не менее единство на полуострове, да и внутри самого Рима, все еще оставалось хрупким и неустойчивым. Десятилетия, последовавшие за Союзнической войной, отмечены смертельными схватками между авторитарными военными лидерами, которые в конце концов столкнули Римскую республику в пропасть.
Этим лидерам очень помогли реформы, проводившиеся в римской армии в последнюю декаду II в. до н. э. полководцем и государственным деятелем Гаем Марием. Римская военная машина раньше функционировала за счет рекрутских наборов (слово «легион» – войсковая единица, состоявшая примерно из 4500 пехотинцев – происходит от корня leg-, «собирать»). Но учитывая, что солдатам приходилось самим покупать себе еду и вооружение, получая при этом лишь небольшую стипендию, бедные и неимущие исключались из службы. Захват Римом территорий в Испании, Африке и Греции требовал длительных походов и постоянного военного присутствия – это было совершенно неприемлемо для рекрутов в обычной армии, которым требовалось возвращаться домой, к сельскому хозяйству и бизнесу. Марий начал реформы, чтобы открыть военную службу для бедных, которым полагались не только победные трофеи, но и земля по окончании служения. Обеспечение войска подобными наградами (делавшими войну и покорение новых территорий совершенно необходимыми) стало обязанностью не государства, но полководца, которому легионы приносили присягу. Таким образом, появились более профессиональные, но по сути частные армии: они состояли из тысяч воинственных мужчин, поклявшихся в верности не Риму, а своему командиру.
Вскоре Гай Марий на себе ощутил последствия собственных реформ. Первое большое противостояние произошло в начале 80-х гг. до н. э. – между ним и его бывшим заместителем, Луцием Корнелием Суллой. Повод – выяснение, кто должен возглавить кампанию против Митридата VI, царя эллинистического Понта, обширной территории, включавшей значительную часть современной Турции и все побережье Черного моря. Сулла в итоге одержал над Марием верх благодаря исключительной жестокости в кровопролитной гражданской войне с огромным количеством жертв. В 81 г. до н. э. он провозгласил себя диктатором (древний, но редко употреблявшийся на практике титул) с широкими полномочиями, сделавшими его единоличным правителем римского мира. И эту высочайшую позицию он, как ни удивительно, через два года оставил, вернув власть сенату и народу.
Однако мир и стабильность так и не пришли в Римскую республику – скоро начался очередной раунд борьбы за власть. Одной из сторон выступил бывший союзник Суллы, Гней Помпей. Мало кто из смертных обладал таким несокрушимым чувством собственного величия. Большой поклонник Александра Македонского, Помпей добавил «Магнус» (Magnus, «великий») к своему имени, когда ему было всего 25, – показатель далеких устремлений и весьма высокой самооценки. После жестоких операций на Сицилии и в Африке у него появилось еще одно прозвище: adulescentulus carnifex («молодой мясник»). Он еще упрочил свою людоедскую славу в 71 г. до н. э., когда распял вдоль Виа Аппиа тысячи беглых рабов, подавив их восстание под предводительством гладиатора Спартака. Величайший же триумф Помпея случился на Востоке: он захватил Иерусалим, сделал Сирию римской провинцией и основал 39 городов, один из которых – в характерном припадке скромности – назвал «Помпейополис».
Успех Помпея в Азии и его популярность у римлян всполошили многих сенаторов, которые в итоге отклонили требование утвердить его начинания на Востоке и раздать ветеранам, как и было обещано, участки земли. Для достижения своих целей Помпей около 60 г. до н. э. (точная дата до сих пор обсуждается) вступил в альянс с другим амбициозным командиром и ловким политиком, которого опасались аристократы в Сенате, – Гаем Юлием Цезарем.
Родившийся в 100 г. до н. э. в семье знатного, но обедневшего рода, Цезарь приходился племянником Гаю Марию. Он также считал себя потомком Анка Марция, четвертого древнеримского царя, и не кого-нибудь, а самой Венеры – что даровало, как он утверждал, власть, присущую царям, и почтение, подобающее богам. К сорока годам он был восходящей политической звездой, пугавшей сенаторов весьма энергичным самопиаром. К этой коалиции добавилась и третья сторона: Цезарь, задействовав свои недюжинные дипломатические способности, помирил Помпея с Марком Лицинием Крассом, бывшим конкурентом Помпея, которого тот глубоко оскорбил, присвоив себе победу над Спартаком. Этот тайный союз мы (но не современники событий) знаем как Первый триумвират – бригаду «на троих», сочетание политического чутья Цезаря, военного авторитета Помпея и огромного состояния Красса, определенно, самого богатого человека в Риме.
Союз в итоге распался. Красс сошел со сцены в 55 г. до н. э., когда он, мечтая добиться военных триумфов «как у Помпея» и грохоча доспехами семи легионов, двинулся на Восток, чтобы атаковать парфян, империя которых простиралась по территории сегодняшних Ирана и Ирака. Вместо желанного успеха Красс нашел свою смерть на поле боя в Месопотамии, и парфяне использовали его голову как реквизит в одной из постановок Еврипида. Цезарь в своих военных кампаниях преуспел значительно больше. Он пошел маршем на север Альп и провел большую часть следующего десятилетия в Галльских войнах с кельтскими племенами. Обширные территории – в том числе сегодняшние северные регионы Франция и Бельгия – перешли под контроль Рима. Это стоило, по оценкам античных источников, порядка миллиона жизней. Повторяя азиатские успехи Помпея, он обзавелся замашками царя. Вскоре уже Помпей завидовал триумфам Цезаря: последние несколько лет он занимался гораздо более скромными делами из серии «хлеба и зрелищ» – организовывал поставки зерна и поединки диких зверей.
После завоеваний в Галлии Цезарь получил от сената приказ вернуться в Рим, предварительно сложив с себя полномочия командующего и распустив войско (этого требовали от всех полководцев, ступавших на римскую землю) – таков был проверенный временем способ предотвратить захват власти возвращавшимися из похода военными. Преодолев со своими закаленными в боях легионами Альпийские хребты, предположительно, в начале января 49 г. до н. э., Цезарь совершил один из самых знаменитых в истории переходов границы. Хотя начиналось все неблагоприятно: в сумерках он взял нескольких мулов, принадлежавших местной пекарне, и двинулся в путь, чтобы присоединиться к своему войску, однако вскоре факелы погасли и он сбился с дороги и какое-то время блуждал по темным тропам, пока не нашел проводника. А когда наконец добрался до границы с Италией, которую символизировала речка с названием Рубикон (вода в ней была рубиново-красноватого цвета), полководец произнес свою первую крылатую фразу: «Жребий брошен!» (по другой версии – «Да будет брошен жребий!»). Его 13-й легион, вооруженный до зубов, ступил на римскую территорию. Это вызвало такую панику, что римляне побежали из города, дабы укрыться в безопасности деревень, а деревенские бросились в город, ища безопасности там.
Помпей заверил сенат, что его войска будут биться с Цезарем, но они так и не появились – основная их часть была в тот момент в Испании, – и он, как и большинство сенаторов, тоже в панике
