др., работы клиницистов А. М. Гринштейна, Г. И. Маркелова, И. И. Русецкого, работы времен первой мировой войны Т. Е. Сегалова, Н. А. Вырубова послужили основой для изучения закрытых травм головы в настоящее время. Работы К. М. Быкова, А. Г. Иванова-Смоленского, электро-физиологические исследования Введенского-Ухтомского, Московского института мозга, — все это сделалось необходимым для понимания особенностей течения и симптоматики травм. Целый ряд физиологических методов исследования (хронаксия, электроэнцефалография) вошел в обиход психиатрической клиники. Изучение иммунобиологических сдвигов в организме в связи с нарушением центральной мозговой регуляции, взаимозависимость нарушений периферических от нарушений центральной регуляции приводили к необходимости и для физиологов, и для клиницистов искать путей постоянной совместной разработки научных проблем, но во время Великой Отечественной войны психиатры увидели такие формы воздушных коммоций, какие в прошлые войны не встречались или были неярко выражены.
Акад. Беритов и его сотрудники [243] дали экспериментальные работы с воспроизведением у животных сотрясения без ушиба, без засыпания их землей и т. д., патологоанатомы (Л. И. Смирнов, П. Е. Снесарев) уже напечатали ряд исследований об изменениях мозга при коммоциях, экспериментально-исследовались изменения мозга животных при запредельных звуковых раздражениях. Дело идет о разделении коммоций при прямых ушибах головы, хотя бы и воздушной волной, и коммоций вибрационных, волновых, имеющих совершенно особый тип течения и патологической анатомии.
В области изучения разработки методов социального приспособления и восстановления трудоспособности инвалидов Великой Отечественной войны, в изучении реституционных механизмов ценные соображения дали психологи (работы А. Н. Леонтьева и др.) [244]. Таким образом, и психология вошла в число тех дисциплин, которые объединились для изучения травматических и послетравматических заболеваний.
Об интенсивности продолжавшейся и во время войны научной работы говорило и то, что, несмотря на временную эвакуацию научных психиатрических институтов Москвы, Ленинграда, Харькова, Киева и призыв значительной части работников институтов на работу в военные учреждения, институтами во время эвакуации был созван ряд больших научных конференций. Уже в мае 1942 г. Центральный институт психиатрии РСФСР созвал в Томске конференцию по вопросам неврологии и психиатрии военного времени; в том же 1942 г. в Уфе была созвана конференция с участием находившихся там ученых Украинской академии наук и москвичей; в 1943 г. Центральным украинским психоневрологическим институтом была созвана в Тюмени сессия по травмам центральной и периферической нервной системы, а В. П. Осиповым в декабре 1942 г. — конференция в Самарканде.
По окончании войны с 1945 по 1947 г. две сессии были созваны Центральным институтом психиатрии РСФСР, две конференции — Институтом судебной психиатрии и одна конференция — вновь организованным в 1945 г. Институтом психиатрии Академии медицинских наук. В Ленинграде состоялась конференция по поводу 30-летия научной деятельности Р. Я. Голант и 50-летия деятельности В. П. Осипова. В Харькове состоялись сессии в 1943 и 1946 гг. В 1946 г. состоялись большие конференции в Риге и Молотове. Наконец, в 1948 г. состоялся II Украинский съезд невропатологов и психиатров и III Всесоюзный съезд невропатологов и психиатров. На съезде, собравшем 2 200 участников, были освещены вопросы взаимоотношения физиологии и клиники, травмы головного мозга, сосудистые заболевания и терапия нервных и психических болезней. По вопросам организации психиатрической помощи выступил с большой речью заместитель министра здравоохранения СССР А. Н. Шабанов.
Великая Отечественная война закончилась победой Советской Армии. Советские войска не только выбросили агрессора из своей страны, но и заставили фашистских главарей сдаться в их собственном логове. Советская армия освободила мир от фашистского засилья.
Эта победа и тот патриотический подъем, который охватил все советские народы при восстановлении разрушений войны, при дальнейшем движении вперед к коммунизму, свидетельствовали, что завоевания Октябрьской социалистической революции — материальные, политические, идеологические — не только преобразовали экономический строй, но и в корне изменили психологию масс, укрепили их социалистическое сознание.
Капиталистический мир, и прежде всего американские монополисты, не будучи в состоянии преодолеть глубочайших противоречий, раздирающих экономику капиталистических стран в послевоенный период, ничего не могли противопоставить расцвету социалистического государства. Они вновь стали готовиться к войне. «На два лагеря раскололся мир решительно и бесповоротно» и «борьба этих лагерей составляет ось всей современной жизни», говорит товарищ Сталин.
Ученые лакеи империализма сводят науку к отстаиванию положений о том, что капиталистическая система — лучшая и вечная, и своими исследованиями и изобретениями содействуют новой войне. Они все больше стремятся приостановить развитие науки.
В эти дни, когда между советской и буржуазной идеологией идет острая борьба во всех сферах — политике, науке, философии, литературе, искусстве, чем острее будет отточено наше идейное оружие, чем выше будет идейно-политическая подготовка наших кадров во всех областях знания, тем легче будет нам разбираться в происках империалистов, разоблачать их планы, тем быстрее наша страна пойдет к коммунизму.
Дискуссии в 1947 г. по поводу книги акад. Г. Ф. Александрова «История философии», дискуссии 1948 г. в области искусства и, наконец, августовская сессия Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени Ленина, на которой акад. Т. Д. Лысенко доложил «О положении на биологическом фронте», показали, что остатки реакционных направлений, преклонение перед Западом, космополитизм все еще отмечаются у некоторых наших ученых.
Под руководством нашей партии в области биологии положен конец реакционным вейсманистским теориям.
Вся история советской науки, так же как и советской психиатрии, насыщена поучительными примерами борьбы нашей партии против проникающих в советскую страну из враждебного капиталистического окружения некоторых элементов реакционной буржуазной идеологии, против идеализма и оппортунизма, под какой бы маской они ни скрывались. Теперь мракобесы от буржуазной науки ведут яростные атаки на передовую советскую науку, пытаясь умалить ее достижения. Партийность в науке, умение творчески владеть методом диалектического материализма, знание истории отечественной науки и прежде всего истории развития науки своей специальности, знание той борьбы, которую русской материалистической науке приходится издавна вести с представителями капиталистического мира, стремившегося превратить Россию в свою колонию, должны содействовать усилению нашей бдительности против проникновения всяческих чуждых идей, засоряющих нашу науку. В науке определилось два диаметрально противоположных направления: первое — подлинно материалистическое, прогрессивное, утверждающее непрерывное развитие, уничтожение старого, отживающего и нарастание нового, и второе — отстаивающее неизменность жизни, реакционное, идеалистическое. Никаких промежуточных позиций нет и быть не может.
Растет число высших медицинских школ, открывается большое число исследовательских институтов по всем отделам медицины, в том числе и по неврологии и психиатрии, развиваются невиданные темпы и размах исследовательских работ. Большинство научных исследований, особенно клинических, отвечает на поставленные жизнью вопросы, и в психиатрии в области организации психиатрической помощи прежде всего осуществляется то, чего требует практика жизни.
Научное понимание единства соматической и психической деятельности идет по линии преодоления расхождения путей клинических, физиологических и анатомических исследований нервной системы. Россия стала родиной физиологии высшей нервной
