с машиной! — Глаз Хохлова снова задергался, и он весь затрясся. — Я никому не пожелаю увидеть того, что разглядел в их лицах. Мне показалось, что они встретили самого дьявола! — толстяк завизжал. — Неописуемый ужас был на их лицах! Они обезумели! — он схватился руками за голову. — Я не хочу пережить это еще раз! В какой-то момент кто-то достал оружие… Что тут началось, я не могу описать!
Борис посмотрел на Катю. Лицо девушки было бело как мел.
— И что дальше? — спросил он.
— Ничего. Несколько дней я жил в лаборатории, надеясь, что вскоре придет помощь. Но помощи так и не было. Ждать больше было выше моих сил. Сегодня утром решил идти навстречу. И вот угодил в капкан и увидел вас. Дальше вы все знаете сами.
— А почему по рации не сообщили об инциденте? — произнес Борис.
— Я пытался. Рация не работала. Вероятно, во время этой бойни была повреждена.
Борис взял Катю за руку и, притянув к себе, негромко произнес:
— Кать, ты бы не особенно верила ему. Тут многое не сходится.
— Боря, ты видел его глаза, когда он это рассказывал?! Он не врал! Я тебе точно говорю! Он не врал.
— Я и не говорю, что он врет. Просто не все в его рассказе сходится. Вот смотри, он сказал, что идет за помощью, а в его вещмешке продуктов максимум на сутки. Он не за помощью шел, а куда-то совсем недалеко. И к тому же у него огромный мешок с алмазами!
Катя ничего не ответила.
— Ладно, придем на «Сияние» — там разберемся. Идти уже недолго осталось. Но я бы не особо верил этому майору. Здесь что-то не так.
***
Время уже близилось к закату, а ребята все еще шли по тайге.
— Пожалуйста, давайте небольшой перекур устроим? Мне трудно поспевать за вами, нога очень болит, — вновь заныл Хохлов. — А до «Сияния» еще около километра.
Борис посмотрел на толстяка. Тот выглядел изможденным и сильно прихрамывал на больную ногу.
— Ладно, перекур пять минут.
Все попадали на траву.
— Мне бы в кустики отлучиться? — попросил майор.
— Кость, своди его, но руки не развязывай, — предупредил Борис.
— Куда он от меня денется! — беззаботно произнес водитель. — Пойдем уже в кустики, — передразнил толстяка Костя.
Хохлов и Костя скрылись за деревьями.
Через пять минут Борис взглянул на часы.
— Все, подъем, нужно идти. — И оглядел ребят. — А где Костя с этим?
Водителя и майора не было. Борис резко вскочил и закричал:
— Костя!
Никто не отозвался. Борис быстро побежал в ту сторону, куда несколько минут назад ушел Костя с толстяком. Механик сидел под деревом, неестественно изогнувшись, возле него темнела лужа крови. Рядом валялись куски порезанной веревки. Борис нагнулся и пощупал пульс.
— Вика, сюда, быстро! — заорал он.
Через несколько секунд подбежала побледневшая девушка.
— Что с ним? Он жив?
— Ранен!
Борис резким движением разорвал куртку товарища. Виктория склонилась над ним.
— Проникающее ножевое! Нужна срочная операция! Иначе умрет! Боря, сделай что-нибудь! — Вика вдруг заплакала. — Костя умрет!
Она стала вытаскивать из своего вещмешка рубашку.
— Быстро рви ее, — в слезах произнесла Виктория.
Борис располосовал ткань, и девушка принялась перевязывать рану.
В этот момент подбежали Катя и Виталий.
— Что случилось?
— Этот гад пырнул его ножом и скрылся, — быстро ответил Борис.
— Нужно быстро сделать носилки и нести его на «Сияние». Там наверняка есть операционная и медикаменты.
— Нет времени делать носилки! — Борис посмотрел на Викторию. — Быстрей заканчивай с перевязкой!
Слезы капали из ее глаз. Вика их вытирала кулачком. Из-за этого все ее лицо оказалось вымазанным в крови.
— Все! — наконец произнесла девушка.
Борис наклонился и аккуратно взял Костю на руки.
— Только не отставайте! — попросил он ребят.
С товарищем на руках Борис почти бежал, стараясь ступать как можно мягче. Девушкам приходилось торопиться, чтобы не отставать. Через несколько минут ходьбы в таком темпе невдалеке показались строения.
Управление КГБ, Москва.
Полковник Коршунов сидел за столом в своем кабинете и под ритмичное тиканье настенных часов с задумчивым видом вертел в руках фотокарточку.
Его очень тревожило дело, связанное с убийством сотрудника главного разведывательного управления. А в том, что убит был именно сотрудник ГРУ, он уже не сомневался. Факты, огромный опыт работы и, наконец, чутье говорили о том, что тот труп в Ленинграде — это один из девяти сотрудников ГРУ, фигурирующих в списке капитана Хомутова. Но вот кто именно, Коршунову было пока непонятно. По поводу семерых человек сомнений не было, их нахождение на местах службы подтверждено лично их командирами. А вот в том, что касалось оставшихся двоих, ясности не было. Точнее, ясность-то у Коршунова была. Он понимал, что убит кто-то из них, но кто именно — вопрос. Эти двое покинули расположение своих частей примерно в одно и то же время, четвертого августа, за сутки до ленинградского убийства, и любой из них вполне мог быть тем трупом. Один, Павел Назаренко, уехал с женой в отпуск в Сочи, а другой, Борис Осадчий, был откомандирован в генштаб. Так как поиском Павла Назаренко занимались сочинские коллеги, полковник Коршунов решил заняться Борисом Осадчим. Полковник решил разобраться, действительно ли этот человек в данный момент находится в распоряжении генштаба Министерства обороны.
Так как секретность в этом ведомстве на высоком уровне, одним звонком эту задачу было не решить. И у полковника на этот счет появилась идейка.
Он еще раз взглянул на фотографию Бориса Осадчего, которую вертел в руках, потом сунул ее во внутренний карман пиджака и снял телефонную трубку.
— Дежурный, соедини меня с генштабом Министерства обороны, мне нужен генерал Рогов. Выясни, смогу ли я с ним сейчас пообщаться, — произнес он ровным голосом.
Минуты бежали одна за другой, а в трубке так и висела тишина, лишь изредка прерываемая какими-то шорохами. А когда Коршунов уже было решил положить ее на аппарат, внезапно раздался голос Рогова:
— Слушаю.
— Здравствуй, Валентин Григорьевич. Коршунов тебя беспокоит.
— А! Пал Николаевич! Сколько лет, сколько зим! — воскликнул Рогов.
— Да, Валентин Григорьевич, прилично мы не виделись. Хоть и служим в двух шагах друг от друга.
— Ну как, жив-здоров, Пал Николаевич? Слышал я, ты в последнее время по госпиталям часто гостишь.
— А от кого слышал? — вопросом на вопрос ответил Коршунов. — Слушать — это вообще-то моя профессия, — усмехнувшись, произнес он.
— Да Смолин тебя как-то в госпитале видел. У него сердечко пошаливает, вот он туда периодически и наведывается.
— Ах, Смолин! Как же я не догадался, — хлопнул себя по лбу
