— Он не так уж много сказал, — заметил Февершэм.
— Вам известно, кто это?
— Вы же слышали — муж этой леди.
— Да, но кто он? — горячился сэр Блейк. — Вы знаете, что его зовут мистер Уайлдинг?
Впечатление, которое произвело это имя на генерала, могло бы польстить человеку, носящему его. Возвратившийся обратно Вентворт так и застыл на пороге, а Февершэм посуровел, и от его зубоскальства не осталось и следа.
— Это правда? — резко спросил он. — Вы мистер Уайлдинг?
— Покорный слуга вашей светлости, — с учтивым поклоном ответил тот.
— Как вы осмелились прийти сюда, прямо ко мне? — прогремел Февершэм, которого начинало раздражать невозмутимое поведение мистера Уайлдинга.
Тот снисходительно улыбнулся.
— Я пришел за своей женой, милорд, — напомнил он ему. — Мне очень жаль, что пришлось побеспокоить вашу светлость в столь поздний час, и могу заверить вас, это совсем не входило в мои намерения: я надеялся перехватить сэра Роланда по дороге.
— Nom de Dieu![25] — воскликнул Февершэм. — Что за наглость! Сэр Роланд, — сердито велел он, повернувшись к Блейку, — расскажите-ка нам по порядку обо всем, что произошло в Бриджуотере.
Но Блейк, с лиловым от волнения лицом, путался в словах и отчаянно пытался перевести дыхание, и мистер Уайлдинг ответил за него.
— Сэр Роланд слишком взволнован, — пояснил он, — и едва ли сейчас способен связно излагать свои мысли. Но я готов помочь ему; прежде всего я могу вас заверить, что он послужил вам самым лучшим образом, и, если бы не случай, ваш изумительный план увенчался бы полным успехом. Но в самую последнюю минуту мне — хотя меня тоже намечали в жертву — удалось застать врасплох и уничтожить ваших головорезов в саду мистера Ньюлингтона. Я даже не подозревал, что сэру Роланду удалось ускользнуть живым, и поверьте, ваша светлость, я искренне сожалею об этом.
— Но эта женщина? — нетерпеливо воскликнул Февершэм. — При чем тут она?
— Она предупредила его, — выпалил сэр Блейк, наконец-то обретший способность говорить.
— Едва ли ее можно обвинять в этом, ваша светлость, — сказал мистер Уайлдинг. — Она лояльная подданная короля Якова, но, помимо этого, она, как вы, наверное, успели заметить, послушная жена. Могу добавить, что ей хотелось лишь задержать меня насколько возможно, а сэр Роланд чересчур замешкался…
— Молчать! — вскипел Февершэм, — Теперь я знаю, кто вы, и с меня хватит ваших басен. Где стража, Вентворт?
— Я уже слышу их, — ответил капитан, и действительно, с улицы в открытое окошко до них долетел топот солдат, идущих строевым шагом.
Февершэм вновь повернулся к Блейку.
— Итак, — словно подводя итог всему, что понял, начал Февершэм, — этот негодяй, — он указал на Ричарда, — выдал ваш план сестре, а та, в свою очередь, выдала его мужу, который и спас Монмута. N’est-ce pas?[26]
— Именно так, — ответил Блейк, но Руфь едва ли была в состоянии вспомнить о том, что слышала о заговоре из уст самого Блейка. Правда, генерал вряд ли поверил бы ей, жене известного бунтовщика мистера Уайлдинга.
— Но кто выдал вас этому негодяю? — имея в виду Ричарда, вновь задал вопрос Февершэм.
— Уэстмакотту? — переспросил Блейк. — Да он был одним из нас! Его оставили охранять наш тыл, и, если бы он не сбежал со своего поста, мы выполнили бы свою задачу, несмотря на вмешательство мистера Уайлдинга.
Февершэм мрачно взглянул на Ричарда, и его глаза недобро сверкнули.
— Это правда, сэр? — спросил он его.
— Не совсем, — вставил мистер Уайлдинг. — Мистера Уэстмакотта, насколько мне известно, просто задержали. Он вовсе не собирался…
— Tais-toi![27] — рявкнул Февершэм. — Кого я спрашиваю: вас или мистера Уэстмакотта? А вы, мистер Уайлдинг, — наклонился генерал в его сторону, — сами ответите за себя, обещаю вам. Eh bien?[28] — Он вновь обратился к Ричарду: — Вы будете говорить?
Ричард, не потерявший, как можно было ожидать, самообладания в столь критической ситуации, сделал шаг вперед.
— В какой-то степени это правда, — сказал он, — но то, что сказал мистер Уайлдинг, ближе к истине. Меня действительно задержали, но я даже не предполагал, что наш план станет кому-то известен и мое отсутствие обернется катастрофой.
— Значит, вы ушли, так ведь, vaurien?[29] Ушли, когда надо было исполнять свой долг! И вы же разболтали обо всем своей сестричке.
— Я мог случайно обмолвиться, но не раньше, чем она узнала все от сэра Блейка.
Февершэм усмехнулся и пожал плечами.
— Разве вы скажете правду. Я давно заметил, что предатели всегда лгут.
Ричард неожиданно выпрямился, словно его достоинство было задето этим безапелляционным заявлением.
— Ваша светлость считает меня предателем? — спросил он.
— Да, грязным предателем, — ответил Февершэм.
В этот момент отворилась дверь и сержант, которого сопровождали шестеро солдат, отсалютовал с порога.
— A la bonne heure[30], — приветствовал их милорд. — Сержант, арестуйте этого мошенника и эту даму, — он указал рукой на Ричарда и Руфь, — и посадите их под замок.
Сержант шагнул к Ричарду, и тот отпрянул от него. Взволнованная Руфь поднялась на ноги, а мистер Уайлдинг, взявшись за рукоять шпаги, встал между нею и стражей.
— Ваша светлость, — воскликнул он, — неужели во Франции не учат приличным манерам?
— Мы скоро поговорим об этом, сэр, — мрачно улыбаясь, проговорил Февершэм.
— Но, милорд… — начал Ричард. — Я могу доказать, что я не предатель…
— Утром, — отмахнулся от него Февершэм. Сержант взял Ричарда за плечо. Но тот сбросил с себя его руку.
— Утром будет слишком поздно! — вскричал он. — Вы даже не представляете, какую огромную услугу я могу вам оказать.
— Уведите его, — устало обронил генерал.
— Я могу спасти вас, — выпалил Ричард, — вас и вашу армию.
Может статься, если бы не вмешательство мистера Уайлдинга, Февершэм не обратил бы ни малейшего внимания на его слова.
— Молчи, Ричард! — взволнованно закричал тот. — Неужели ты предашь?..
Он запнулся, не решаясь закончить фразу, но Февершэму сразу бросилась в глаза произошедшая в нем перемена.
— Что? — спросил генерал, — Минуточку, сержант. Что все это значит? — перевел он взгляд с мистера Уайлдинга на Ричарда.
— Я скажу, ваша светлость, но мне нужны гарантии.
— Я не торгуюсь с предателями, — чопорно заявил милорд.
— Прекрасно, — ответил Ричард и театрально сложил руки на груди, — но завтра утром вы ни о чем не пожалеете так горько, как о своем отказе — если только останетесь в живых.
