Так оно в принципе и было. Епископ — а это действительно был он, и отряд его составляли монахи-воины, — узнав о том, что беглецы уплыли, был крайне раздражен и раздосадован. Его скрипучий голос слал, надо сказать, не совсем благочестивые, но интенсивные проклятия на голову беглецов, а также тех, кто не сумел их поймать. Он велел послать шестерых монахов на противоположный берег, дабы найти и уничтожить наглецов, осмелившихся сунуть нос в епархиальные тайны. К тому же один из ратников Божьего воинства уже был убит, и труп его вместе с лошадью монахи нашли под обрывом. В шее коня торчала стрела, а всадник просто переломал себе кости, но тем не менее обоих уже нельзя было вернуть к земной жизни. Стрелу принесли его преосвященству епископу.
— Стрела восточного типа, — сказал епископ, разглядывая при свете склоненных факелов красную стрелу Франческо.
— Такие стрелы, монсеньор, были только у одного человека, — сказал коренастый краснорожий брат Феликс. — Брат Птица видел их у оруженосца Ульриха Шато-д’Ора, некоего Франческо, который, по прибывшим из Рима сведениям, является законным сыном мессира Ульриха.
— Об этом я уже слышал, — проскрипел епископ. — Значит, нам вдвойне не повезло, братие, вдвойне…
— Ваше преосвященство, на противоположном берегу реки зажегся костер! — доложил кто-то из ратников. Епископ и его окружение вонзили взгляды в темноту.
— Передайте тем шестерым, чтобы направлялись к костру! — приказал епископ.
— Поздно, ваше преосвященство, до них уже не докричаться…
… Монахи бросились в воду немного выше по течению, чем Андреа и Франческо. В этом месте главный стержень течения резко сворачивал к левому берегу, а затем вновь уходил к середине реки. Там, посреди реки, на дне лежал огромный камень, полностью скрытый водой. Вокруг камня крутились нешуточные водовороты. Разумеется, монахи в темноте водоворотов не видели. Так же, как Франческо и Андреа, они плыли в кромешной тьме и ничего, кроме своих лошадей, не видели. Когда монахи стали тонуть, их вопли едва долетели до правого берега…
— Черт побери! — сказал его преосвященство, чем, естественно, оскорбил присутствующих при сем братьев. — Как нам не везет сегодня! То вы, брат Феликс, якобы видели троих свернувших на Чертову гору, то упускаем из-под носа наследника Шато-д’Ора, теперь вот погубили шестерых воинов…
— Костер погас! — флегматично и кратко сказал брат Феликс.
— Отлично, совсем отлично, — желчно порадовался епископ. — Вот что, брат Феликс, раз вы упустили этого… как его?
— Франческо, ваше преосвященство!
— Так вот, вы его и найдете. Живой он мне не нужен…
— Понял вас, ваше преосвященство! А если с ним попадется сам Шато-д’Ор?
— Сомневаюсь, чтобы он попался вам в руки… — усмехнулся епископ. — Но он мне тоже не нужен…
Брат Феликс и с ним около десятка людей принялись сооружать плот.
Епископ махнул рукой, и колонна двинулась прежним путем — вдоль берега…
…Погасив костер, Андреа напряженно всматривалась в темные контуры противоположного берега. Она видела, как длинная цепочка факелов стала медленно двигаться вдоль реки и постепенно уползать за очередной поворот. Острый глаз девушки разглядел несколько тусклых огоньков у подножия обрыва, а ее чуткое ухо уловило глухие удары топора. «Плот строят, — подумала она. — Как ни жаль, а пора сматываться!» Пришлось влезать в мокрую одежду и надевать поверх нее холодную и тяжелую кольчугу. Затем она разбудила Франческо.
— Уходить надо! — расталкивая сонного юношу, проговорила она. — Монахи плот строят!
— А… — сказал Франческо сонным голосом. — Это ты, что ли? Разве уже утро?
— Сматываться надо! — хлопая Франческо по щекам, настойчиво говорила девушка. — Быстрей, родной, быстрей!
Франческо пришел в себя только после того, как Андреа натянула на него мокрую одежду и доспехи.
Лошади почти не успели отдохнуть, и пришлось их вести в поводу.
Когда уходили с берега, Андреа оглянулась и увидела, что огоньки стали явно ближе.
— Плот пошел! — сказала она. — Прибавим шагу!
— Слушай, Андреас, — спросил Франческо, — а ты правда девкой стал?
— Правда, правда, — подтвердила Андреа. — Ты же сам и превратил меня!
— А я думал, это приснилось… — зевнул Франческо. — Бр-р-р, как холодно! Хлебнуть бы чего-нибудь!…
— Это неплохо бы, — согласилась Андреа, — но у меня нету…
— Кстати, а куда мы идем? — поинтересовался Франческо. — Что-то лес все гуще становится…
— Сейчас главное — от монахов уйти подальше и затаиться. А там видно будет…
— От монахов-то мы уйдем, — поскреб подбородок Франческо, — а выберемся ли из лесу-то? Ты бы хоть затесы оставлял…
— Умный ты очень! При такой тишине они этот стук за милю услышат…
— А все ты, — заворчал Франческо. — «Слабо свернуть!» Вот те и свернули!
— Не ной! — прикрикнула Андреа. — Будто тебя в девку превратили, а не меня. Мне, может, еще страшнее, чем тебе… Тебя-то поймают, так сразу убьют, а меня еще и насиловать будут!
— Они же не знают, что ты девка… На морду ты и сейчас парень как парень…
— А вдруг обыскивать будут? Они же не знают, что я не настоящая девка.
— Да-а, — протянул Франческо, — не повезло тебе, конечно…
— Так что топай да помалкивай.
Лес пошел такой густой, что коней было трудно протащить между двумя стволами.
— Темень, хоть глаз выколи, — зло сказала Андреа. — Ну и заехали!
— Сам завел, — буркнул Франческо. — Смотри, дальше деревья еще гуще. Тут и один-то не пройдешь, а с конем и подавно!
— Попробуем обойти, — сказала Андреа и потащила свою кобылку вправо, в обход чащобы…
— Светится чего-то, — с дрожью в голосе произнес Франческо, — вон гляди…
— Гнилушки, — спокойно сказала Андреа. — Право, точно тебя в девку превратили — боишься всего… Как же ты на войне не трусил?
— Да-а, — обиделся Франческо. — Там Палестина, леса мало, больше пески… Там никакой нечисти не водится, места святые…
— А у нас водится, — с гордостью сказала Андреа. — Вот на Чертову бы гору сходить…
— Нет уж, дудки! — сказал Франческо. — Хватит с меня того великана, от которого еле ноги унесли…
При воспоминании о громовом: «Кто нарушил мой покой?» — Андреа тоже присмирела. Прошли пень со светящимися гнилушками, а затем начался спуск в какой-то заросший полунепроходимыми кустами лог. Вспугнули благополучно дрыхнувшего кабана, который, к счастью, перепугался много больше, чем оруженосцы, и с диким хрюканьем удрал, переломав кусты и наделав шуму и треску не меньше, чем танковая бригада.
