— Вы знали штурмана раньше?
— Нет, он новый человек в городе, это только сейчас он сам рассказал свою историю.
— Какую?
— Он раньше на Тортуге отирался. Ходил на промысел с самим Бразильцем, Роком Бразильцем. Потом они что-то там не поделили, и он ушел от него. Хитрый был, как тысяча чертей.
— И вы пошли за ним?
— А какой у меня был выбор? Прогуляться по доске? Тут большого ума не надо, — мрачно произнес боцман.
— Я думаю, сейчас каждый из тех, кто сидит под стражей в трюме, мне ответит так же, — сказал Андреа. Он еще раз глянул в глаза боцману и вернулся в свое кресло. — Как же так вышло, что один мерзавец заставил бояться весь экипаж? Или не весь? Сколько у него было сторонников?
— Человек десять были готовы идти за ним до конца. Этого хватило, чтобы разоружить остальных. Троих они убили, эта скотина Франсуа Олоне перерезал горло Тукали только за то, что он не так на него глянул. Пацана не пожалел! А командира отправили на берег вместе с фельдшером. Ну и то, что Санториус был на стороне Ван Фогта, сильно помогло. Вроде как вся ответственность на офицере.
— Да уж, мне наука. Нельзя доверять свой корабль никому, — сам себе сказал Андреа. — Вы знаете всех зачинщиков?
— Да, конечно, они даже в трюме в кучку сбились, боятся, что их свои же на ножи поставят.
— Откуда в трюме у безоружных матросов ножи?
Боцман только развел руками: мол, вопрос не серьезный.
— Скажите боцман, они способны на новый бунт?
— Команда не пойдет на новый бунт, но пару человек из них уже слишком замарались в крови, боюсь, от них всего можно ждать.
— Так, Рикки, бери людей и этих мерзавцев, Хан-Вайер покажет кого, и посадить их отдельно в карцер. И чтобы шанса у них не было выскользнуть до утра. — Топо без особого удовольствия встал, он уже клевал носом. — А вы, боцман, пока исполняйте свои обязанности. И от того, как вы их будете исполнять, зависит ваша дальнейшая судьба. Старшим помощником на корабле я назначаю Топо, то есть Рикардо Бартолино, лейтенанта Бартолино. Завтра всех поднять на рассвете. Сейчас после выполнения доложить и спать. Вы, боцман, можете ночевать в своей каюте.
Утром, когда небо над Сиуатанехо осветило багровым светом скалы, торчащие посреди бухты, весь экипаж «Диссекта» был построен на шкафуте по обе стороны над батарейным деком. Распахнулась дверь, и из капитанской каюты вышел Андреа в сопровождении Топо и Травалини. Они были одеты в парадные камзолы, при оружии. Шляпы с гордым плюмажем украшали их головы. Травалини на этот раз был вооружен непривычной для него шпагой, однако он так изящно держал руку на эфесе, словно был рожден с клинком в руках.
Андреа осмотрел моряков, они без всякой команды стояли по стойке «смирно», пытаясь смотреть прямо в глаза капитану, и произнес:
— Вы покрыли свои головы позором. Не только потому, что встали на преступный путь, но и тем, что проявили трусость, не сумев подавить бунт. Но я дам вам шанс до окончания похода заслужить прощение. Не всем. Есть те, кому прощение не положено. Стража, приведите осужденных.
Пока стража ходила за приговоренными, никто на палубе не шелохнулся. Только легкий утренний бриз теребил широкие шелковые рукава рубашки Андреа и перья на шляпе. Капитан в это время, словно ища поддержки откуда-то извне, крутил резное кольцо на мизинце.
— Именем короля я, капитан фрегата «Диссект», офицер королевского флота Андреа Амалфитано, властью, данной мне, приговариваю Франсуа Олоне и Даниэла Шеппарда, — Андреа ткнул пальцем в бледных от ужаса пиратов, — за предательство, за измену присяге, за убийства и морской разбой к смерти! Повесить!
Топо нервно сглотнул. Он никак не ожидал от друга такого решения. Стража быстро соорудила две петли и перекинула их через грота-рей[89] по обе стороны мачты.
— Капитан, дай хоть слово сказать, — уже с петлей на шее произнес Олоне. — Напоследок.
— Ты уже все сказал, — жестко ответил Андреа и кивнул, отдавая приказ.
Толчком в спину обоих приговоренных столкнули с края шкафута в шлюпочный люк. Раздался гадкий хруст сломанных шей, и два бездыханных тела закачались на рее.
— Приведите остальных, — приказал капитан.
Восьмерых зачинщиков немедленно привели. Один из них увидел на веревках два трупа и обмочился от страха.
— Я знаю, что мера вашего преступления требует вас повесить рядом с этим отребьем. Но я вам дарую жизнь. Вас высадят на этом берегу. Жалко, правда, такое райское место портить вашим присутствием, но находиться на моем корабле вы не имеете права. Вам дадут один нож на всех. Надеюсь, что вы этим ножом в ближайшие дни перережете друг другу глотки. Еще вы можете взять мулов, которых найдете на берегу. И постарайтесь исчезнуть с берега к вечеру, иначе я отдам команду стрелять. А канонир у нас меткий.
Матросы не верили своим ушам. Они не сомневались, что сейчас будут болтаться на рее.
— Спасибо, господин! — Один из матросов упал на колени. — Прости нас.
— Бог простит. Спустить две шлюпки.
В одну шлюпку погрузили осужденных, во вторую сели Манко, Топо и вооруженные матросы, за которых поручился Мокей.
Через минуту обе шлюпки уже неслись к берегу. Там Манко и Топо отправились в заросли и, найдя мулов, нагрузили их спрятанным золотом. Сокровища в мешках перегрузили на шлюпку. Нефритовый череп Манко от себя не отпускал и прижимал к груди холстину, в которую была завернута реликвия, пока не поднялся на борт фрегата. Осужденным отдали мулов, нож и топор и оставили на волю Божью. Обе шлюпки вернулись без приключений. К вечеру на берегу не видно было ни души.
Пока высаживали осужденных, пока шлюпки шли обратно с грузом, экипаж находился на палубе, Андреа не давал команды разойтись.
Золото и череп подняли на палубу, и Андреа опять обратился к экипажу;
— Я знаю законы и традиции. Все добытое необходимо делить с командой, раз уж мы занимаемся каперством. Но на этот раз я поступлю иначе. Чтобы в будущем вы принимали правильные решения и оставались верными своему капитану. Половина золота, — Андреа пнул ногой один из мешков, и золотые кругляшки рассыпались по палубе, — будет поделена между мной, врачом, Манко, Рикардо и канониром. По известным всем правилам. Десятина пойдет Короне. Остальное будет общим фондом. Если вы в бою смоете кровью свое преступление, я буду награждать вас из этого фонда. Всем ясно?
— Да, — прозвучал нестройный хор голосов.
— Всё! Разойтись по местам, готовиться к отходу! — Андреа, придерживая шпагу, отправился в свою каюту, за ним последовали его товарищи.
— Налейте рому. — Андреа в каюте вдруг обмяк, так, словно он бесконечно устал.
