не осталось и следа.
Рядом стоял Сапагар, первый помощник, жевал орех ареки [19] и время от времени сплевывал за борт длинную струйку красной слюны. Остальная команда выстроилась с карабинами наготове, словно ожидая нападения с минуты на минуту.
Примерно через четверть часа откуда-то с севера донесся новый пушечный выстрел, за которым последовал ружейный залп. Сандокан пристроил трубку на небольшую лебедку и спросил у Сапагара:
– Это та же самая пушка?
– Да, капитан.
– Как думаешь, сколько до того корабля?
– Миль шесть.
Сандокан послюнявил указательный палец правой руки и поднял его вверх.
– Ветер западный. Готов поставить свою саблю против ржавого криса, что сражение идет в заливе Кудат. Может, сухопутные даяки напали на морских, чтобы пополнить запас черепов? Что ж, я тоже приму участие в битве. Сапагар, вели зарядить каждую спингарду полулиброй гвоздей. Убить они никого не убьют, зато разгонят быстро. Эй, рулевой! Держи в наветренную сторону! Идем к заливу Кудат!
Вновь впереди ухнула пушка, затрещали ружья.
– Похоже, дело нешуточное. Это точно не сигналы. Там идет жаркий бой. Неужто напали на Янеса и Тремаль-Наика? Тысяча чертей! Если так, то мало врагам не покажется!
– Действительно, господин Янес уже должен быть здесь, – заметил Сапагар.
– Я тоже так считаю.
– С ассамцами?
– Разумеется. У нашего раджи тысячи воинов, я уверен, что он прибудет с доброй подмогой… Слышишь, опять пушка!
– И ружья.
– Машина, полный ход!
Этот приказ был лишним. Машинист и кочегары без устали подбрасывали уголь в топку. Баркас несся как на крыльях, пыхтя и перепрыгивая с волны на волну. Металлический корпус звонко вибрировал, за кормой бурлила и пенилась вода, перемалываемая лопастями гребного винта.
– Приготовиться к бою! – вскричал Сандокан под аккомпанемент очередной канонады.
Вскочив на лебедку, он начал всматриваться туда, где располагался залив Кудат.
– Что-нибудь видно, хозяин? – не выдержал Сапагар.
– По-моему, я вижу дым. Из-за мыса ничего толком не разглядеть.
– А лодки?
– Пока ни одной. Подай-ка мой карабин. Тоже сделаю парочку выстрелов.
Еще четверть часа пароход мчался на север, изрыгая из широких труб клубы черного дыма. Наконец Малайский Тигр скомандовал:
– Сбавить ход! Рулевой, смотри в оба, впереди рифы. Двое с лотом [20] на нос, быстро!
Пароход уже приблизился к мысу, прикрывавшему залив Кудат. За этой поросшей лесом каменистой грядой и шла перестрелка. До места боя было рукой подать.
– Сапагар, к пулемету! – рявкнул Сандокан. – Шесть человек к спингардам, шрапнели не жалеть!
Он взял карабин, приложил к плечу. Пушка грохотала не переставая, ей вторила ружейная пальба. Время от времени доносился сухой треск мощных спингард или мериамов.
– Похоже, там берут на абордаж какой-то корабль, налетевший на риф, – сказал Сандокан. – Современное оружие чередуется со старинным. Интересно, кто обороняется?
– Может, это схлестнулись две пиратские банды? – предположил Сапагар. – Сам знаешь, капитан, морские и сухопутные даяки частенько воюют между собой.
– Нет. – Сандокан покачал головой. – В деле индийское или европейской оружие. Мне не сложно отличить на слух спингарды от настоящей артиллерии, а выстрелы из ржавых аркебуз от грохота карабинов. Где же они засели, что их до сих пор не видать?
– Дым, хозяин!
– Где?
– Прямо над мысом.
В этот миг послышались громкие крики. Казалось, сотни воинов подбадривают друг друга, идя на абордаж.
– Это и правда даяки! – воскликнул Сандокан.
Пароход как раз огибал мыс – гористую косу, густо поросшую пальмами. В море там и сям торчали опаснейшие острые камни. Пушка теперь палила безостановочно, ружейная перестрелка сделалась яростной. Тигрята Момпрачема жадно принюхивались к запаху пороха и нетерпеливо подпрыгивали при звуках битвы. Их лица исказили жуткие гримасы. Это пробуждался свирепый инстинкт воинов, присущий всем малайцам.
Пришлось сбавить ход, чтобы ненароком не налететь на подводную скалу. Наконец они обогнули мыс и оказались перед узкой щелью к западу от Маруду. Там действительно развернулась нешуточная баталия.
У крохотного островка стояла великолепная яхта, судя по оснастке – шхуна водоизмещением в две сотни тонн, если не больше. С ее палубы три десятка человек вели огонь по дюжине с лишним юрких проа, окружавших корабль.
С лодок неслись жуткие вопли. Разъяренные полуголые люди, вооруженные парангами, кампиланами и древними мушкетами, решительно шли на абордаж. Однако и экипаж яхты самоотверженно отстреливался, умело чередуя артиллерийский огонь с залпами из карабинов.
На капитанском мостике стоял высокий европеец с густой седоватой бородой, одетый в полуевропейский, полуиндийский костюм. На голове его красовался внушительный тюрбан, а в зубах он сжимал погасшую папиросу. Человек невозмутимо палил из двух длинноствольных пистолей, а вид у него был такой, словно он находился на великосветском балу, а не в самом центре отчаянной схватки.
Едва увидев его, Сандокан заорал во всю глотку:
– Янес! Мой белый братец! В атаку, Тигрята Момпрачема, в атаку!
Но даяки и не подумали бежать. Их проа разделились, чтобы противостоять двум противникам. Несколько самых больших остались на месте: они осыпали яхту тучами стрел и пуль, а остальные развернули паруса и поплыли навстречу пароходу.
– Пулеметчик, огонь! – приказал Сандокан. – Спингардам приготовиться.
Затарахтел пулемет. В лодках пронзительно заверещали. Жуткий инструмент, сеявший уничтожение, заработал вовсю, накрыв свинцовым веером жалкие лодчонки и их экипажи. Тигрята Момпрачема добавили жару из карабинов.
Битва закипела с новой силой. Ни одна, ни другая сторона не собиралась отступать. Даяки, похоже, решили во что бы то ни стало взять яхту на абордаж. Им не без основания казалось, что стоит забраться на палубу, как численное преимущество обеспечит им победу.
Однако они опрометчиво напали на прославленных малайских пиратов, закаленных во множестве куда более кровавых сражений. Экипажи яхты и баркаса стойко защищались, не подпуская даяков к бортам. Трижды проа пытались подобраться к баркасу, невзирая на пули и шрапнель, и каждый раз вынуждены были повернуть обратно.
Улучив подходящий момент, Сандокан решил пойти в контратаку:
– Полный вперед! Напролом к яхте!
Баркас рванулся, разметав лодки, удиравшие от шквального огня пулемета и спингард. Впрочем, одна, самая крупная, с многочисленным экипажем, рискнула преградить пароходу путь.
– Поднажми! – взревел Сандокан.
Стальной корпус тяжелого баркаса налетел на дикарский парусник, пропоров тому правый борт. Даяки, не растерявшись, попробовали было перебраться на баркас и взять его на абордаж, но пулеметчик быстро охладил их пыл и расстрелял несколько человек почти в упор. Остальные, увидев малайцев, бегущих к ним с парангами наголо, предпочли спрыгнуть в море. Проа перевернулось килем вверх, его длинные мачты скрылись под водой.
Путь был свободен – по крайней мере, пока. Пароход стрелой несся дальше, паля во все стороны, и наконец оказался неподалеку от яхты, стоявшей у небольшой песчаной косы.
