Князь Шорин слушал слова Анны и ясно понимал, насколько они откровенны. Только сейчас, пролив реки крови, совершив непоправимое, она стала той, которую он любил. Но прошлое назад не воротишь, а случившееся исправить невозможно.
— За грехи Господь привел нас сюда, заковал в железо и милостиво соединил нас для покаяния. Одному Богу известна наша судьба. Все мы в его руках. Но то, что я буду рядом с тобой до конца, обещаю. Никто и ничто отныне нас не разлучит.
Темницей супругов Шориных было подвальное помещение, изначально предназначенное для хранения растительных продуктов. Прохладно, но сухо, свежий воздух поступает через вентиляционное отверстие. На полу большие охапки сена, они и служат ложем для почетных узников. Масляная лампада чуть освещает своды темницы. Глаза, привыкшие к мраку, хорошо различают каждую мелочь. Недавние подданные к узникам относятся уважительно, и даже со страхом, лишний раз не беспокоят. Василий и Анна неожиданно для всех здесь, в темнице, получили для себя то, чего им недоставало. Душевную близость двух любящих сердец. Им не требовалось даже слов. Они слышали мысли друг друга. Это было время не только покаяния и осознания ошибок, но и объяснений в любви в тех формах, которые раньше считали проявлением слабости или постыдными. Они на какое-то время отрешились от страшной действительности и ушли в сладкий мир грез.
Город Верхотурье. Конец ноября 1610 года.
Князь Черкасский возвращается домой. Бесконечно долго он ждал вестей от Василия Шорина. Не дождался. Дали весточку казаки, что князь по причине душевной болезни покинул струг. С тех пор о нем ни слуху ни духу. По всему, сгинул княже в таежных дебрях. Ждать более — нет возможности. Воевода Степан Волынский всех извел своими интригами. От греха подальше! Князь Черкасский собрал мальцов — Петра и Тимофея, няньку Азизу и отправился в путь-дорогу. Город Верхотурье — перевалочный пункт. Здесь задержались. Если прибываешь сюда по реке глубокой осенью, то приходится непременно ждать становление зимнего тракта. А потом под звон бубенцов легко помчат тебя почтовые тройки по свежему снегу.
Последние дни Азиза сама не своя. Ходит, как тень, плачет украдкой.
— Что ты, чертова баба, слезы льешь! — бурчал Черкасский. — Радоваться надо. Все злосчастья скоро кончатся. Доберемся до моего хутора и заживем в спокойствии и достатке. Петра с Тимофеем вырастим как родных, а то мне своих Бог не дал.
Князь, считая слезы женской дурью, только покрикивает на нее. Но не страх перед будущим гнетет Азизу. Она только бы рада уехать с Черкасским, подальше от неласковой Сибири. И князь ей по душе, хоть и старше намного. Давно выказывает он к Азизе интерес. Причина в последнем письме от княжны Анны, где она строго-настрого приказывает служанке любыми способами увезти детей в Самарканд и воспитывать их как восточных царевичей. Больше от княжны вестей не было. Может, это последнее ее желание. Нарушить его Азиза не может. Тянула она по возможности, а сейчас дорога заворачивает через Камень. Там Русь, и выполнить волю госпожи будет тяжело.
Сейчас времени и возможности у Азизы предостаточно. Много желающих среди татар заработать, помочь единоверцу и одновременно навредить русскому князю. Риску мало, ищи ветра в поле! А еще татарка особый знак кажет. Боязно мусульманину ослушаться, и в пути он хорошим пропуском будет. Сани, свежие кони — все приготовлено. Татарин из Хивы взялся доставить беглецов. Ждет только сигнала. План простой. Уйти в степь, там добраться до Великого торгового пути и пристать к каравану, идущему в Бухару или Самарканд.
Нынче князь Черкасский сообщил ей, что на днях отбывают. Все, дальше тянуть нельзя. Темной ночью подняла Азиза малолетних братьев. Мальчики похныкали спросонок и стали собираться. Слово няньки для них закон. Ночью по-воровски покинули избу, загрузили в сани пожитки, и понесли кони беглецов в степь.
Утром князь обнаружил пустую избу. Сразу догадался обо всем и поднял переполох. Сам оседлал коней, взял казака — и в погоню. Имея запасных коней, преследователи шли ходко. Уже к вечеру стало ясно, что настигают беглецов. Но рядом со следом от полозьев саней появились отпечатки множества верховых. То была присоединившаяся охрана. Обстоятельства складывались не в пользу преследователей.
На ночь беглецы остановились. Разожгли костер, натянув с навет-ренной стороны полог. Татарские воины, помолясь на закате, отдыхали в ожидании ужина. Кони невдалеке копытили землю, чтобы добыть пропитание. Азиза варила в котле мясо, обильно сдобрив специями. Дурманящий запах вареной баранины служил хорошим ориентиром. Мальчики, проголодавшись, крутились возле Азизы. Получив по куску хлеба, забрались в сани.
Черкасский с казаком осторожно, ползком подобрались к лагерю и, схоронившись, стали ждать. Скоро близнецы снова вылезли из саней. По малой нужде они отбежали в сторонку и стали оправляться. Черкасский был совсем рядом.
— Хлопчики мои, это я, ваш крестный, идите сюда, — чуть слышно прошептал он.
Молящий шепот князя произвел должное действие на мальчиков. Они, осторожно оглядываясь, пошли на голос. Черкасский с казаком резко поднялись, сгребли братьев и кинулись к коням.
Произведенный шум был услышан татарами. Те, схватив луки, кинулись на выручку. Но два всадника уже погоняли коней. Татары пустили стрелы. Одна попала в коня. Конь, присев на задние ноги, завалился на бок. Казак с мальчиком упали на землю, причем мальчуган покатился кубарем, а затем, подскочив, испугавшись, кинулся бежать.
Князь Петр Черкасский, чтобы разобраться, остановил коня. Один из братьев у него поперек седла визжит и отчаянно сопротивляется. Что взять с мальца неразумного? Другой что есть мочи утекает, да так, что только пятки сверкают! Татары уже ловят коней. Остается только уходить. Казак вскочил на запасного коня, и они, безжалостно нахлестывая животных, помчались прочь в темноту.
Так распорядилась судьба. Братья-близнецы, малолетние князья Петр и Тимофей Шорины, были разлучены. Это жестоко и безнравственно. Но кого в этом винить? Взрослых? Их поступки определялись чувством долга и желанием добра близнецам. Просто вмешался его величество случай, и он решил за всех их дальнейшую судьбу.
Один из братьев, а именно Петр, отправился с князем Черкасским в русские земли, в город Нижний Новгород. Там решено было переждать смуту, дождаться законного царя, а потом в Москву. Петр будет воспитан как русский князь, патриот и воин, верный слуга отечеству и царю.
Тимофею была уготовлена другая судьба. Азиза везла его в Самарканд, к родственникам матери. Общество восточной высшей знати ожидало принца крови.
