— Думаю, епископ насладился представлением, — продолжил капитан, обняв двух девушек. Очевидно, ему хотелось продемонстрировать свой высокий чин и осведомленность. — Он послал за мной, потому что я был в курсе его плана и ждал наготове со своими ребятами. Подняв оружие, мы окружили напуганных делегатов. «Вы будете моим залогом, чтобы горожане не медлили, когда от них потребуется кое-что, что их расстроит. А я вам обещаю — это действительно их расстроит!» — сказал епископ. Он велел нам схватить гостей и бросить их в темницу.
— В какую темницу? — быстро спросила Элизабет.
— В высокой сторожевой башне.
Элизабет посмотрела на старую круглую башню посреди крепостного двора. Единственный вход в башню, построенную как набатная башня, находился на высоте более десяти шагов, и добраться до него можно было с помощью приставной лестницы. От основания до самого верха внутри вела винтовая лестница. Было также круглое отверстие у основания, через которое в темницу спускали пленников. Темница представляла собой сырое темное помещение, где не было ничего кроме гнилой соломы и зловонных испражнений. Там внизу сейчас — если слова капитана соответствовали действительности — находились делегаты города Вюрцбурга из совета и капитула!
— Это было весело! — выкрикнул стражник небольшого роста с русыми волосами. — Видели бы вы лица этих шутов в роскошной одежде, когда их одного за другим спускали через отверстие. Некоторые, позабыв о хороших манерах, начали нас проклинать.
— Но больше всего меня насмешил толстый каноник, — вмешался юноша с невероятно прыщавым лицом. Остальные довольно засмеялись.
— Что с ним? — спросила Грет.
— Вы его когда-нибудь видели? — Девушки покачали головой. — Многие делегаты хорошо откормлены и носят перед собой свое благосостояние, но каноник фон Шварценбург действительно жирный!
— Слишком жирный, — вступил в разговор его товарищ. — Потому что когда мы хотели спустить его в темницу, он застрял! Ничего невозможно было поделать. Мы втроем пытались протолкнуть его внутрь, но напрасно! Тогда мы решили вытащить его обратно, но это тоже было невозможно. Он молил и проклинал нас поочередно, трепыхаясь, как выброшенная на берег рыба, но ничего не помогало. Он ни на дюйм не сдвинулся.
— Мы решили оставить его, чтобы он так немного повисел, — снова взял слово прыщавый парень. — Рано или поздно он похудел бы настолько, что мы смогли бы его протолкнуть.
— Значит, каноник все еще торчит в этой дыре? — тихо спросила Элизабет. Она представила себе это, и по спине у нее побежали мурашки. Как он себя, наверное, ужасно чувствует! Что он вынес за последние несколько часов!
— Нет, — сказал капитан. — Вечером нам чудом удалось вытащить его. Я велел отправить его в другую темницу, в которую можно попасть, преодолев несколько ступенек и обычную дверь.
Мужчины, смеясь, наполнили бокалы, вспоминая подробности сегодняшнего дня. Капитан наклонился и поцеловал Грет в шею.
— Не понимаю, почему епископ это сделал, — задумчиво произнес он и отпустил Грет, глядя на Элизабет.
— Если только… — оторопела Элизабет. — Капитан, вы сказали, что вчера на ужин были приглашены важные особы. Кто это был?
— Это не касается шлюх, — возразил капитан и снова повернулся к Грет.
Элизабет начала лихорадочно думать: кто были осадившие город рыцари? О каких флагах говорил палач?
— Возможно, это был епископ Рабан из Шпайера? Вайнсберг и Генеберг? Маркграф Ганс из Бранденбурга? Господа фон Ганау и фон Зольм?
Капитан удивленно уставился на нее.
— Почему ты спрашиваешь, если и так знаешь? Да, эти и еще несколько были приглашены за стол.
Элизабет кивнула. Она сделала Грет знак, и, как только представилась возможность, они убрались восвояси.
— Это невероятно! — негодовала Элизабет, когда девушки по ночному городу возвращались в бордель. Они нашли Оттилию и рассказали ей все в мельчайших деталях. Побледнев, но сохранив самообладание, девушка поблагодарила шлюх и дала им еще буханку хлеба и кусок сала в дорогу.
— Не могу в это поверить! — Элизабет была в ярости. — Он пригласил к себе врагов и встал на их сторону — против собственного города!
Грет растерянно покачала головой.
— Я тоже не могу себе этого представить. Получается, что в случае нападения он не будет защищать нас?
Элизабет фыркнула.
— Мы должны быть довольны, если он не направит их на город!
Глаза Грет загорелись.
— А он на это решится! Тогда мы пустим в ход наши катапульты. Для чего нам большие метательные установки прямо на берегу Майна? Город уже не впервые должен защищаться от неблагодарного епископа!
— Да, недаром окна в зале со стороны города такие маленькие, — пробормотала Элизабет.
Грет уставилась на нее, но больше ничего не сказала, пока они не пришли в бордель. Там было тихо и темно: девушки уже спали, последние гости — по требованию палача — давно ушли домой. Но на лавке перед домом им удалось разглядеть чью-то фигуру. Мадам поднялась и подошла к ним.
— Хорошо, что вы вернулись. Что вы узнали?
Элизабет и Грет пришлось еще раз рассказать всю историю, прежде чем они, обессиленные, упали на свои матрацы.
Еще до обеда в совет и капитул пришло послание, об этом знал весь город: епископ Иоганн фон Брунн, их глава и духовный отец, предал их! Под предлогом совещания он заманил делегацию каноников и членов совета в Мариенберг и бросил их в темницу! К тому же город окружен войсками и предупрежден: каждый, кто будет схвачен за пределами городской стены, может не рассчитывать на их милость. Жители Вюрцбурга окружены!
Эльза Эберлин и ее девочки направились вместе с другими жителями города на соборную площадь, чтобы по возможности узнать новости. Осада еще не принесла каких-либо изменений в их привычный уклад. В минувший вечер клиенты, как и прежде, пришли в бордель, чтобы выпить, пообщаться, поиграть в карты и кости и насладиться обществом шлюх. Но все же разговоры стали более серьезными, лица более обеспокоенными, а некоторые внезапно решили, что в такое тяжелое время безрассудно тратить деньги на вино и шлюх.
На соборной площади собралось так много людей, как во время ярмарок и больших праздников. Здесь были виноградари, которые не могли попасть к своим виноградникам. Им грозила настоящая катастрофа, если осада продлится долго и особенно если осаждающее войско — умышленно или нет — уничтожит почти созревший урожай. Для виноградарей и крестьян это означало значительный убыток, который заметно уменьшит содержимое их кошелей и приведет к голоду. Виноградарь зарабатывал в день пятнадцать пфеннигов, если от рассвета до заката старательно обрезал виноградную лозу, разрыхлял землю и собирал спелый виноград. Что же делать, если больше не будет винограда, чтобы ухаживать за ним? Конечно же, виноградники можно снова привести в порядок — весной. Но до весны нужно пережить долгую суровую зиму, полную лишений и голода.
