Король помрачнел. С тех пор как приехала Эмма, прекратились набеги на побережье Англии, так что Ричард выполнял свою часть соглашения. С другой стороны, если Эмма не произведет на свет наследника, лояльность Ричарда может улетучиться.
Он покачал головой. Эти рассуждения не имеют смысла. Сперва нужно услышать, что ему хочет сказать Эмма. Затем уже он будет решать, как с нею поступить.
Покои королевы в монастыре были обустроены матерью Этельреда в соответствии с ее требованиями, и их удобства были привычны ее сыну. Вышитые гобелены, закрывающие стены, толстые занавеси большой кровати, даже окованный медью сундук в ее изножье — все здесь ему было знакомо. Однако, как только он сюда вошел, Этельред ощутил навалившуюся на него застарелую тревогу, так как это был мир, в котором властвовали женщины, чуждый ему, как далекие страны. Его взгляд скользнул по служанке, сидевшей в углу с веретеном и прялкой в руках, затем по настоятельнице, устроившейся у жаровни, и наконец остановился на Эмме.
Она сидела на устланном подушками стуле, одетая в шафранного цвета платье, корсаж которого был расшит нитями всех цветов радуги. Ее голову покрывал кремовый платок, прижатый венцом, сияющим золотом в свете пламени свечей. Платок обрамлял ее лицо, показавшееся сейчас ему даже более привлекательным, чем раньше.
Эмма не была похожа на монашек, которых он видел. С удивлением он заметил у нее на коленях златовласую девочку, одетую в простое коричневое облачение послушницы. Дитя глядело на него серьезными голубыми глазами, и его вдруг осенило, что это, должно быть, его собственная дочь Матильда. По возрасту она как раз подходила, и у нее были те же светло-соломенные волосы, что и у всех прочих его отпрысков, за исключением Эдмунда.
Увидев его, женщины поднялись на ноги, и он сперва поприветствовал настоятельницу, приняв из ее рук поданную ему традиционную чашу с питьем. К его радости, она, пробормотав приветствие и какие-то слова о его дочери и королеве, извинилась и выскользнула из комнаты. «Одной женщиной меньше на мою голову», — подумал он, глядя на свою жену и обнявшего ее ребенка.
— Садитесь, — сказал он Эмме, пройдя к освобожденному аббатисой стулу.
Король раздраженно взглянул на ребенка, свернувшегося на коленях Эммы клубочком, словно довольный котенок. Он уже и забыл об этой девочке, хотя сам сюда ее и привез после смерти ее матери. Он мало принимал участия в жизни своих детей до того, как они достигали десятилетнего возраста, а с дочерьми и после того. Светлые волосы и голубые глаза девочки не оставляли сомнений в том, что это его дочь, но у него не было никаких мыслей насчет того, что ей сказать или что с ней делать. Стоя сейчас перед ними двумя, перед глядящим на него широко раскрытыми глазами ребенком, он чувствовал себя так, словно столкнулся с какой-то женской тайной, постичь которую был не в состоянии. Его раздражение нарастало.
— Отошлите девочку, — прорычал король.
Из угла подбежала служанка, подхватила с колен Эммы хнычущего ребенка и вынесла из комнаты.
— Прошу прощения, — сказала она холодным тоном, — совсем забыла, что ваши дети не вызывают у вас интереса. Мой отец находил большое удовольствие в общении со своими детьми, даже с младшими дочерьми.
— Вы что же, призвали меня, чтобы поучать насчет моих отцовских обязанностей? Вы несколько опоздали с этим. Вряд ли я изменю свое отношение, особенно если речь идет об этом ребенке, принадлежащем теперь не столько мне, сколько Богу.
— Я призвала вас не с тем, чтобы поучать, милорд, — возразила она. — Вы ведь ясно дали мне понять, что не желаете знать мое мнение о чем бы то ни было.
Он и не ожидал раскаяния со стороны Эммы и поэтому не удивился его отсутствию. Она дерзко на него взирала, гордо подняв подбородок. Это его в некоторой степени озадачило. Она ведь — не что иное, как инструмент. сначала в руках ее брата, теперь в его собственных, не имеющая никакой собственной власти, но при этом она, похоже, не осознает, насколько в действительности слаба.
Не в силах сопротивляться желанию заставить ее перейти к делу, Этельред сказал:
— Дайте мне совет касательно отношений вашего брата со Свеном Вилобородым, и я, сударыня, обещаю вам, что приму к сведению каждое ваше слово.
Ему было прекрасно известно, что ее брат не делится с ней своими соображениями на этот счет. Все послания, получаемые ею из Нормандии, сначала проходили через его руки.
Она покраснела, и он понял, что его колкое замечание достигло цели. Правда, она продолжала с решительным видом высоко держать голову.
— Должна вас разочаровать, — сказала она, — так как ничего не могу вам сообщить о намерениях моего брата. Тем не менее я надеюсь, что моя новость вызовет у вас некоторый интерес.
— Тогда хочу ее поскорее услышать, — сказал король, налив вина из бутыли, стоящей на столе возле ее стула, и протягивая ей кубок.
Эмма отрицательно покачала головой, и он взглянул на нее с легким удивлением.
— Ах да, вы воздерживаетесь от вина. Это из-за Великого поста или есть более веские причины? Я тут подумал, что вам, возможно, пришлась по вкусу монастырская жизнь и что вы вызвали меня с тем, чтобы объявить мне свое решение посвятить себя молитвам и созерцанию. Смею ли я надеяться, что это именно так?
Было ясно, что нет. Теперь ее лицо стало белым как мел, и она медленно поднялась и встала перед ним, упершись кулаками в бока.
— Я снова вынуждена огорчить вас, милорд, — сказала она, — так как призвала вас для того, чтобы сообщить: я беременна.
Словно пелена свалилась с его глаз. Теперь он и сам увидел ее раздавшуюся талию и полную грудь. Значит, вот в чем была причина самоуверенности, исходившей от нее, подобно свету, ведь Эмма очень хорошо осознавала, какую власть дает ее положение. Хмурясь, чтобы скрыть свое удивление и разочарование, он увидел горькую усмешку, искривившую ее губы.
— Обычно это считается радостным событием, — заметила она. — Но я вижу, вы не рады. Вы намеревались развестись со мной, чтобы жениться на своей любовнице?
Он поднял бровь, услышав это. За то время, что она не была с ним, он уже забыл, насколько девчонка умна. Возможно, так же умна, как и ее брат. Надо бы держать это в голове.
Затем его осенило еще одно озарение, и король осознал, как он заблуждался. Он никогда не сможет избавиться от Эммы. Даже если ребенок, которого она понесла, родится мертвым, даже если Церковь даст свое согласие на развод, Ричард никогда на это не пойдет и использует это как повод для заключения союза с королем Дании. Они вдвоем раздерут Англию на части, и этому не смогут воспрепятствовать его менее сильные войска, набранные из немногочисленных ополченцев. Великое королевство, доставшееся ему по наследству, прекратит свое существование, проглоченное норманно-датским нашествием, и его покойный брат будет отмщен.
