Конь радостно откликнулся, устремившись к факелу еще быстрее, чем ему удавалось раньше. Он не проявил никакого страха, повернувшись так близко от пылающего факела, что жар пламени обжигал. В пятистах шагах мерцание света отмечало линию, где находились зрители и Гай. Квинт скосил глаза на Перу. Его фигура вырисовывалась на фоне света впереди, и сердце юноши заколотилось о ребра.
– Он далеко, мой храбрец, – сказал солдат, пока гнедой набирал скорость, потерянную при развороте. – Не знаю, сможешь ли ты его догнать. Однако если сможешь, я разыщу для тебя самую сладкую траву во всей Италии. И еще целый мешок яблок. Сможешь?
Копыта тут же застучали еще чаще, и Квинт прямо-таки влюбился в коня. Гнедой хотел победить! Сжав его бока бедрами, юноша наклонился к самой гриве, как делал в детстве, когда соревновался со своим отцом на широких полях около дома. Впрочем, ему никогда так не хотелось победить в гонке, как сейчас, отчего последующее краткое время растянулось в вечность.
Квинт чувствовал тепло коня под собой, его дыхание, учащенное и поверхностное, звучащее в такт стуку копыт; видел луну и сверкающие на небосводе звезды, темную полосу слева, которая была римским валом, и мерцание огней на далеких стенах Сиракуз с другой стороны. Но все его внимание сосредоточилось на силуэте Перы и его вороного. Говнюк!
Они несомненно догоняли центуриона, но все же тот далеко оторвался вперед. Как ни старался гнедой, он не был Пегасом. Квинт не знал, сколько они проскакали, но оставалось не больше половины дистанции, а Пера все еще был шагов на шестьдесят – семьдесят впереди.
– Забери его Гадес!
Но обвинять центуриона в жульничестве было без толку. Слово простого гастата против слова старшего командира ничего не значит. Пера победит.
Тем не менее они мчались что есть силы. Конь и всадник слились воедино; Квинт не испытывал такого чувства с тех пор, как ушел из конницы. Боги, как он стосковался по этому чувству! Как ни хорошо было находиться среди товарищей, когда они шли в атаку, но ничто не сравнится со скачкой на коне полным галопом! Закрыв глаза, он представлял Калатина и всех своих прежних соратников, ощущал дрожание земли под ударами сотен копыт…
От странного звука Квинт открыл глаза и захлопал ими. Силуэт Перы, который раньше был отчетливо виден, благодаря светлому фону от факелов зрителей, теперь исчез. И на скаку Квинт понял: вороной споткнулся на каком-то ухабе и упал. Через пару десятков шагов догадка подтвердилась. Проклятия наполнили воздух, когда в темноте замаячила фигура поднимавшегося Перы. Рядом пытался встать на ноги его жеребец.
– У, негодный грязный мул! – вопил центурион, хлеща коня хлыстом.
Квинт понял, что противник в отличие от него заранее не прошел по маршруту гонки. «Затормози, – говорил внутренний голос, – дай Пере обогнать тебя. Победить должен он, не ты». Ветер обдувал Квинту рассеченную щеку, отчего боль отдавалась в шее. Будучи скромным гастатом, он был в социальном отношении гораздо ниже знатного центуриона – и соблазн одолел его. Чтобы получить победу, требовалось лишь некоторое бездействие, неудача при сдерживании коня… В последний раз оглянувшись на Перу, который все еще пытался взобраться на своего вороного, Квинт дал гнедому волю. И вскоре под звук громовых аплодисментов рядовых легионеров он пересек линию, начерченную Гаем. Наслаждаясь овациями, юноша постепенно остановил гнедого и соскочил на землю.
– Молодец, малыш, молодец! – он потрепал коня по холке.
Ему хотелось поприветствовать товарищей, во всю глотку вопивших «КРЕ-СПО! КРЕ-СПО! КРЕ-СПО!» Некоторые явно поставили на него, хотя и знали, что он попытается проиграть. Однако на линии ждал Гай, арбитр.
– Хороший у вас конь, – громко, чтобы перекрыть шум, сказал Квинт, направляясь к нему. – Спасибо, что дали поскакать на нем.
– Не уверен, что Пера будет очень этим счастлив, но те, кто поставил на тебя, довольны. – Несмотря на эти слова, Гая забавляла ситуация. – Победа заслуженная. Ты хорошо себя показал.
– Спасибо.
– А конь Перы споткнулся?
– Так точно, на какой-то кочке. – Квинт решил не упоминать, как Пера жульничал: в этом не было смысла. – Если б не это…
– Гнусный жулик! – появляясь из темноты, закричал Пера.
Он направил своего коня прямо на Квинта, которому пришлось отскочить. Гаю тоже пришлось быстро отойти в сторону, чтобы его не сшибло. Бац! Пера не промахнулся, вытянув Квинта хлыстом по плечам; тот вскрикнул от боли и отшатнулся. Гнедой, встав на дыбы, заржал, и Квинту пришлось повиснуть на поводьях, чтобы испуганный конь не убежал.
Собравшиеся потрясенно притихли.
Пера соскочил с коня и сделал знак ближайшим солдатам.
– Взять говнюка! Я выколочу из него душу, забью до полусмерти…
Четверо солдат двинулись к Квинту. Сперва тот хотел было оказать сопротивление или убежать, но решил, что ни то, ни другое не будет разумно. Бессильная ярость и страх поднялись в Квинте. Что бы он ни сказал или сделал, не поможет. Грядущее наказание изувечит его. Почему нельзя было держать свой поганый язык за зубами?
Гай нахмурился.
– Погоди, Пера, – сказал он. – Гастат пересек линию первым. Он выиграл.
Лицо Перы побагровело.
– Он выиграл только потому…
– Погодите! – раздался низкий голос, и все взоры обратились на человека в плаще, который приблизился со стороны факела.
Он остановился перед Гаем и Квинтом и откинул капюшон. Это был Коракс. Юноша снова ощутил, как спина покрылась потом, но также ощутил слабую надежду.
– Креспо выиграл, потому что твой конь упал. До этого вы шли ноздря в ноздрю, – заявил Коракс. – По крайней мере, так мне показалось с моего места.
Пера в ярости не мог найти слов.
– Где ты стоял? – наконец смог выговорить он.
– Где-то там, – Коракс неопределенно махнул рукой в темноту. – Жаль, что твой вороной споткнулся… До того шла равная гонка.
Квинт изо всех сил старался скрыть удивление и гнев. Он не сомневался, что Коракс видел, как Пера жульничал. Иначе почему ему пришлось бежать назад? Хорошо, что командир вступился за него, но почему же он тогда не раскроет, как вел себя Пера?
– Отсюда выглядело так же, – с видимым облегчением сказал Гай. – Мы не ожидали такого результата. Ты должен был выиграть, Пера.
– Еще бы!
«Нет, не должен был, подлый говнюк, – подумал Квинт. – Я победил тебя задолго до того, как твой конь упал».
– Боги творят, что хотят, – заявил Гай.
– И не нам гадать об их целях, – согласился Коракс.
Пера грязно выругался. Похоже, он собирался наброситься с новыми обвинениями, но, взглянув на Коракса, замолк.
