Ознакомительная версия.
Уорвик, ободренный успехами подопечных, решил устроить в замке настоящий рыцарский турнир. Гонцы вот уже более недели колесили по округе, зазывая:
«СЛУШАЙТЕ! СЛУШАЙТЕ! СЛУШАЙТЕ!
Да пусть все принцы, сеньоры, бароны, рыцари и дворяне из земель этого королевства! И всех других христианских королевств, не объявленных вне закона и не враждебных нашему королю, да хранит его Господь, знают, что состоится великий праздник и благородный турнир с булавами установленного веса и затупленными мечами, в соответствующих доспехах, с плюмажами, гербовыми накидками и конями, покрытыми попонами с гербами благородных участников турнира, согласно старому обычаю!
И чтобы знать это лучше, все принцы, сеньоры, бароны, рыцари и дворяне из вышеуказанных владений и рыцари из любых других земель, кто не изгнан и не враг нашему королю, кто желает принять участие в турнире и ищет чести, могут нести эти малые щиты, что даются вам сейчас, дабы все могли знать, кто участвует в турнире. И каждый, кто хочет, может иметь их: эти щиты разделены на четыре части гербами четырех рыцарей и дворян-судей турнира!»
И многие славные рыцари спешили принять в нем участие.
На поле близ Миддлхейма готовили ристалище. Избранный участок обнесли прочной деревянной оградой, с одной ее стороны построили трибуны для знатных зрителей. Отдельно возвели ложи для специально приглашенных гостей, организаторов турнира и прекрасных дам.
Замок не вместил бы всех участников и их свиту, но того и не требовалось. Рыцари предпочитали жить в шатрах. Каждый стремился взять с собой сколь возможно более свиты, дабы роскошью своего выезда затмить всех вокруг.
К Миддлхейму стекались реки из людей и повозок изо всех соседних деревень, городов и замков. Вокруг турнирного поля возникали целые поселения. Подъезжали торговцы и устраивали ярмарки, на которых при желании удалось бы приобрести не только еду и одежду, оружие и доспехи, но и лучших лошадей.
Всюду царило оживление. Хлопали на ветру флаги. Сверкало оружие. В глазах рябило от щитов и гербов.
Не проходило дня, чтобы кто-нибудь из молодых людей не покидал замка. Учителя, обычно ревностно следившие за соблюдением расписания, закрывали на это глаза. Слуги стали расторопнее, а служанки – шумнее. Всеобщее оживление захватило даже чопорную Изабеллу, Анна же веселилась от души.
Минули тяжкие годы правления Маргариты Анжуйской. Французская волчица ненавидела англичан и завидовала чужому достатку и благополучию. Она даже ввела ограничения на количество и качество одежды, которой имел право располагать каждый подданный ее королевства.
Простолюдинкам полагалось не больше одного платья. Но и то обязательно должно было быть черного цвета. Нижнего белья разрешалось иметь не более одной пары. Две сорочки, один чепчик и не более того. Дворянки имели право только на три платья. Причем зимой они обязаны появляться в одежде только голубых тонов. Эдуарда возлюбили все от мала до велика благодаря одной лишь отмене столь зверского закона.
И только пожилой ветеран, учащий молодых людей бою на мечах, кряхтел и хмурился.
– Считается, будто участие в турнире способно дать необходимые навыки для реального боя, – неустанно повторял он. – Не так это. Далеко не так. Баловство.
Ричард соглашался с ним. Кивал одобрительно. Но все вокруг казалось слишком ярким и захватывающим. Дик не сомневался – он выйдет победителем. И заранее предвосхищал, как обрадуется его дама сердца.
Долгожданный день оказался ясным и по-летнему теплым. В синей вышине пела какая-то пичуга. На душе было невероятно легко и радостно. Ричард давно встал и оделся, но вышел из комнаты только после напоминания слуги. Граф Уорвик собирал воспитанников в пиршественной зале.
Свет играл и здесь. Лился сквозь окна, светлыми размытыми лужицами расползался по полу и стенам. В глазах рябило от ярких нарядов, знамен и гербов, украсивших помещение.
– А ты уже выбрал девиз, сэр рыцарь? – Анна облачилась в ярко-красное платье, которое ей удивительно шло.
– Loyalty me lie, моя госпожа, – Дик поклонился ей. – Верность меня обязывает.
Он не помнил, когда эти слова сорвались с губ впервые. Кажется, в споре или очередной размолвке с Джорджем. Они обсуждали смерть короля Ричарда II и захват власти Генрихом Болингброком. Изгнанный из Англии сын герцога Ланкастера захватил Лондон в отсутствие монарха, воевавшего в это время с Ирландией. Одному Богу известно, как эта тема могла затронуть Эдуарда… Если только тем, что Ричард II повелел казнить тогдашнего герцога Глостера, а его земли присоединил к короне.
Джордж начал выказывать недовольство на невнимание, оказываемое ему старшим братом. И даже заметил, будто скоро вступит в возраст, в котором Эдуард получил корону. Конечно, подобное не удалось бы счесть мятежом даже самому дотошному крючкотвору, да и любил герцог Кларенс бросаться словами и обвинениями. Однако Дика это задело слишком сильно. Он повторил слова клятвы верности, данные королю, а потом и фразу, ставшую девизом. Ныне ее выбили на щите.
– И кому же вы верны, сэр рыцарь? – Анна склонила голову к плечу и посмотрела заинтересованно.
– Моему брату, Эдуарду IV!
– Ах… ну конечно, – она слегка запнулась. Девочка не выглядела расстроенной, но за прошедшее время Ричард узнал ее слишком хорошо. Она не обиделась, но рассчитывала на большее, нежели слова о рыцарском долге.
Дик ревностно скользнул взглядом по ее типпетам, но ни одна из лент, украшавших рукава верхнего платья девочки, еще не пострадала. Он с облегчением перевел дух. Было бы обидно стать вторым или не успеть вовсе. О том, что Анна слишком молода и вряд ли будет избрана кем-то из участников дамой сердца, ему и в голову не пришло.
– Однако… – в горле внезапно пересохло, а голос, только становящийся взрослым, сорвался на почти петушиное кукареканье. – Кроме верности королю существует и другая… верность.
Он откашлялся и опустился перед ней на колени. Губы будто сами собой произнесли слова клятвы. На этот раз не просто верности, но и любви.
Так Ланселот стоял перед королевой Гвениверой. Так признавался в любви Изольде отважный Тристан…
От возвышенных мыслей его отвлек треск разрываемой ткани. Видно, служанка, пришивавшая типпет[2], переусердствовала. Она явно не рассчитывала на избрание своей госпожи дамой рыцарского сердца.
– Я принимаю вашу клятву, сэр рыцарь, – Анна протянула ему неровно оторванную алую ленту. – Да прибудет с вами Господь Бог и удача в бою, Ричард герцог Глостер.
Дик коснулся губами края ее платья. Принял типпет. Поднялся. И только затем обнаружил, что все внимание присутствующих обращено на них!
– Воистину! – воскликнул Ловелл, отвлекая остальных от созерцания смущенного и растерянного принца. – В ношении платка или предмета одежды возлюбленной дамы, еще сохранявших аромат ее волос или тела, – юноша вздохнул и устремил взгляд наверх к небу, сокрытому высоким потолком, – элемент рыцарского турнира выявляется столь непосредственно, как только возможно. – Он старался подражать знаменитым менестрелям, но в его исполнении одухотворенность выглядела слишком наигранной и потому комичной. Впрочем, Френсис и сам это понимал, потому свою реплику решил закончить в совершенно ином тоне. – Возбужденные поединком дамы дарят рыцарям одну вещь за другой: по окончании турнира они без рукавов и босы!..
Граф рассмеялся, а за ним и остальные. Улучив момент, Джордж подхватил младшего брата за локоть и увлек в сторону со словами:
– Братец! Ты случаем не поторопился?!
Растерянность прошла, как и испуг, вызванный неожиданным вниманием. Дик глубоко вздохнул и ответил ровно:
– Я не вижу смысла в потере времени.
– Ей шесть лет, о чем ты думаешь вообще?! – прошипел Джордж.
– Мне безразлично. К тому же юность, пожалуй, единственный недостаток, проходящий с годами.
– Вам понадобится разрешение папы, – привел последний аргумент брат. – Мы с Невиллами в родстве. Причем очень близком!
Дик повел плечом и усмехнулся:
– Он, как правило, соглашается.
Бросив взгляд за спину Джорджа, он увидел опекуна. Ловелл и Рэтклифф о чем-то оживленно беседовали с ним. Однако кузен казался напряженным и прислушивающимся не столько к подопечным, сколько к своим мыслям. Все внимание Уорвика было приковано к Дику, и, казалось, создатель королей вовсе не против произошедшего. Но одобрит ли он подобное поведение на словах?..
– Ричард, герцог Глостер! – прогремел по залу его голос. Негромкий, но заставивший смолкнуть все остальные разговоры. Джордж мгновенно обернулся. Дик вздрогнул. – Ваш брат, король Англии Эдуард IV, прослышал о большом усердии, проявленном вами в науках светских и военном деле.
Дик склонил голову и вышел вперед. Сердце, рвущееся из груди, подобно попавшей в клетку вольной птичке, замерло.
Ознакомительная версия.
