подушки. Тунберг развел небольшой костер. Они согласились дежурить по очереди, держа наготове заряженное ружье, чтобы поддерживать огонь всю ночь.
У уставшего, изголодавшего Мэссона, мучимого жаждой, совершенно не было сил идти в караул первым. Дежурство казалось ему настоящей пыткой: во рту пересохло, в животе урчало, а звуки буша ввергали его в страх и ужас. Постепенно на ум стал приходить вопрос. Что же его быстрее убьет: жажда, голод, дикие животные или страх?
Оказались ли они беспомощными в такой ситуации или Мэссон неосознанно представлял свою смерть, но за ночь его страхи прошли, и он смог трезво оценить всю тяжесть их положения. И все же каждый раз он вздрагивал от стрекота цикад или шороха пробежавшей под листвой мыши. Он не однажды уже готов был застрелить одну из лошадей, когда та слишком громко фыркала или тяжело переворачивалась с боку на бок.
Но Фрэнсис заметил, что больше не воспринимает страх как личное оскорбление. Да, он был напуган, но он не чувствовал нужды делать в этом кого-нибудь виноватым.
Ему пришло в голову, что за последние две недели, которые он путешествовал по африканским землям, у него постоянно возникало чувство, словно весь мир сговорился против него. Здесь и сейчас, возле костра, под тысячами звезд, которые уже стали не такими чужими, он стал думать о себе самом.
Фрэнсис размышлял над тем, кем он был до сей поры, вспоминал о книгах, которые выстроились аккуратными рядами на полке над его письменным столом в доме матери. Она не пожалела усилий, чтобы сохранить его комнату в неприкосновенности на тот случай, если Фрэнсис все же решится вновь перебраться ближе к замку Лидс и жить дома. Он вспомнил о Констанции, которая в тоске ждала его, подумал об их свадьбе и о будущем, которое она готова разделить с ним, о своих планах основать садовый питомник, с которым он надеялся обрести независимость и свободу. Это было бы безопасное, предсказуемое, надежное существование, это помогло бы ему избавиться от страха и неуверенности, которая постоянно мучила Фрэнсиса после гибели отца.
Потом он примерил эту картину к себе, к тому человеку, которым он был еще вчера, когда горячее солнце пекло спину, а он продирался сквозь заросли камфорных деревьев, степного шалфея и колеонемы. Мэссон видел сокровища, которые хоть и не он первый обнаружил, но все же первым мог определить их место в лексиконе естественных наук. К своему удивлению, Фрэнсис увидел намного больше: мужчину, который мог смотреть в глаза неизвестности, не отводя взгляд. Впервые с момента прибытия в Африку Мэссон почувствовал себя живым.
У Фрэнсиса было не много времени, чтобы объяснить природу этих новых ощущений, потому что проснулся Тунберг и сменил его на последний отрезок ночи. Мэссон укрылся курткой и положил седло под голову. У него не возникло проблем со сном. Он тут же погрузился в глубокую и удивительно радостную дрему.
Глава 33
21 ноября 1805 года, Канада
— Мистер Мэссон, вы думаете, что доктор Тунберг тоже боялся? — спросил Роберт. История все еще увлекала его, глаза округлились, словно чайные блюдца, когда он снова представил себе историю про нападение буйволов.
— Не задавай дурацких вопросов, Роберт, — шутливо вмешался старший брат. — Такой человек, как Тунберг, наверняка ничего не боится. Он слишком занят, он смотрит в будущее и думает о роли, которую ему предстоит сыграть. Нет, Роберт, такие люди не знают страха, они просто действуют. И уж если они берутся за дело, то выполняют все в соответствии со своими восприятием правды и неправды, добра и зла. Их никогда не останавливают слабости других, они не идут на компромиссы, разве не так, мистер Мэссон?
— В общем, в мистере Тунберге на самом деле жил дух приключений, но я не уверен, что Карл был таким уж идеалистом, каким вы его описываете, — ответил старик.
— Но разве вы не понимаете? Он был идеалистом в чистом смысле этого слова. Иначе зачем ему тогда было вам помогать, если бы он не служил идеалам науки?
Мэссон ненадолго задумался, прежде чем ответить на вопрос Джека.
— Я должен добавить, что в начале нашего путешествия я вообще держал его за сумасшедшего. Но постепенно я начал понимать, что на самом деле им двигала неуемная жажда приключений наряду с совершенным презрением к любой предосторожности. Возможно, путешествие за цветком для королевы было для него легкомысленной выходкой или средством на пути к славе, которой он так хотел добиться.
Джек собирался возразить, но Мэссон продолжил:
— Все пережитое изменило меня, и я примирился с самим собой; с другой стороны, я стал иначе воспринимать мистера Тунберга. Я ему благодарен за помощь и поддержку, ценю его опыт и знания, но меня все же терзают сомнения в отношении его мотивов. Я никогда не предположил бы, что подозрения, которые закрались после нашей встречи в Фолс-бей и которые загладили незначительные перебранки, так скоро оправдаются. И после этого изменится все.
Глава 34
Утром было влажно и холодно. Мэссон поднял голову и заметил, как Тунберг роет землю под небольшим деревцем недалеко от лагеря. Костер догорел, и запах тлеющих оливковых веток пропитал порванную одежду и стоял в пересохшем рту.
— Мне казалось, в случае опасности обычно забираются на дерево, а не роют нору.
— Куссония, — ответил Тунберг, не прекращая работы. Голыми руками он разгребал каменистую почву под деревом, которое было высотой с Мэссона и имело большие мясистые листья. Ствол его был толщиной в руку. — Если нам удастся добраться до корней, мы сможем выжать из них немного воды. Ее будет мало, но и это спасет нас, не умрем от жажды хотя бы.
Мэссон встал рядом с Тунбергом на колени и тоже начал копать. Совместными усилиями им вскоре удалось добраться до толстых, бугристых корней. Тунберг вытащил нож и поскреб корни, пока не собралась пригоршня стружек. Наконец он поднес щепки ко рту, вытянул большой палец, как носик чайника, и сжал кулак.
— Господи боже, как хорошо! Вот, теперь ваша очередь.
Он передал нож Мэссону, призывая последовать своему примеру. Тот вскоре тоже насладился жидкостью, на вкус похожей на некрепкий овощной бульон. Мужчины по очереди скребли корни и пили, пока руки не стерлись в кровь и жажда не прошла.
— Я думаю, — произнес Мэссон, вытирая руки о штаны, но потом обнаружив, что они стали еще грязнее, чем раньше, — без припасов и оружия у нас нет шансов против львов, буйволов и хоса. Мы откажемся от нашего предприятия. Нам нужно возвращаться. Чем скорее, тем лучше.
