— Если все это правда, вы в страшной опасности. Удивительно, как вас до сих пор не арестовали, — заявил он.
— Они как пить дать заявятся во время представления, когда все мы будем в сборе и придут зрители. Французам нужно запугать народ, а кто лучше нас подходит для публичной расправы, — ответил Родольфо.
Цыгане созвали детей, согнали в круг лошадей, с удивительной быстротой, выработанной за годы кочевой жизни, собрали свои пожитки, взвалили их на конские спины, и вскоре табор уже уходил прочь по горной дороге. Перед расставанием Диего попросил их прислать кого-нибудь на следующий день в старый собор. «Я вам кое-что передам», — добавил он и пообещал задержать солдат, чтобы табор смог уйти подалыие. Цыган ожидали трудные времена. Пришлось оставить лагерь, бросить осиротевший цирковой шатер, кибитки и пустые палатки у успевших погаснуть костров, глиняную утварь, одежду и соломенные тюфяки. Тем временем Диего и Бернардо носились по окрестным улицам в шутовских колпаках и били в барабаны, созывая публику в цирк. Вскоре под полотняным шатром собралось достаточно зрителей. Под стенами шатра уже раздавался нетерпеливый свист, когда на арену, жонглируя горящими факелами, выбежал Диего в костюме Зорро, в маске и с накладными усами. Публика, не слишком вдохновленная его выступлением, разразилась оскорбительными выкриками. Передав факелы Бернардо, Диего объявил, что ему требуется доброволец для смертельного номера. От толпы отделился сильный, коренастый моряк и, повинуясь распоряжению молодого человека, встал в пяти шагах от него с зажженной сигарой во рту. Дважды щелкнул кнутом о землю, прежде чем нанести стремительный удар. Услышав свист бича у самого подбородка, моряк побагровел от ярости, но, когда в воздухе закружилось облачко табачной пыли, он от души расхохотался, а за ним и вся публика. Кое-кто припомнил облетевшую город историю о некоем Зорро, одетом в черное и в черной маске, который осмелился поднять с постели самого Шевалье, чтобы спасти каких-то заложников. Зорро… Зорро?.. Какой еще Зорро?.. При чем здесь лисица? Через мгновение все уже повторяли это имя вслух, и чья-то рука указала на Диего, который, отвесив церемонный поклон, стремительно взлетел по канату на трапецию. В тот же миг Бернардо подал ему знак: снаружи послышался конский топот. Диего ждал гостей. Сделав кульбит на трапеции, он повис вниз головой на перекладине над рядами зрителей.
Через несколько минут в шатре появились вооруженные штыками французские солдаты и нервный офицер, который непрестанно выкрикивал угрозы. В шатре началась паника, зрители кинулись к выходу, и Диего использовал этот момент, чтобы съехать по канату вниз. Грянули выстрелы, и в шатре воцарился хаос; зрители рвались наружу, расталкивая солдат. Диего ловко, словно ласка, увернулся от преследователей и с помощью Бернардо обрезал канаты, на которых держался шатер. Полотняные стены рухнули вниз, накрыв солдат заодно с публикой. Суматоха позволила друзьям выиграть время, чтобы вскочить на лошадей и пуститься галопом в сторону дома Томаса де Ромеу. На скаку Диего сбросил плащ, шляпу и маску и сорвал приклеенные усы. По его расчетам, французам должно было потребоваться немало времени, чтобы освободиться, догадаться об исчезновении цыган и пуститься в погоню. Диего заметил, что на следующий день имя Зорро станет повторять весь город. Бернардо бросил на друга укоризненный взгляд, обернувшись в седле: подобное тщеславие могло обойтись слишком дорого, ведь французы наверняка постарались бы разыскать таинственного героя. Никем не замеченные, молодые люди добрались до дома, вошли через черный ход и вскоре уже пили шоколад с бисквитами в компании Исабель и Хулианы. А лагерь цыган пылал. Солдаты подожгли солому, и через минуту полотняные шатры охватило пламя.
На следующий день Диего занял место на скамье собора. Слухи о новом появлении Зорро распространились по всей Барселоне и уже успели достичь его собственных ушей. За один день таинственный герой сумел завоевать сердца целого города. Тут и там на стенах появилась буква Z, начертанная мальчишками, которые стремились подражать Зорро. «Это как раз то, что нам нужно, Бернардо, целая стая лисиц, которая оставит охотников в дураках», — заметил Диего, услышав об этом. В полдень церковь была еще пуста, если не считать пары служек, менявших цветы на главном алтаре. В соборе царили безмолвие и холодный полумрак мавзолея, сюда не проникали ни безжалостные лучи солнца, ни городской шум. Диего ждал в окружении статуй святых, вдыхая неповторимый терпкий запах ладана, пропитавший камни собора. По стенам плавали бледные отражения старинных цветных витражей, наполняя церковь тусклым неземным светом. Царивший вокруг покой напомнил Диего о матери. Юноша совсем ничего о ней не знал, она словно исчезла без следа. Он удивлялся, что ни отец, ни падре Мендоса ни разу не упомянули о матери в своих письмах и что сама она до сих пор не написала ему ни строчки, но не слишком тревожился. Диего верил, что, если с матерью случится беда, он ощутит это всем своим существом. Спустя час, когда молодой человек решил, что свидание не состоится, и уже собирался уходить, перед ним, словно призрак, возникла хрупкая фигурка Амалии. Любовники приветствовали друг друга одним взглядом, без объятий и поцелуев.
— Что же теперь с вами будет? — прошептал Диего.
— Мы скроемся, пока все не успокоится и о нас не позабудут, — ответила цыганка.
— Ваш лагерь сожгли, там ничего не осталось.
— Тоже мне новость, Диего. Рома привыкли терять все, много раз теряли и не раз еще потеряют.
— Мы увидимся снова, Амалия?
— Не знаю, я не захватила свой стеклянный шар. — Женщина улыбнулась и пожала плечами.
Диего отдал ей все, что сумел собрать за столь короткий срок: деньги, присланные отцом, и пожертвования сестер де Ромеу, которые немедленно предложили свою помощь, едва узнали о постигшем цыган несчастье. Вместе с деньгами Диего передал Амалии маленький сверток.
— Хулиана просила отдать это тебе на память, — сказал Диего.
Амалия развязала сверток и достала прелестную жемчужную диадему, самое дорогое украшение Хулианы, которое она надевала всего несколько раз.
— За что? — спросила пораженная женщина.
— Должно быть, за то, что ты спасла ее от брака с Монкадой.
— Это как посмотреть. Быть может, ей на роду написано выйти за него, что бы ни случилось…
— Никогда! Теперь Хулиана знает, какой он мерзавец, — перебил Диего.
— Человеческое сердце капризно, — ответила гадалка. Она спрятала подарок в складки своей необъятной юбки, помахала Диего на прощание и растворилась в ледяном полумраке собора. Несколько мгновений спустя гадалка уже летела по кривым улочкам квартала по направлению к Рамблас.
