Он чувствовал свою беспомощность перед таким мощным войском. Даже если король поднимет всю страну, их армия не успеет в Кентербери вовремя, чтобы спасти это город. Но куда они могут повернуть затем, после того как опустошат Кентербери?
Отсюда он направился обратно в Лондон, по дороге уже продумывая то, как лучше подготовить его жителей к войне.
Сентябрь 1009 года
Лондон
Беременная Эмма сидела, вышивая золотой нитью крошечные цветы на платье из голубого шелка, предназначенном украсить статую Девы Марии в аббатстве Или. Сделав короткую паузу, она взглянула на два десятка женщин, собравшихся сегодня в ее внешних покоях, и подумала, что своим трудолюбием они могли бы посрамить рой пчел. Марго с помощью трех монахинь из аббатства Баркинг перебирала травы, отобранные святыми сестрами из последнего сбора. Пять благородных дам из Сассекса, приехавших сюда, чтобы скрыться от датской армии, были полностью поглощены попытками приглядывать за своими детьми, возившимися на полу, словно свора непослушных щенков.
Судя по неутешительным новостям, поступавшим из Сассекса, Эмма уже не сомневалась, что очень скоро многие другие женщины, так же, как эти, начнут искать защиту и приют в городе, и она уже отправила послания ряду самых влиятельных дам Лондона с просьбой о помощи. Некоторые из них сразу откликнулись, приехав сегодня утром с предложением дать приют беженцам, и в данный момент они занимались рукоделием, развлекая женщин из Сассекса последними сплетнями.
Все это делалось для того, чтобы отвлечь их от мыслей о том, что сейчас происходило на юге. Она пыталась сосредоточить свое внимание на их беседе, но не могла не думать о событиях последних четырех недель.
Сразу после Праздника урожая архиепископ Эльфех и многие знатные дворяне Кента оказались в западне, запертые в Кентербери многочисленной армией викингов, окружившей город со всех сторон. Не имея никаких надежд на улучшение ситуации, архиепископ выкупил безопасность своих людей, их земли и урожай на них за три тысячи фунтов серебром.
Удовлетворившись такой платой, морские разбойники оставили Кентербери и Кент относительно нетронутыми; в этот момент Эмма вместе с остальной Англией молилась о том, чтобы они оставили в покое и всю их страну. Но вместо этого те отправились на юг, пройдя по тому же пути, по которому флот Этельреда в июне пришел к своей гибели. Однако людям с Севера повезло больше. Погода стояла благоприятная, и в Лондон дошли вести, что, как только вражеские корабли пересекли устье речки Ротер на границе Кента с Сассексом, вновь запылали деревни. Набегу подверглись Льюис, Арундел, Дин и Бошем.
И это только то, что ей было известно на сегодняшний день: кое-что она узнала от женщин, искавших убежище в ее доме, кое-что – от архиепископа Лондонского Эльфхуна, но в основном информация пришла от Этельстана, который бывал у нее чуть ли не каждый день, после того как в Англии впервые были замечены датчане.
Она была благодарна ему за непрерывный поток новостей, которые он приносил с собой, потому что от короля, остававшегося в Винчестере, не было слышно ничего. Но она испытывала к этелингу не только чувство благодарности. За эти прошедшие несколько недель старые дружеские отношения, возникшие между ними много лет назад, вновь проснулись с новой силой и, несмотря на свою целомудренность, стали даже более теплыми. Однако ее чувства по отношению к Этельстану были далеко не целомудренными. Даже сейчас она чувствовала, что краснеет от одной только мысли о нем; отвлекшись на это, она вздрогнула, когда рядом с ней неожиданно возник слуга, сообщивший ей, что Этельстан просит ее об аудиенции и ждет в дворцовой часовне.
Она заколебалась, раздумывая, следует ли позвать Марго, чтобы та сопровождала ее. Она тщательно избегала оставаться с ним наедине во время их проживания здесь, в Лондоне, – необходимая мера предосторожности, которую он никогда не оспаривал. И если теперь он захотел встретиться с нею один на один, для этого должна быть очень веская причина. Поэтому она отложила голубое платье с золотыми цветами и, неуклюже поднявшись, вышла из комнаты.
В пустынной часовне, освещавшейся лишь алтарным светильником и лучами солнца, пробивавшимися через толстые стекла маленьких окон высоко на одной из стен, царил полумрак и было прохладно. При ее приближении Этельстан, стоявший лицом к алтарю, обернулся к ней и озабоченно нахмурился.
– Простите меня, что отрываю вас от ваших женщин, – сказал он, – но с юга поступили новости, которые я не хотел бы оглашать при них.
Она затаила дыхание, догадываясь, что это должно быть что-то очень плохое, иначе он рассказал бы об этом всем в их комнате.
– Говорите, – сказала она.
– Датчане обосновались на острове Уайт, и король опасается, что они решат зимовать там, как уже случалось в прошлом. Базируясь там, они могут наносить удары по нашим торговым городам и аббатствам, причем мы не сможем предупреждать об этом заранее, и это обескровит нас, приведя к гибели. Он принял решение собрать своих советников со всей Англии, чтобы встретиться с ними в середине сентября в Бате и решить, что нам делать.
– И вы, разумеется, один из них, – сказала она. – Значит, вам придется уехать?
– Чтобы попасть на этот совет, – сказал он, – мне придется выехать отсюда завтра на рассвете.
В его голосе она услышала нотки нерешительности и покачала головой.
– Милорд, – сказала она, – вы обязательно должны присутствовать на этом совете. Это приказ короля. У вас нет выбора.
Он словно отмахнулся от ее слов.
– Вы – королева, жена Этельреда, которая ждет рождения его ребенка, – ответил он. – Никто и слова не скажет, если я останусь здесь, чтобы обеспечить вам надежную защиту.
Она взглянула ему в глаза, и то, что она там увидела, одновременно и утешило, и встревожило ее. Он готов нарушить приказ отца, если она попросит его об этом. Но она не могла этого сделать. Этельстан нужен в другом месте. Эти несколько недель, пока она находилась в своем дворце, в удобстве и в безопасности, на юге калечили и убивали мужчин, насиловали их жен и дочерей, детей уводили в рабство, многие семьи потеряли крышу над головой и все свое имущество. Чтобы справиться с этим врагом, королю необходимы все возможные средства.
– Свое слово скажет король, – напомнила она ему. – Я не могу просить вас остаться, когда он приказывает ехать к нему. А Лондон, как вы сами мне об этом говорили, и так хорошо защищен, независимо от того, кто командует обороной.
– Эти слова были произнесены до того, как я увидел датскую армию, – хмурясь, сказал он. – Если они захотят, у них хватит кораблей, чтобы задушить этот город, даже не вступая в открытое сражение. Они уже контролируют порт в Сандвиче, а в данный момент их флот продвигается в направлении Солента. Наша прибрежная торговля уже сильно страдает от этого. Если они пошлют свои суда блокировать Лондон, они могут просто выгнать нас отсюда голодом. Так что оставлять вас одну и без защиты…
– В их намерения не входит морить нас голодом, – возразила она. – Все, что им нужно, это награбленные трофеи – серебро, золото, рабы, товары, которые они могли бы продать или использовать в своих целях. Ими, без сомнения, руководят лишь корыстные интересы.
Он провел рукой по волосам и принялся расхаживать по часовне.
– Эта армия существенно отличается от той, с какой мы сталкивались в прошлом. Даже того войска, которое два года назад выставил против нас Тостиг. Командует ими человек по имени Торкелл, и, если правда хотя бы половина из того, что о нем говорят, он очень искусный военачальник, какого раньше мы не встречали. Его армия состоит не из головорезов, рекрутированных по припортовым трущобам. Это испытанные и проверенные в деле бойцы. Вопрос лишь в том, чего они в действительности хотят? Чего хочет этот Торкелл?
– Что бы это ни было, – сказала она, – ищет он это в южных графствах. И люди там нуждаются в вашей помощи. – Она нашла его руки и крепко сжала их в своих ладонях. – Королю нужно знать ваше мнение. Езжайте к нему. В этом сейчас состоит ваш долг.
