– Да, я есть Гюнтер фон Штейнгарт, – выдавил он из себя признание.
Серебров кивнул. Он получил подтверждение из уст самого генерала. Но внешне ни один мускул не дрогнул на его обветренном лице, словно ему часто приходилось брать в плен генералов. А в душе он ликовал! Надо же, как здорово подфартило!
– Громов, сюда! – повелел Серебров.
Алексей и без приказа уже подходил к пленному генералу.
– Переведи генералу, что мы – русские разведчики! Советуем ему вести себя благоразумно! Если генерал будет благоразумен, то мы гарантируем ему, что он останется в живых!
Алексей Громов перевел генералу слова Сереброва.
Гюнтер фон Штейнгарт понимающе закивал:
– Йа, йа! Да, да! Он на все согласен!
Ветер распахивал полы добротной шинели на меху, швырял в лицо мокрый снег и по одеревеневшему от страха лицу генерала скатывались то ли растаявшие снежинки, то ли горькие слезы обиды и глубокой печали.
– Переведи ему, что он может опустить руки, – сказал Серебров.
Алексей Громов перевел, и генерал, одобрительно кивнув, послушно опустил руки.
– Артавкин, обыскать машину! – велел Серебров.
Григорий вскрыл багажник – из него приятно пахнуло копченой рыбой. Моряк извлек из багажника увесистую картонную коробку с копченой рыбой, аккуратно завернутые в бумагу два осетра и севрюгу. Потом обследовал заднее сиденье и вытащил пухлый кожаный портфель.
Увидев свой портфель, генерал чуть не застонал. Ну зачем он возил с собой секретные документы?! Почему не послушался доброго совета подполковника фон Альфена, разбитного коменданта Феодосии, предлагавшего оставить их, особенно зеленую папку с грифом «Совершенно секретно», надежно заперев в стальном сейфе, а ключи взять с собой?
– Командир, портфелюга с документами! – доложил Артавкин.
– Передай Громову, пусть разберется! – велел Серебров. – Отходим в блиндаж!
И тут внезапно произошло то, чего никто не предполагал и даже не мог себе вообразить. Со стороны блиндажа на фоне темно-серого неба вырос четкий черный силуэт немецкого солдата с автоматом в руках. Раздался громкий властный окрик:
– Руки вверх! Хенде хох!
И воздух резанула автоматная очередь.
Гидрограф Усман Зарипов, который находился ближе других к этому внезапно появившемуся немцу, удивленно вскрикнул и, выпуская из рук оружие, плашмя повалился на землю. Тут же, согнувшись пополам, схватившись руками за грудь, беззвучно упал и Семен Юрченко.
– Ложись! – автоматически выкрикнул команду Серебров.
Алексей Громов одним прыжком очутился рядом с генералом. Алексей цепко ухватился за его шинель, привычно сделал подсечку и повалил плотного немца на мокрую мерзлую землю. А сам навалился сверху, своим телом прикрывая и спасая его.
Генерал забился в крепких руках Громова, пытаясь одолеть, освободиться и отчаянно, с хрипотой в голосе, заорал по-немецки:
– Спасайте меня! Спасайте! Я – немецкий генерал! Получите большую награду!
Заглушая крик немецкого генерала, справа от дороги прозвучала короткой вспышкой автоматная очередь. То подоспел Сагитт Курбанов. Пограничник стрелял без промаха.
Раздался приглушенный вскрик, и тот, кто еще секунду назад грозил смертью, сам повалился навзничь. Но и в лежачего, уже не живого немца, Артавкин и Петров всадили из автоматов длинные очереди.
Больше немцев не было. В наступившей тишине слышался лишь отчаянный крик генерала, который все еще пытался высвободиться из железных объятий Громова, да монотонный грохот волн и свист ветра.
Артавкин, с автоматом наизготовке, пригнувшись, короткими перебежками приблизился к заваленному врагу. Перевернул его, узнал в нем пленного ефрейтора:
– Гад! Наш пленный! Фриц! Как же он выпутался?
Как же он смог выпутаться? Ведь его связали крепко и прочно? Но на эти вопросы уже никто не сможет ответить. Фриц все-таки смог, он каким-то чудом выпутался и сразил двух моряков. Семена Юрченко, который связывал его веревкой, и лейтенанта-гидрографа Усмана Зарипова, футболиста, который разоблачил притаившегося под лежаком ефрейтора…
Петров склонился над Усманом. Но тот почти не подавал признаков жизни.
– Как же я вернусь, а?.. Без командира!
А Семену Юрченко торопливо перевязывал смертельные раны Сагитт Курбанов. Артавкин ему помогал.
– Сема, потерпи… Мы выкрутимся!
Громов легонько дал генералу под дых, чтобы успокоился и не дергался напрасно. И вразумительно пояснил, чтобы зазря не портил свои голосовые связки, поскольку никаких немецких солдат поблизости не имеется, что это был отчаянный одиночка, пленный ефрейтор, который случайно вырвался из блиндажа.
– Советую вести себя благоразумно, если хотите остаться в живых!
Алексей Громов помог генералу подняться с земли и встать на ноги.
Над морским горизонтом, как вспышки молнии, освещая тучи, внезапно засверкали яркие всполохи.
– Началось! – выдохнул Алексей, показывая рукой в даль моря. – Корабли бьют!
Вдали, над горизонтом, где море сближалось с тучами, вспыхивали ослепительные всполохи, словно одновременно засверкали множество молний, и оттуда, из близкого далека, сюда докатился раскатистый гром залповой пальбы тяжелых бортовых орудий. Небо прочертили огненные следы осветительных снарядов, которые вспыхивали и повисали над портом Феодосии крупными яркими фонарями. А в следующее мгновение там, на пристани в Феодосии, над портовыми сооружениями взметнулись вверх огненные кусты бесконечных разрывов, и все побережье, приморские кварталы города разом потонули в огромном, клокочущем, как в жерле вулкана, яростном буйстве огня.
Серебров шагнул к Гюнтеру фон Штейнгарту, который с ужасом смотрел на Феодосию и сказал Алексею:
– Переведи генералу, что ему здорово повезло! Он попал к нам, а не в огненное пекло. Скажи ему, что там начинается высадка очень большого морского десанта!
Штейнгарт и сам все видел и все понимал. Силуэты больших военных кораблей, охваченные огненными всполохами залпов, были видны на горизонте и в порту. Генерал смотрел на порт, на город и сердце его сжалось в комок от тревоги и страха. Генерал думал не о себе и не о немецких солдатах. Там, в Феодосии, в эти минуты находился его племянник Рудольф, обер-лейтенант вермахта. У самого генерала не было детей. Он воспитывал Рудольфа, отец которого погиб еще в Первую мировую войну. Рудольф был хорошо устроен, служил в столице рейха при главном штабе. И зачем он, Гюнтер фон Штейнгарт, пользуясь своим высоким положением, включил Рудольфа в свою свиту, вывез из Берлина в эту командировку на фронт, в Крым?
Над Феодосией бушевал огненный смерч.
Через пару часов на подводной лодке, которая подошла к Золотому пляжу за гидрографами, в Новороссийск был отправлен Гюнтер фон Штейнгард и его портфель с секретными документами. И тяжело раненные Зарипов и Юрченко.
