Шарп улыбнулся:
– Не могу знать, сэр.
– А я знаю, Шарп, я знаю. Поэтому я генерал-майор, – Нэрн подался вперед и кинул письмо в камин. – Вот что делают с подобными письмами, – он счастливо усмехнулся, когда огонь, ярко полыхнув, охватил бумагу. – Вы хотите знать, зачем вы здесь, так?
– Да, сэр.
– Вы здесь, Шарп, поскольку принц Уэльский сошел с ума. Прямо как отец его[12], бедняжка: вдруг раз – и сбрендил, – Нэрн откинулся в кресле и победоносно кивнул Шарпу. Письмо превратилось в горстку черного пепла на поленьях. Нэрн устал ждать реакции. – Боже мой, Шарп! Вам бы полагалось сказать что-нибудь! Хотя бы «Храни Господь принца Уэльского»! А вы сидите себе, как будто для вас это не новость. Быть героем, полагаю, значит всегда сохранять лицо. Тяжкое это дело, а, быть героем?
– Да, сэр, – Шарп широко улыбнулся.
Дверь приоткрылась и пропустила Чатсуорта с тяжелым деревянным подносом, который он поставил у огня.
– Хлеб и ветчина, сэр, горчица в маленьком горшочке. Чай хорошо заварился, сэр, и с сожалением должен доложить, что вилка для тостов найдена в вашей комнате, сэр. Вот она, сэр.
– Ты вор и негодяй, Чатсуорт. Сейчас ты еще обвинишь меня в том, что я сжег важную корреспонденцию от главного капеллана.
– Да, сэр, – Чатсуорт удовлетворенно улыбнулся.
– Ты методист, Чатсуорт?
– Нет, сэр. Не знаю даже, кто такие методисты, сэр.
– Повезло тебе, – Нэрн насадил кусок хлеба на вилку для тостов.
В открытой двери за его спиной возник лейтенант, нерешительно постучавший, чтобы привлечь внимание:
– Генерал Нэрн, сэр?
– Генерал-майор Нэрн в Мадриде! Обсуждает с французами условия сдачи! – Нэрн подвинул хлеб ближе к огню, обернув руку носовым платком, чтобы не обжечься.
Лейтенант не улыбнулся. Он продолжал стоять в дверях:
– Полковник Грив приветствует вас, сэр, и спрашивает, что ему делать с железными скобами для понтонов?
Нэрн страдальчески поднял глаза к желтым пятнам на потолке:
– Кто у нас отвечает за понтоны, лейтенант?
– Инженеры, сэр.
– А кто, скажите мне, отвечает за наших храбрых инженеров?
– Полковник Флетчер, сэр.
– И что же вы скажете нашему замечательному полковнику Гриву?
– Ясно, сэр. Так точно, сэр, – лейтенант запнулся. – Спросить у полковника Флетчера, сэр?
– Да вы просто генерал в этом деле, лейтенант. Идите и делайте свое дело. И если генерал над прачками захочет меня видеть, передайте ей, что я женат и не смогу присоединиться к Ее Важнейшеству.
Лейтенант исчез, и Нэрн уставился на ординарца:
– А ну сотри эту улыбочку с лица, рядовой Чатсуорт! Принц Уэльский сошел с ума, а ты только и можешь что улыбаться?
– Да, сэр. Это все, сэр?
– Это все, Чатсуорт, и спасибо. Теперь иди и тихонько прикрой дверь.
Нэрн дождался, пока дверь закроется, и перевернул хлеб на вилке другой стороной.
– Значит, вы не дурак, Шарп?
– Нет, сэр.
– Спасибо Господу за это. Возможно, принцу Уэльскому досталось немного безумия от отца. Он вмешивается в дела армии, и Пэр этим чертовски озабочен, – Нэрн замолчал и опустил хлеб опасно близко к огню. Шарп ничего не сказал, но он понял, что озабоченность Пэра и вмешательство принца Уэльского каким-то образом связаны с его внезапным перемещением на север. Нэрн глянул на Шарпа из-под кустистых бровей: – Вы слышали о Конгриве?
– Парень с ракетами?
– Он самый. Сэр Уильям Конгрив – изобретатель системы ракетной артиллерии и пользуется покровительством нашего Крошки-принца[13], – от хлеба пополз дымок, и Нэрн выхватил его из огня. – Когда нам, Шарп, нужны кавалерия, артиллерия и пехота, что нам шлют? Ракеты! Части ракетной кавалерии! И все потому, что Крошка-принц, которого коснулось отцовское безумие, считает, что они помогут выиграть войну. Вот, – он передал вилку для тостов Шарпу и плюхнул большой кусок масла на свой почерневший хлеб. – Чаю?
– Простите, сэр, – проговорил Шарп, досадуя, что не догадался налить сам. Он наполнил две чашки, пока Нэрн короновал свой тост массивным ломтем ветчины, либерально намазанным горчицей. Нэрн глотнул чаю и вздохнул.
– Чатсуорт так заваривает чай, что можно хоть в раю подавать. Когда-нибудь осчастливит какую-нибудь вертихвостку, – он искоса глянул, как Шарп поджаривает хлеб. – Ракеты, Шарп. В городе стоит часть ракетной кавалерии, и конногвардейцы[14] хотят, чтобы ракетным частям был дан шанс себя проявить, – он ухмыльнулся. – Не хотите поджарить сильнее?
– Нет, сэр, – Шарп предпочитал не сжигать свои тосты. Он перевернул хлеб.
– Я люблю, когда они дымятся, как чертово пекло, – Нэрн замолчал, пытаясь прожевать огромный кусок ветчины. – Нам придется испытать эти чертовы ракеты, Шарп, и когда мы придем к выводу, что они не работают, отослать их обратно в Англию, а лошадей оставить здесь, поскольку они нам нужны. Понятно?
– Да, сэр.
– Отлично, поскольку у меня для вас есть работенка! Вы примете под свою команду капитана Джилайленда и его адские машины и погоняете их в условиях, приближенных к боевым. Так сказано в приказе. Что я скажу, и что сказал бы Пэр, будь он здесь: надо их гонять так, чтобы капитан помутился рассудком и сбежал обратно в Англию.
– Хотите, чтобы ракеты не сработали, сэр? – Шарп начал мазать свой хлеб маслом.
– Не хочу, Шарп. Буду очень рад, когда они сработают, но этого не произойдет. Нам привезли несколько пару лет назад, но они метались из стороны в сторону, как течные суки. Крошке-принцу, конечно, виднее. Ваша задача – проверить их, причем сделать это в ходе боевых маневров части капитана Джилайленда. Говоря попросту, я хочу, Шарп, чтобы вы научили его взаимодействовать с пехотой с тех позиций, что пехоте, если когда-нибудь дойдет до настоящего боя, придется защищать его от войск нашего гордого тирана, – Нэрн оторвал еще кусок ветчины. – Между нами, – его голос упал до шепота, – я буду только рад, если Бони[15] захватит его вместе с чертовыми ракетами, но нам нужно показать, что мы готовы к сотрудничеству.
– Да, сэр, – Шарп глотнул чаю. Было в этом что-то странное, что-то недосказанное. Шарп слышал о ракетной системе Конгрива – если быть совсем точным, слухи о новом секретном оружии ходили уже лет пять-шесть. Но почему проверять их должен Шарп? Он – капитан, а Нэрн сказал, что он должен принять командование над другим капитаном. Бессмыслица какая-то.
Нэрн сунул в огонь еще кусок хлеба.
– Гадаете, почему выбрали вас, так? Из всех наших храбрых офицеров и джентльменов – вас, да?
– Я просто удивлен, сэр. Да.
– Потому что вы неприятны, как камень в сапоге. Потому что не вписываетесь в схему мира, придуманную Пэром, – Шарп откусил кусок тоста с ветчиной, избавивший его от необходимости отвечать. Нэрн, казалось, забыл про вилку для тостов, лежащую в огне. Он схватил со стола еще один лист бумаги. – Говорил же я вам, Шарп, что Крошка-принц сошел с ума. Он не только напустил на нас чудовищного Джилайленда с его чудовищными ракетами, он еще и это нам прислал, – Нэрн держал «это» кончиками пальцев, как будто боялся подхватить заразу. – Ужасно! Думаю, вам лучше прочесть, хотя один Господь знает, почему я не сунул его в огонь вместе с тем чертовым письмом. Держите, – он передал бумагу Шарпу и вернулся к своему тосту.
