Она хотела сообщить собранные сведения слуге Валентино, которому, как ей было известно, Долорес вполне доверяла; Валентино же должен был передать все это защитнику Долорес, о любви и благородстве которого Инесса много слышала. Может быть, спасение еще было возможно; может быть, она еще могла исправить сделанное ею зло. Если Олимпио будет действовать быстро, то может найти Долорес, с которой была сыграна злая шутка.
Инесса достигла отеля после полуночи, она не хотела ждать следующего утра и громко позвонила. Валентино показалось, что он видит привидение, когда перед ним явилась вся закутанная в черное инфанта.
Она торопливо сообщила ему все, что ей стало известно о похищении Долорес. Валентино вскрикнул и поспешил в отель маркиза де Монтолона.
Друзья еще не спали, и Валентино передал им свое известие. Услышав это, Олимпио вскочил со своего места.
— В таком случае, мы сегодня же ночью отправляемся в Пампелуну. Ты едешь со мной, Валентино!
— Хоть в ад, дон Олимпио.
— Совершенно верное сравнение! Ты, Камерата, рассчитываешься за меня в Версале с графом и государственным казначеем Бачиоки. Прощайте, друзья! Утром я уже буду на дороге в Испанию и таким образом увижу свое отечество скорее, нежели предполагал.
Хуан предложил поехать вместе с Олимпио, но тот желал сделать это дело только вдвоем с Валентино.
Друзья пожали друг другу руки на прощанье. Камерата обещал точно исполнить возложенное на него поручение, и через несколько часов Олимпио уже ехал по южной железной дороге.
Эндемо и его слуга также возвратились в Париж с театра войны, но их отношения изменились самым странным образом. Огромные суммы, похищенные мнимым герцогом из Мединского замка, так быстро исчезли и большей частью перешли в карманы Джона, что Эндемо едва ли мог теперь удовлетворять требования слуги.
Между господином и слугой произошла бурная сцена. Плут с бульдогообразным лицом знал, что ему нечего больше ожидать от мнимого герцога, и, угрожая открыть его тайны, хотел выжать последние деньги, а затем бросить его на произвол судьбы.
Эндемо понимал угрожавшую ему опасность и потому думал только о том, как бы освободиться от своего жадного слуги.
Покушения на Олимпио и маркиза не принесли ожидаемых результатов, однако Эндемо надеялся, что Бачиоки даст ему хороший совет, а может быть, и помощь; он не предполагал, что Бачиоки питал надежду, что соперники уничтожат друг друга.
Государственный казначей был поэтому весьма удивлен, когда ему доложили о герцоге Мединском; впрочем, он надеялся избежать с его помощью опасности, угрожающей со стороны генерала Агуадо, который обещал явиться еще раз. Бачиоки еще не обдумал, как действовать при этой встрече.
— А, почтеннейший герцог, — вскричал он самым фамильярным тоном при входе Эндемо, — что скажете? Кажется, только призрак испанского генерала беспокоил вчера моих людей.
Бледное лицо Эндемо искривилось злобной улыбкой.
— Этот испанец, вероятно, заключил договор с сатаной, граф, иначе нельзя объяснить, как он и маркиз избежали смерти, неизбежной для всякого другого!
— Заключим и мы такой же договор, чтобы иметь в руках больше силы.
— Вы шутите, а для меня дело это очень важное! Я пожертвовал для него всем своим состоянием.
— Это было опрометчиво с вашей стороны, герцог.
— Теперь я приехал просить вас об одолжении.
— Располагайте мною!
— Герцог Агуадо уехал прошлой ночью в Испанию только с одним слугой.
— Что вы говорите, генерал…
— Отправился за границу с целью, как я слышал, отыскать сеньору, увезенную в Испанию! Вы знаете это…
— Ваше известие удивляет меня, — сказал Бачиоки очевидно обрадованный. — Действительно, молодая испанка выслана на родину…
— Генерал Агуадо знает куда? Бачиоки улыбнулся.
— Если его верно направили, то я могу сказать вам, куда он поехал.
— Этого довольно! Говорите!
— Не знаю, через кого он мог получить сведения, которые однако недостаточны, потому что никто здесь не может передать ему всех подробностей.
— Так скажите мне, что он мог узнать?
— С удовольствием, герцог, но что из этого выйдет?
— Вы узнаете об этом после!
— О, было бы необыкновенно хорошо, если бы генерал Агуадо действительно отправился в Испанию, — сказал Бачиоки со смехом, радуясь, что избавится от смертельной опасности. — Слушайте, любезный герцог. Вы говорите, что испанец выехал ночью со своим слугой; сперва он направится к замку По, близ испанской границы, оттуда в Пампелуну, где станет отыскивать двух монахов, ха, ха, ха, двух францисканцев тамошнего монастыря! Но монахи, как известно, похожи друг на друга, и ему будет трудно найти тех, кого нужно.
— Ваше объяснение успокоило меня. Сеньора еще в Пампелуне?
— Сохрани Господи! Она отправлена в Мадрид.
В это время разговор был прерван появлением слуги.
— Что нужно? — спросил небрежно Бачиоки.
— Господин генерал граф д'Онси, — доложил слуга.
— Хорошо, проси сюда, — сказал Бачиоки, не предчувствуя намерений Камерата.
— Еще одна просьба, — сказал Эндемо быстро. — Не можете ли вы освободить меня от слуги, очень опасного для меня?
— Без сомнения! На днях, как сообщил мне герцог Морни, отходит транспортное судно «Йонна» из Тулона в Кайену, вы можете об этом справиться. Вы знакомы с графом д'Онси?
— Я слышал его имя несколько раз во время похода, но лично не видел никогда!
В это время на пороге появился генерал и слегка поклонился Бачиоки, а потом мнимому герцогу, который с удивлением всматривался в лицо графа и старался припомнить, где видел его раньше; ему казалось, что он встречался с этим человеком в то время, когда наблюдал за тремя друзьями.
Бачиоки представил их друг другу, но произнес имя герцога Мединского так невнятно и скоро, что принц Камерата не мог его расслышать. Последний был очень сдержан и на вопрос Бачиоки о причине посещения холодно отвечал, что может сказать об этом только наедине, и прибавил, что считается другом и собратом по оружию генерала Агуадо.
Услышав эти слова, Эндемо все вспомнил и, прощаясь с Бачиоки, шепнул ему:
— Задержите его здесь с полчаса! Затем поспешно вышел из комнаты.
— Мы одни, граф, садитесь! Не знаю, какое поручение доставляет мне счастье видеть вас! Во всяком случае, герой Инкермана оказывает мне этим честь. Вы имеете тайные отношения ко дворцу…
Камерата посмотрел с удивлением на Бачиоки, который слегка улыбнулся, желая очевидно показать, что знает более, нежели желает высказать.
— Я не понимаю вашего вопроса, — отвечал гордо Камерата.
