Дороти Даннет - Путь Никколо

— Это вы о брате Жиле? — дружески заметил Клаас. — Конечно, у него голос не ахти, но это было лучшее, что смог раздобыть Томмазо, когда Медичи понадобился певчий. Но тот человек, что распевал грегорианские хоралы красивым тенором — это был раб из Гвинеи по имени Лоппе. Чему он только не научился. Он сперва жил у одного еврея, потом у португальца, а затем у каталонца. После чего его купил Удэнен, преподнес демуазель де Шаретти, а теперь он у вас Пять языков. И грегорианские хоралы.

Юлиус посмотрел на него и наконец выдал:

— Брат Жиль обучает его?

— Нет, он подхватил сам. На брата Жиля это произвело большое впечатление. Теперь они поют контрапунктом.

— И месье Жаак его услышал, — догадался Юлиус. — И, разумеется, захотел его купить. Он стоит целое состояние.

— Вы продали его? — полюбопытствовал Клаас.

— Нет, — отозвался Юлиус. — Этому человеку я не продал бы и собаку. Но если Лоппе — это такая ценность, то что нам с ним делать, ведь это был подарок Удэнена вдове?

— Я рассказал про него мессеру Сасетти, — заметил Клаас. — Он полагает, что им может заинтересоваться герцог Миланский. Удэнен не будет возражать, если Лоппе перейдет к герцогу. Лоппе это тоже вполне устраивает я спросил у него. И Асторре с братом Жилем также будут довольны. Возможно, мы сумеем добиться лучших условий контракта.

Порой Клаас ухитрялся удивить кого угодно. Юлиус молча взирал на него.

— Если, конечно, мы сумеем перевезти его через Альпы, — задумчиво добавил Клаас.

Переход через Альпы в ноябре — это целая история, которую приятно рассказывать, когда вернешься домой, — а почему бы, собственно, и нет? Неприятно только для африканцев (или для слонов), которые никогда прежде не видели снега. Образованные молодые люди описывали, как они отважно преодолевали горы вслепую, на санных упряжках. Кто-то другой утверждал, будто проделал тот же путь на колесной повозке, запряженной волом на длинных постромках, ведя лошадь за собой в поводу.

Единственной уступкой Асторре было перегрузить весь товар на лошадей и мулов и закутать в попоны четырех подарочных жеребцов. Немного подумав, он выделил также одеяло для Лоппе, который с несчастным видом закутался в него, так что виднелось лишь черное лицо, похожее на лепное украшение.

Упаковкой и погрузкой занимался Клаас, который по пути из Брюгге обнаружил в себе природный дар по части распределения веса; к тому же он умел вязать узлы не хуже любого моряка. Хотя снег блестел на склонах гор Юра по левую руку, и на склонах Альп по правую, поверхность озера пока отливала зеленью, и без повозок они двигались достаточно быстро, под порывами резкого ледяного ветра, который трепал их штандарт и свежеокрашенные перья на сияющем шлеме Асторре.

Они рассчитывали, что у них уйдет четыре дня на то, чтобы добраться из Женевы до приюта святого Бернарда на вершине горы Джове, если повезет и не будет снега от озера и до перевала Сен-Пьер. На самом деле, у них ушло всего три дня, потому что многочисленные путешественники, направлявшиеся на папский Собор, притоптали весь снег, а придорожным постоялым дворам и монастырям, при таком количестве проезжего люда, было весьма выгодно дарить им тепло и гостеприимство.

Разумеется, в Италию вели и другие пути. Войска шли через Бреннерский перевал, который был ниже, и там было легче раздобыть дорожные припасы. Немцы, как например, Сигизмунд Тирольский, направлялись через Сен-Готар. Французы, фламандцы и англичане, которые не хотели двигаться мимо Женевского озера, могли отправить груз по реке Роне до Марселя, а там, в судоходный период, уже и до Генуи.

Но сейчас время было не судоходное. И к тому же в Генуе хозяйничали французы. Вот почему их капитан, с посиневшим обрубком уха и заиндевевшей бородой, вел свой маленький отряд через Савойю, где, впрочем, тоже хозяйничали французы, в том смысле, что король Карл указывал герцогу Савойскому, что делать. Но с другой стороны, как известно, жена герцога и все ее родственники на Кипре также указывали герцогу, что делать.

Он пытался углядеть во все стороны разом, этот герцог Савойский. Его отец, папа Римский, скончавшийся восемь лет назад, по крайней мере, точно знал, чего хочет и как это заполучить, даже если и не способен был взглянуть прямо на объект своих желаний.

Косоглазая обезьяна, так, по слухам, именовал нынешний понтифик покойного папу Феликса… по-латыни, разумеется. Сплетни по поводу Пия, нынешнего папы римского, возбужденным шепотом передавали друг другу во всех монастырях и на постоялых дворах, где останавливался отряд Асторре.

Конечно, тема весьма деликатная, но прочие были еще опаснее. В аббатстве святого Маврикия оказались англичане, все в гербах и со штандартами, — не стоило говорить с ними об их безумном короле Ланкастере и йоркистских бунтовщиках. Равно как и о королеве-француженке, с чьим братом они намеревались сражаться в Неаполе. Куда безопаснее вспоминать поездку папы в Шотландию двадцатипятилетней давности и всем известные ее последствия. Одним из них был маленький бастард, по счастью, вскоре скончавшийся. Другим — паломничество босиком, после которого ноги Пия-Энея так и не оправились. Следовало бы ожидать, что понтификальные пятки заинтересуют великого лекаря Тобиаса, но он сидел молча и пил, и часто косился на Клааса. Асторре заметил это.

На следующем привале миланец, направлявшийся на север, заболтал их почти до смерти, и все о том же самом, покуда мейстер. Юлиус не счел себя обязанным сказать слово в защиту папы.

— Ну хорошо, пусть у него имеются незаконнорожденные дети, но что тогда заставило этого любителя поэзии, женщин и роскоши принять святые обеты, стать папой римским, и отдать все силы тому, чтобы отвоевать Константинополь?

— Встречались с ним лично, да? — полюбопытствовал миланец. — Ну, некоторые утверждают, будто в нем заговорила совесть. Я его понимаю, с такими-то грехами… По крайней мере, мой герцог не жалуется. Все равно, никакой крестовый поход не начнется, пока на юге Италии идет война. Если папа желает, чтобы Милан сражался с турками, он должен сперва что-то предпринять. Пусть поможет Милану одолеть этих жадных французских собак, которые хотят заполучить Неаполь.

— Именно так нам и говорили, — подтвердил мейстер Юлиус.

— Еще бы. Да, вас непременно наймут в Милане. Либо сам папа, либо миланцы; или вас пошлют прямо в Неаполь, на помощь королю Ферранте, если, конечно, вы согласитесь. Кстати, будьте осторожнее по дороге, тут полно сторонников французов, которые направляются в Мантую. Постарайтесь не пересекаться с ними, если получится.