Ознакомительная версия.
Чтобы добраться до горцев, стоящих у устья прохода, нам пришлось пройти через лагерь, в котором расположилось вновь набранное войско абати, и во время путешествия мы так явственно увидели степень безволия и деморализации этого народа, как никакие доклады не могли бы рассказать нам. Где должны были стоять часовые, их не было; где должны были находиться солдаты, группы офицеров болтали с женщинами, а в помещениях для офицеров денщики пили вино.
Мы прошли незамеченными через лагерь — во всяком случае, нас никто не остановил и не спросил, кто мы такие, — и наконец добрались до отряда горцев. Это были в большинстве своем бедные люди, жившие по отрогам гор, окружавших Мур, и они имели мало общего со своими более зажиточными соплеменниками из долины. В условиях тяжелой борьбы за существование они сохранили первоначальные человеческие доблести, были отважными воинами и преданными друзьями.
Едва вступив в пределы их лагеря, мы увидели разницу между ними и остальными абати. Нас немедленно остановил патруль. Яфет шепнул что-то на ухо старшему, и тот внимательно поглядел в нашу сторону. Потом поклонился укутанной в плащ Дочери Царей и повел нас туда, где начальник всего отряда, седобородый старик, и его подчиненные сидели у огня и разговаривали. По знаку или слову, которого мы не расслышали, старик встал со своего места и сказал:
— Пусть не обидятся наши гости, но я прошу вас показать свои лица.
Македа откинула назад полу своего плаща и повернулась так, чтобы свет луны упал на ее лицо. Старый воин опустился перед ней на колени и спросил:
— Что повелишь, о Вальда Нагаста?
— Собери своих воинов, и я скажу, чего хочу от них, — ответила она и села на скамью у огня, а мы трое и Яфет встали за ее спиной.
Вскоре горцы собрались и окружили нас с трех сторон. Всего их было немногим более пятисот человек. Тогда Македа встала на скамью, на которой сидела до того, сбросила плащ, чтобы все могли видеть ее лицо, освещенное огнем костра, и заговорила, обращаясь к ним.
Она рассказала им все: о нападении людей принца Джошуа, желавшего взять ее в плен и увезти в свой замок; о сражении между ними, с одной стороны, и Хиггсом и Квиком, защищавшими ее, — с другой; о смерти Квика, который умер за нее; о том, что мы пришли, выполнив свое дело и разрушив идола фенгов, и она просила теперь защиты против Джошуа и тех, кто вместе с ним злоумышлял против нее.
— Мы будем защищать тебя! — закричали горцы в ответ. — Что прикажешь нам, о Дочь Царей?
Македа собрала на совет военачальников горцев и по очереди у каждого спросила совета. Некоторые из них настаивали на том, что необходимо немедленно найти, где скрывается Джошуа, и сейчас же напасть на него.
— Раздави голову гадюке, и ее хвост скоро перестанет двигаться! — говорили они, и, должен признаться, мы соглашались с этим мнением.
— Нет! — воскликнула она. — Я не могу начинать войну со своим народом, зная, что у наших ворот стоят враги! — И тихо прибавила, обращаясь к нам: — К тому же этих храбрецов слишком мало, а у Джошуа несколько тысяч воинов.
— Что же в таком случае остается делать? — спросил Орм.
— Вернуться во дворец вместе с горцами и с их помощью защищаться там против наших врагов.
— Прекрасно, — согласился он, — для нас все пути хороши.
— Совершенно верно, — подтвердил Хиггс, — и чем скорее мы пойдем, тем лучше, потому что нога у меня начинает сильно болеть и мне очень хочется спать.
Македа отдала распоряжение начальникам горцев, а те передали его своим подчиненным, которые немедленно стали готовиться выйти из лагеря.
И здесь после всех несчастий, горя и сомнений произошло самое счастливое событие в моей жизни.
Я очень устал и сидел на скамье, ожидая команды выступать в поход, изредка поглядывая на Оливера и Македу, серьезно беседовавших неподалеку от меня, и время от времени пытаясь помешать сидевшему рядом со мной Хиггсу окончательно заснуть. Внезапно я услышал шум и при ярком лунном свете увидел, что отряд абати ведет к нашему лагерю какого-то человека. По одежде я узнал, что эти воины из отряда, охраняющего нижние ворота в ущелье.
Я не обратил на это особого внимания, думая, что они, вероятно, захватили какого-нибудь шпиона, пока ропот всеобщего изумления не дал мне понять, что произошло что-то необычайное. Я поднялся и направился к этому человеку, которого скрывала от меня группа горцев. При моем приближении они расступились и поклонились мне с уважением и удивлением, взволновавшими меня, сам не знаю почему.
И тут я увидел пленника. Это был высокий крепкий юноша, одетый в праздничный наряд, с тяжелой золотой цепью на шее. Я с удивлением подумал, что могло понадобиться ему здесь. Он повернул голову, и луна осветила его красивые черты: темные глаза, продолговатое лицо, небольшую остроконечную черную бородку. Я сразу узнал его.
Это был мой сын Родрик!
Спустя мгновение я впервые после стольких лет заключил его в свои объятия.
Не стану подробно описывать все, что случилось потом. Окруженные отрядом горцев, мы, несмотря на сопротивление преданных Джошуа войск, пробились во дворец. На площади перед нем мы выдержали настоящий бой, но проложили себе дорогу. Войдя во дворец, мы увидели, что пристройка, в которой находились покои Македы, догорает: из-за какого-то несчастного случая там вспыхнул пожар, в котором сгорело тело бедняги Квика.
На следующее утро выяснилось, что у нас почти нет провизии. Три дня мы удерживали дворец, и воины Джошуа даже не пытались атаковать нас; на четвертый день они подожгли его стрелами, к которым были привязаны куски горящей пакли, и дворец запылал, как факел. Горцы, измученные голодом и непривычной осадой, которая сильно действовала на них, привыкших к открытому бою, решились на вылазку, но она оказалась безуспешной, и многие воины в ней погибли.
Во дворце, вернее, за его оградой, потому что здание догорало, нас осталось шестеро: Македа, Оливер, Хиггс, я, Родрик и верный Яфет. Захватив лампы, мы скрылись в подземный город, а проход в него завалили камнями.
Не стану описывать муки голода и тьму, окружившую нас, когда кончилось масло в лампах. Три дня мы пробыли в полном мраке, совсем без еды. Только Македу нам удавалось заставить есть сохранившиеся для нее сухари, и то мы вынуждены были делать вид, что тоже едим, в то время как только пили воду. К счастью, воды у нас было достаточно, не то мы наверное погибли бы от жажды.
Наконец Яфет, не выдержав, выдал нас Джошуа, который и не подозревал, что мы живы, — абати думали, что мы сгорели заживо во дворце, и лишь удивлялись, не находя наших обгорелых трупов.
Ознакомительная версия.
