- Задняя шеренга! Поднять щиты! - заорал Фигул, и люди с обеих сторон мгновенно подняли свои щиты, образовав над ними прочный экран, защищая себя и, в какой-то степени, людей первой линии. Некоторые из вражеских стрел попали в их собственных воинов, которые визжали от ужасающих ран, а их товарищи бросались на стену римских щитов. Заглянув за плечо стоявшего перед ним человека, Фигул увидел, как один из дуротригов , размахивая перед собой мечом, прорвался сквозь брешь в строю. Его сразил один из дротиков, брошенных сверху в легионеров. Очелла, отступивший от линии сражения вглубь и лихорадочно подталкивавший людей вперед в бреши, в ужасе повернулся к Фигулу.
- Зачем они, чума их побери, до сих пор стреляют в нас? Разве они не понимают, что бьют по своим же людям?
Фигул разочарованно цыкнул. Несмотря на опасность попасть в своих, дуротриги продолжали обстреливать римлян стрелами и дротиками. Теперь в первых рядах открывалось все больше и больше пробелов, поскольку линия начала колебаться. Вскоре вражеские воины смогут отбросить римлян своей численностью. Он привлек внимание Очеллы к их соплеменникам на утесе.
- Они потихоньку уничтожают нас, господин. Мы должны уйти с отмели.
Очелла покачал головой. Пот стекал по его покрасневшему лицу: – У нас конкретный приказ. Мы удерживаем оборону здесь, пока другие когорты не высадятся и не укрепят свои позиции.
- Если мы ничего не предпримем, не останется ни одной линии, которую можно было бы удерживать.
- Наше место здесь! - настаивал Оселла. - И только здесь! - Он сделал шаг ближе к своему заместителю, понизив голос. - Еще раз поставишь под сомнение мой авторитет, и я предъявлю тебе обвинение.
Фигул ощетинился от ярости. Шестая центурия находилась в серьезной опасности, а его командир, охваченный нерешительностью и тревогой в пылу битвы, был больше озабочен наказанием своего подчиненного за предполагаемое неповиновение. Очелла с ухмылкой отвернулся от него. Когда он это сделал, свинцовый снаряд одного из пращников отскочила от его шлема. Отшатнувшись назад, Очелла издал легкий стон, его глаза закатились на затылок, и он рухнул на песок. Фигул бросил взгляд на потерявшего сознание центуриона. Ярко-красная кровь струилась по его лицу. Санитар присел рядом с центурионом и быстро осмотрел его, прежде чем повернуться к Фигулу: - Он без сознания, - сказал санитар.
Фигул на мгновение заколебался, и первым заговорил Рулл: - Похоже, вы теперь главный, оптион ….
- Понял! Стоим до конца!.- Фигул кивнул, крепче сжимая рукоятку щита, готовясь занять свое место в первых рядах и дать бой дуротригам.
- Мы должны как-то остановить этих лучников. - Рулл кивнул на людей, раненных стрелами, которые лежали на гальке позади них. - По крайней мере, тогда у нас появился бы гребаный шанс.
Фигул заколебался, сморгнув кровь и пот со своих глаз: – Каким образом?
Ветеран указал на грязный овраг, идущий параллельно скалам. - Если мы сможем небольшой группой пробраться туда, то преподнесем этим ублюдкам урок, который они не забудут.
По мрачному лицу галла скользнула благодарная ухмылка: - Надо попробовать. Бери на себя командование здесь, Руллус. - Затем он подал знак примерно тридцати легионерам, все еще находившимся во второй линии, и ткнул мечом в сторону скалы. - Первые три декурии! За мной!
Кровь шумела у него в ушах, Фигул повел солдат вокруг правого фланга центурии и бросился вверх по берегу к утесу. Несколько дуротригов заметили пробегавших мимо них римлян и оторвались от своих товарищей, пытаясь их отрезать, бросившись на солдат со своими длинными мечами. Фигул ударил своим щитом в атакующего воина, и железный выступ с глухим хрустом врезался ему в лицо. Когда римляне пересекли полосу галечного берега и стали взбираться по оврагу, оптион почувствовал, как у него от напряжения болят икроножные мышцы, а легкие горят от усилий.
Он поднялся по крутому склону на гребень и бросился к толпе туземцев, выстроившихся вдоль края утеса. Их пока еще не заметили. Внимание бриттов было приковано к битве, происходившей на берегу, в этот момент они обрушивали на римлян дождь из стрел, копий, и закидали в них небольшими камнями. Фигул почувствовал, как его пронзила горячая дрожь, когда он приближался к ничего не подозревающих варваров.
- Все за мной! - приказал он своим людям. - Как только мы с ними поравняемся, бьем их посильнее!
Пока легионеры мчались по вершине утеса, один из бриттов оглянулся и увидел их. Его глаза в панике замельтешились, и он повернулся к своим товарищам, чтобы предупредить их о приближающихся легионерах. Все британцы сразу же развернулись от края утеса. Некоторым удалось бросить дротики под неточным углом, но Фигул и его люди уже врезались в их ряды, и лишь один солдат справа от оптиона ахнул, когда стрела вонзилась ему в колено. В следующий момент завязалась схватка. Бритты схватились за оружие - пестрый набор топоров и ножей, совершенно бесполезный против широких щитов и доспехов легионеров. Шаг за шагом Фигул и его люди стали оттеснять врага к краю утеса.
Фигул выглянул поверх своего щита и увидел наконечник копья, направленного ему в шею, в руках у британца, готового нанес удар. Оптион ловко парировал атаку поврежденным щитом. Воин зарычал, когда его оружие скользнуло по изогнутому краю, отклонившись от цели и открыв свой торс для атаки. Фигул молниеносно воспользовался этим, пронзив мужчине грудь. Раздался тошнотворный хруст, когда острие лезвия вошло в мягкую плоть, обогнув твердую кость. Британец с содроганием выпустил свое копье, когда Фигул выдернул свой меч, и человек упал к ногам оптиона.
Дуротриги, которые пережили первоначальную атаку, теперь оказались в ловушке между римлянами и отвесным обрывом утеса. Фигул призвал людей, собравшихся вокруг него, продолжать отбрасывать врага. Слева от себя он заметил обнаженного британца, сжимающего верхний край щита легионера, пытаясь вырвать его у того из рук. Оптион развернулся и пронзил его горло, прежде чем тот успел вцепиться руками в перепуганного легионера. Раздался неприятный хруст, когда кончик клинка Фигула вошел в челюсть дуротрига.
Предприняв последнее усилие, небольшая группа римлян двинулась вперед, и оставшиеся британцы начали беспорядочно слетать вниз, навстречу своей смерти. Некоторые цеплялись за своих товарищей, стаскивая их за собой. Один из кельтов обхватил руками колено, отчаянно сопротивлявшегося, легионера, потерявшего равновесие, и увлек его за собой в пропасть. Лишь горстке удалось выбраться, выкарабкавшись вдоль края утеса, но они были тут же атакованы римлянами, жаждавшими отомстить за своих товарищей, убитых снарядами, брошенными со скалы. Сегодня пленных брать не будут!
Когда последний враг на вершине утеса был ликвидирован, Фигул огляделся, его грудь вздымалась, когда он осматривал сцену. Внизу он видел десятки скрюченных тел, разбившихся о скалы. Подняв взгляд на галечный берег, Фигул заметил, как люди Пятой когорты двинулись вперед, и почувствовал прилив облегчения, когда самые задние ряды туземцев развернулись, чтобы бежать по залитой кровью гальки. В считанные мгновения дуротриги начали беспорядочное отступление вверх по галечной отмели, а последние несколько воинов повернулись спиной к своим убитым товарищам и бросились бежать, спасая свои жизни.
В водах бухты один из военных кораблей с катапультами сумел обойти севшие на мель галеры. Триера направилась к берегу, весла поднимались и рассекали море в непрерывном ритме. На палубе люди приготовили катапульты, чтобы стрелять по отступающему врагу. Фигул услышал отдаленный крик приказа и несколько резких тресков, пронесшихся над водой, словно удары хлыстом, когда катапульты выпустили свои каменные шары, пронесшись по дуге над головами когорты и врезавшись в убегающих дуротригов. Неотесанные камни разбивали черепа и позвоночники, словно гигантские кулаки. Еще больше врагов было поражено последним залпом болтов с железными головками, выпущенными из баллист, установленных на палубе того же военного корабля. Выжившие воины, в ужасе оглядываясь назад, сумели убраться с берега и скрыться из виду, оставив после себя сцену бойни. Некоторые из легионеров попытались преследовать их, но облаченные в тяжелую броню, они быстро сдались и согнулись над своими щитами, задыхаясь.
