— Если ваша затея увенчается успехом, я позволю вам заняться заменой штор в моем будуаре, — промолвила она с деланой беспечностью.
— Что касается меня, — заявил я, — то я бы ел рыбу каждый день всю оставшуюся жизнь, и еще был бы благодарен судьбе.
— Ты будешь ее есть без всякой благодарности, — вставил Гарри, — если не возьмешься за дело.
Нам понадобилось три часа, чтобы почистить рыбину, снять с нее кожу и разрезать на куски, но работа шла в охотку. Когда мы закончили, перед нашим взором предстал длинный хребет в четыре дюйма толщиной и двенадцать футов длиной, крепкий, как древесина пекана, с обеих сторон которого под прямым углом торчали кости поменьше. Они были в дюйм толщиной, и между ними было по два дюйма. Нижний конец хребта, рядом с хвостом, мы отрубили. Мы осмотрели его, подняли и согнули почти пополам.
— То, что надо! — восхищенно воскликнул Гарри. — Еще три таких — и мы доплывем до самого Кальяо.
— Если мы их добудем, — заметил я. — Хотя бы два.
Тогда можно будет сделать треугольник.
Гарри посмотрел на меня:
— Пол, ты настоящий гений. Но будет ли он достаточно вместительным, чтобы выдержать нас?
Мы обсуждали этот вопрос по дороге к лагерю, куда отнесли кости рыбы вместе с кусками мяса. Потом мы хорошенько подкрепились, и нас сморил сон. И неудивительно, когда позади были несколько часов такой напряженной работы.
После этого нас занимала одна мысль, мы трудились не покладая рук, потому что, однажды приступив к решению этой задачи, работали яростно, став нетерпеливыми, после того как перед нами однажды блеснул лучик надежды. Мы хотели построить плот, на котором могли бы поплыть вниз по течению и выбраться из недр горы.
Эта перспектива наполняла нас весельем, хотя надежда на освобождение была очень зыбкой.
Первая часть нашей задачи была самой трудной. Мы много часов пробродили по воде, прежде чем появилась еще одна рыба, но ее тут же и след простыл. Она была даже больше первой, следующие две оказались слишком маленькими, чтобы использовать их для сооружения плота, но мы сохранили их для других целей.
Поиски продолжались еще много часов, и нам встретилось сразу полдюжины рыб.
К этому времени мы научились довольно ловко орудовать своими копьями, кроме того, узнали слабое место рыб — горло, рядом с жабрами. Я до сего дня не знаю, были ли они людоедами. Челюсти у них были впечатляющими, как у акул, но они ни разу нас не укусили.
В итоге у нас было четыре больших скелета и два маленьких. Требовалась обшивка, и за ней мы отправились к останкам рептилии. Ее шкура была толщиной в полдюйма и прочная, как самая крепкая кожа. Снять ее не составило труда, потому что мясо к этому времени так разложилось и размякло, что буквально падало.
Эта операция была самой неприятной. Немного поработав копьями — нашим единственным инструментом, — мы, словно пьяные, бросались в воду — так одуряюще действовали на нас запах и вид разлагающейся туши.
Но и с этим наконец было покончено, и мы отправились в свой лагерь, который устроили в полумиле вверх по течению. С собой мы тащили кусок шкуры длиной в тридцать футов и в пятнадцать шириной. Она оказалась не такой тяжелой, как мы думали, и благодаря этому еще лучше подходила для наших целей.
Оставшаяся часть работы была хотя и утомительной, но не неприятной. Сначала мы обработали крупные кости, которые должны были служить бимсами нашего плота. Чтобы они были одинаковой длины, мы отпилили лишнее кусками гранита. Как я уже сказал, это было довольно утомительно. Затем мы отпилили излишки костей меньшего размера, которые должны были служить поперечинами. Они отходили на обе стороны примерно на десять дюймов. С учетом четырех дюймов толщины больших костей и одного дюйма обшивки глубина нашего плота составляла около фута.
Чтобы придать жесткость цилиндрическим костям, мы связывали позвоночники один к одному прочными лентами из кожи рептилии, несколько сот футов которой мы запасли.
Так у нас получилось четыре прямых жестких бимса, которые лишь слегка прогибались посередине из-за того, что они были там связаны. В итоге перед нами оказался квадрат, в углах которого мы крепко связали кости лентами из кожи. Их мы намотали приличное количество, конструкция получилась очень прочная и гибкая и не должна была разрушиться на быстром течении.
На этот каркас мы натянули большой кусок шкуры, так чтобы концы оказались наверху, примерно посередине. Днище получилось абсолютно водонепроницаемым. Углы шкуры мы завернули вниз и привязали лентами. Затем скрепили всю конструкцию крест-накрест длинными лентами, начиная от углов. В конце мы перевязали плот от середины бимсов лентами, скрепив их в центре. Плот был в двенадцать футов ширины, фут глубины, водонепроницаемый, как городской пьяница, и весил не больше сорока фунтов. Чтобы все это рассказать, мне понадобилось десять минут, но занимались мы этой работой недели две.
Но мы сразу же обнаружили, что одних четырех бимсов по сторонам недостаточно, потому что веса одной Дезире хватило для сильного прогиба днища в центре, хотя мы закрепляли ее как могли. Нам пришлось отвязать все ленты, тянувшиеся от одной стороны к другой, и вставить посередине распорки. На концах мы обмотали их самой толстой кожей, какую только смогли найти, чтобы распорки не могли проткнуть днище. После этого плот стал по-настоящему прочным, и, хотя его мореходные качества оставались далекими от идеальных, управляться с ним стало намного легче, чем раньше.
Для весел мы взяли нижние концы скелетов небольших рыб и обвязали их кожей. Они были примерно пяти футов длиной и довольно тяжелые, но мы собирались использовать их больше для управления плотом, чем для движения вперед. Течение подземной реки должно было нам помочь.
В центре плота мы устроили для Дезире сиденье из шкур водяных свиней. Оно было без всяких оговорок комфортабельным. Ленты, протянутые между бимсами, образовали поддержку сиденья, а для ее ног мы протянули еще две ленты. Это было сделано на чрезвычайный случай, потому что мы не думали, что наше путешествие окажется долгим.
В конце мы погрузили провизию — фунтов тридцать мяса рыб и свиней, тщательно обмотав ее три или четыре раза кожей и привязав наверху плота.
— А теперь, — сказал я, в последний раз проверив крепления на углах, — все, что нам нужно, — это имя для плота и бутылка вина.
— И флаг возвращающихся на родину, — добавил Гарри.
— С именем проще простого, — сказала Дезире. — Нарекаю его Clairte de Soleil.
— А что это значит? — спросил Гарри, который по-французски знал только отдельные слова.
— Свет Солнца, — сказал я ему. — Возможно, в честь великого короля инков, который сам себя считает сыном Солнца. Но имя хорошее. Пусть бы только Господь всемогущий благодаря этому доставил нас к свету.
